Русофобия - Елена Владарчук

у неё уже давно было американское гражданство. Да, её не выгодно было бы засвечивать. Но при необходимости всё можно было бы переиграть. Или, по крайней мере, раньше направить её присматривать за Береговой. Тогда Кэтрин успела бы поставить на неё «жучок». И теперь знала бы, где девчонка находится.

К чертям эту внешнюю разведку и игру в секретных агентов, недальновидное руководство и его глупые приказы! Кэтрин Джонс, которая ещё несколько лет назад была Екатериной Константиновной Ефимцевой, с досадой пнула ногой здание, возле которого стояла и делала вид, что фотографирует вывеску отеля «Уолкотт».

– Мэм, – к ней подошёл один из фэбээровцев и показал удостоверение. Майкл Фэйссобер, руководивший расследованием дела Русофоба. Кэтрин узнала его по снимку из досье. – Здесь проводится спецоперация ФБР. Прошу вас покинуть этот район.

– Конечно, сэр, – Кэтрин вежливо улыбнулась агенту и побрела вверх по улице.

Ей срочно нужно было придумать план действий. Потому что её руководство провалов таким, как она, не прощало. Несмотря на то, что Российская Федерация официально уже давно жила в двадцать первом веке, в некоторых областях и профессиях ещё активно действовало крепостное право.

Отель «Нима», 32-я улица

9.14

Дежуривший ночью администратор вспомнил, что русская девушка искала химчистку, поэтому её направили в гостиницу «Нима», к ближайшему соседу и главному конкуренту.

Чтобы туда попасть, нужно было пересечь 31-ю улицу и короткий узкий проулок, где Майкл подобрал квитанцию, выписанную на имя Лилии Береговой. Он велел огородить место находки по широкому периметру и вызвал группу криминалистов. Раздав указания и оставив Мэйсона присматривать за проулком, агент Фэйссобер отправился в «Ниму». Хоть что-то начало проясняться. Сейчас главное – не опоздать.

В прачечной отеля принимала вещи китаянка. Она не могла точно сказать, была ли девушка, приходившая утром, русской или американкой. Говорила она по-американски. А внешне все белые очень похожи, так что их трудно различать, если не знакома с кем-то лично. Майклу с трудом оборвал поток рассуждений и попросил показать журнал приёма. Лилиа Берегова в восемь утра сдала в чистку пять платьев, четыре блузки, три юбки и поношенную футболку с изображением панды. Завтра утром одежду можно забрать, так просила девушка.

– Хорошо, – Майклу хотелось поскорее уйти, от бесконечной болтовни приёмщицы разболелась голова.

Значит, Лили пропала, когда возвращалась в гостиницу. Квитанция, которую она выронила в проулке, указывает на то, что похитили её, скорее всего, именно здесь. В том, что Лили похитили, Майкл уже не сомневался. Как не сомневался и в том, кто и зачем это сделал.

Москва, Смоленская – Сенная площадь

19.03 (11.03 по нью-йоркскому времени)

– Что значит не докладывать?! Ты хоть понимаешь, чем это для нас с тобой обернётся?!

Григорий Сергеевич Иванов не просто орал на своего давнего друга и подчинённого Константина Петровича Ефимцева. Он вслух озвучивал то, о чём они оба думали и чего страшились вот уже около получаса, с тех пор как внедрённый агент Кэтрин Джонс доложила о тактическом провале операции «Берег».

– Гриш, не ори, у меня и так предынсультное состояние уже. – Ефимцев прикурил сигарету и поймал пепельницу, которую Иванов подтолкнул ему по полированной столешнице.

В тишине кабинета Константин Петрович сделал несколько затяжек. Григорий Сергеевич смотрел в окно, где только начинал угасать летний день. Оба они молчали, потому что ситуация была очень непростой. И выбирать здесь приходилось между дружбой и карьерой. Надо сказать, что к чести обоих, дружба была для них важнее. Но и карьеру так просто сбросить со счетов ни один из них не мог. Ведь Кэтрин Джонс была не только Катей Ефимцевой, любимой дочерью своего отца, также она была секретным агентом, тайным шпионом российской внешней разведки, несколько лет назад внедрённым в Соединённые Штаты Америки. Кэтрин хорошо себя зарекомендовала, хотя её сфера – искусство, мода и развлечения – не была определяющей, всё же она приносила немалую пользу. Девушка блестяще провела несколько довольно сложных операций. По возвращении в Россию её ожидал приказ о присвоении очередного звания. И тут такая незадача. По протоколу Иванов должен был немедленно доложить о провале своему непосредственному руководству. Вместо этого он пришёл советоваться с Ефимцевым о дальнейших действиях.

– Ладно, сегодняшняя ночь у неё есть, я могу сообщить, что сигнал пришёл поздно, и доложить утром. Но дольше тянуть не смогу. Мне жаль, Костя. – Григорий Сергеевич прикурил следующую сигарету от предыдущей. Ефимцев толкнул ему обратно пепельницу.

Константин Петрович тяжело вздохнул, помочь Кате или Лиле он сейчас ничем не мог. Да, и Гришка только подставится напрасно.

– А дольше и не надо, Гриш, если Катя или фэбээровцы в ближайшее время не найдут Берегову, то ей уже ничто не поможет. Поэтому, если утром вестей не будет… – Константин Петрович не договорил, но они оба знали, что скрывается за этим молчанием.

– Давай-ка стресс снимем, по пятьдесят капель, – предложил Иванов и потянулся к сейфу, где своего часа ждала непочатая бутылка французского коньяка.

– Давай, – кисло усмехнулся Ефимцев, – но только по пятьдесят. Дел ещё полно.

Временный офис ФБР в Нью-Йорке

13.28

Майкл метался по кабинету, как зверь, у которого охотники подстрелили самку. Почему-то именно это сравнение пришло в голову Саре Коннел, уже почти час наблюдавшей за этим «зверем». Агент Фэйссобер после исчезновения русской был как одержимый, он развил чрезвычайную активность, получил разрешение на операцию по перехвату Русофоба совместно с полицией Нью-Йорка и другими службами экстренного реагирования.

Фотографии Джека Трумэна с подписью «разыскивается» и «вознаграждение за информацию о местонахождении» украшали рекламные баннеры, короткие ролики об убийце транслировались во всех выпусках новостей всех телеканалов и в радиоэфире, телефоны «горячей линии» шли бегущей строкой и бесконечно повторялись дикторами. Казалось, город накрыли информационной сетью, в которую вот-вот угодит Русофоб, ведь его лицо видел каждый житель Нью-Йорка. На «горячую линию» поступали сотни звонков, каждый из которых тщательно проверялся. На первые несколько сообщений агент Фэйссобер выезжал лично. Но после четвёртой неудачи, заявил, чтобы «всякую ерунду» проверяли самостоятельно, а его вызывали только в случае чего-то «реального». После чего Майкл заперся в кабинете, где Лили смотрела видеозаписи. Сара усмехнулась, вспомнив, что многие сотрудники отдела, да и она сама, называли этот кабинет «офис русской». Да уж, русские быстро захватывают пространство.

Минуты превращались в часы, а о пропавшей Лили не было ни слуху, ни духу. Майкл начинал отчаиваться. Сара видела, как надежда в его глазах всё больше угасала с каждым новым звонком, оказывавшимся пустышкой.

Что ещё можно сделать, чем ему помочь, Сара не знала. Им оставалось только ждать и молиться.

Заброшенное промышленное