Далёкий Друг - Александр Потапов

Аромат кофе возвращает к жизни.

– Наташ, а Николаич?

– Василий Николаевич искал тебя, он же опер; пытался разобраться в твоём деле и поплатился: теперь господин Батраков – пенсионер. Полного сил опытного сыскаря с причитающимися почестями отправили на заслуженный отдых. Он не говорил, что случилось, но по некоторым признакам я поняла – уволили его именно из-за этого расследования.

Мы сидим, пьём то кофе, то чай. Выкурена пачка сигарет. То говорим, то молчим. Вскакиваем, бросаемся друг к другу в объятия. Целуемся. И снова сидим рядышком. Время летит с невероятной скоростью. Вот только встретились, а на дворе уже глубокая ночь.

– Виталик, что теперь будет? – вопрос, на который я ещё не знаю ответа.

– Мне придётся возвратиться во Владивосток. Оказывается, прибор цел. Я думаю, что удастся его восстановить и с помощью Далёкого Друга вырваться из заколдованного круга.

– Может, не надо? Ты дома, и у нас всё будет хорошо.

– Нет, милая, то, что случилось, уже нехорошо. Надо попытаться исправить это. Ты не волнуйся, у меня получится. Лучше расскажи о детях. Как они?

– С детьми тоже хватило горя. Старшему – Сашке – не давали учиться, хотя способности его позволяли не только успешно окончить высшее учебное заведение, но и (так говорили все его преподаватели) двигать вперёд российскую науку. Не позволили: где бы он не учился, отовсюду выгоняли под надуманными предлогами. В конце концов он забросил стремление к наукам на самую дальнюю полку жизненного багажа и теперь работает электриком на маленьком предприятии; на большие дорожка закрыта.

– А младший?

– Женька тоже попал, но с ним поступили ещё хуже. Подослали ровесников, чтобы подставить. Те втёрлись в доверие к пацану, и понеслась житуха. Парень бросил учёбу, пропадал месяцами, и в конце его уговорили открыть на своё имя фирму, где он был не только учредителем, но и директором, в общем – нёс полную за неё ответственность. Далее эту контору продали, чтобы покупатели смогли её использовать как однодневку для укрытия налогов. Но и это было не всё. Если бы фирма просто засветилась, то была бы закрыта или же исчезла как не ведущая деятельности. Тогда неприятностей было бы минимум. С Женей поступили не так: со счёта фирмы украли деньги, причём след указывал на него. Оказалось, что, продавая ООО, жулики не отдали покупателям все интернетовские примочки для управления счётом в банке, и они, дождавшись поступления значительной суммы, легко умыкнули её. Разбирательство с липовой конторой длилось два года. Затаскали всех.

– Где они сейчас? – задаю последний мучающий меня вопрос.

– Не беспокойся, Виталь, здесь они, в городе. На сегодня у них всё ладно. – Она улыбается, – не прошли даром мои бессонные ночи. Хорошие мальчишки, добрые. Женька женат. Нет, нет – ты ещё не стал дедушкой, а вот Сашка один. Это немного огорчает, но придёт и его время.

– Как я хочу их увидеть…

– Завтра, милый, завтра. Нет, сегодня – смотри, уже утро на дворе.

Мы просидели целую ночь. Сна нет и в помине. Но я всё же уговариваю Наташу подремать чуть-чуть. Сам же спать вряд ли смогу. Утро – самое время принятия решений.

Глава 33

Просыпаюсь от лёгкого прикосновения. От неожиданности подскакиваю, как ужаленный. Где я? От жути сонного кошмара некоторое время не могу прийти в себя. Боже, да я дома! Сон улетучивается мгновенно. А где Наташа? Зову любимую.

– Виталька, ты чего раскричался? Вставай, лежебока! Я на кухне. Кофе уже готов.

Дурачась, вытягиваю руки и как зомби с закрытыми глазами иду на голос. Коверкая слова, говорю:

– Ви хто, дэвушька?

Взамен получаю подзатыльник и поцелуй.

– Хватит баловаться, а то будешь вместо кофе пить воду из-под крана.

Падаю ниц и начинаю головой пробовать пол на прочность. Идиотское занятие прерывает фраза жены:

– Прощаю, негодник. Марш за стол!

Как будто и не было разлуки: пьем кофе, наслаждаясь не столько ароматом, сколько общением друг с другом.

– Я уже позвонила детям. Скоро приедут твои бойцы.

Холодок по спине. Отчего-то становится неуютно. Страшно. Чувство вины перед ребятами мешает просто порадоваться встрече. Отец – тот человек, который должен быть рядом с детьми, особенно в трудные и ответственные моменты их жизни. Беречь и защищать их. И не должно быть в мире такой силы, чтобы помешать этому. Конечно, у меня смягчающие вину обстоятельства, но всё же… Пытаюсь что-то сказать, но Наташа не даёт говорить.

– Перестань. У тебя действительно есть обстоятельство, которое всё в корне меняет. Ты же не знал, что у тебя есть мы.

– Да, понимаю я простую эту истину, но отделаться от чувства вины не могу. Возможно, это пройдёт, но нужно время.

Нашу беседу прерывает звук ключа, вставляемого в замочную скважину.

– Пришли. Встречай сыновей, папаня! – Наташа идёт в коридор.

– Батя! – два взрослых мужика обнимают меня, от души хлопают по спине, едва не выбивая дух.

Хорошо хоть экзекуцию ведут по одному: не очень широкие у нас в квартирах прихожие. За это строителям спасибо, иначе я бы не выдержал силового выражения эмоций великовозрастных детишек.

Кроме обычного чувства вины чисто этическая проблема не даёт покоя. Я вернулся примерно в том возрасте, когда пропал (пять лет – не срок для мужика), а ребята повзрослели на двадцать лет. Но сыновья (они мне потом рассказали) вместо стеснения даже обрадовались такому повороту событий. Не нужно лукавить, говоря, что, расставшись с близким и встретив его через много лет, мы будем прикасаться к нему с теми же чувствами, что и раньше. Отсутствие тактильного контакта длительный период может многое изменить даже и в отношениях. Но об этом детки рассказали потом, а пока мы стоим в коридоре, обнявшись, и молчим.

– А ну, марш все в комнату! – Наталья принимает на себя командование парадом. – Давайте-ка устроим семейный обед. Папа пусть поработает в комнате; у него, как вы понимаете, дел невпроворот. Ну а вы заступаете в наряд по кухне, а уж если выпадет минутка, заскочите к отцу поговорить.

Действительно, мне неплохо бы поразмышлять в одиночестве и составить план действий.

Я часто задумываюсь, что мешало мне, пока жив был мой отец, поговорить с ним по-настоящему, по-мужски? О смысле жизни, о судьбе, о семье, о любви, наконец. Мы, конечно, люди разных поколений, но жизненный опыт (свой у каждого) неповторим, и, наверное, ему было что сказать. Но как-то не сложилось. Я очень жалею, хотя, думаю, что так происходит у многих. Подумав над этой темой, я пришёл к простому выводу. Поговорить можно было бы, но разница в возрасте, а также дурацкое чувство превосходства молодого поколения над старым не позволили сделать этого. Мы как спортсмены разных весовых категорий – занимаемся одним видом, но встретиться на соревнованиях – табу. Да, есть и спорт без правил, тогда в ответ можно и вражду отцов с детьми привести в пример, а тут другое. Так вот, нужно лишь уравнять возраст: отца и сына, мамы и дочери, да кого угодно, лишь бы хотелось поговорить. Тут я с сожалением констатирую: вышесказанное возможно лишь в сказке. Но в моём случае, благодаря прибору, такая возможность появляется. И, что важнее всего, мои сыновья теперь в том, моём возрасте, а я чудесным образом помолодел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});