Деспот - Саша Кей

ты бы мне не поверила, а доказательств у меня не было. Ты же до последнего не верила, что приемная.

– Как гладко, – кривлюсь я.

В словах Саши есть здравое зерно, но это семя доверия не приживается на почве, залитой ядом лжи.

Марич игнорирует мой сарказм:

– Окончательно я понял, что тебе угрожает не просто неприятная медицинская процедура, а нечто посерьезнее незадолго до твоего возвращения. Услышал обрывок телефонного разговора Дмитрия. Он орал в трубку, что им нужно ускориться. Жена готова к пересадке, а донор удачно возвращается в день твоего прилета. Что все можно будет устроить по дороге из аэропорта. А потом представить, как аварию.

Это уже не камни, это валуны, катящиеся на меня с горы. Они давят меня.

Сухими глазами я смотрю в потолок.

Удачно. Наверное, после «аварии» родители бы дали добро на использование органов для донорства, а то, что я еще жива, это мелочи. Да и скрыть кому пересадили тоже не слишком большая проблема. А "маму" в больнице всегда можно объяснить тяжелым ударом от потери.

Уверена, все было продумано в деталях. Отец любил планирование.

– Долгое время меня сбивало с толку, почему они тянули, – задумчиво проговорил Марич.

– После последней операции, наступило что-то вроде ремиссии. Не хотели рисковать лишний раз, наверное. У мамы была аллергия на очень многие препараты. Видимо, ситуация ухудшилась.

Меня корежило от того, что я по-прежнему про себя их называю «отец» и «мать». Какое слово можно подобрать для этих людей?

– После похорон я заглянул в сейф Суворова и нашел там то же, что и ты. Макс сейчас занимается этой клиникой и еще кое-каким вопросом. Сложности в том, что головной офис не в России, но думаю, Лютый справится, у него есть солидные друзья.

А мне все не давала покоя одна мысль.

– Ты знал, что я не доеду до дома и ничего не сделал. Тебе настолько на всех плевать?

– Откуда ты знаешь, что я ничего не сделал? – ровно ответил Марич. – Но Суворовы сдохли, и туда им и дорога.

– Спаситель, – выплевываю я. – Какое благородство.

– Я с самого начала говорил тебе, что рыцарь из меня хреновый, Настя.

– Это уже я поняла. Тебе же пришло в голову шантажировать меня постелью после всего того, что ты обо мне узнал.

Саша поднялся из кресла, подошел к постели и навис надо мной:

– Уверена?

– Уверена. А как еще это расценить?

– Я не собирался тебе ничего рассказывать про это донорство. Это не имело смысла. Меня просто бесило, как ты убиваешься по этим тварям.

– Так бесился, что решил трахнуть? – вызверилась я.

– Это не связано.

– Не хочу тебя видеть, – шиплю я в ненавистное лицо.

Марич, тяжело на меня посмотрев, выходит из комнаты и тихо прикрывает за собой дверь.

Мне кажется, хуже уже и быть не может.

Остается только выяснить, кто хочет меня убить, и я навсегда уеду из этого проклятого города.

Глава 32

Сна ни в одном глазу.

Выспалась благодаря лекарствам, и теперь ворочаюсь на нагретых простынях, наблюдая за светлеющим небом за окном.

Мне так нужна хотя бы какая-то надежда, что, как в детстве, загадываю, что если увижу рассвет, то день будет хорошим.

И, естественно, упускаю момент восхода.

Похоже, все против меня.

Поняв, что лежать в постели и дальше бессмысленно, я иду в душ. Я мечтаю о пустоте в голове, но, увы, мысли все время возвращаются к разговору с Маричем, выдирая из нашего диалога то одну фразу, то другую.

«Суворовы сдохли, и туда им и дорога».

Мило, что Марич отделяет меня от моей приемной семьи.

«Откуда ты знаешь, что я ничего не сделал?»

Означает ли это, что я была права в своих подозрениях, и он имеет отношение к смерти родителей?

О! Я далека от того, чтобы поверить, что он сделал бы это ради меня.

Скорее, дело в бизнесе.

Я осознанно отмахиваюсь от воспоминаний о том, как Марич заслонил меня от дротиков. Это могли быть инстинкты, к тому же в тот момент я еще не расплатилась по нашей сделке. А может, я нужна ему еще для чего-то…

Сейчас все в Саше рисуется мне в черных тонах, и я не разбираю, где реальность, а где мои эмоции. Однако думать, что Марич лучше, чем я о нем думаю, поводов нет. Да он и сам не отрицает.

Но я не понимаю. Если все так, и авария – его рук дело, зачем он помогает с расследованием? Лютаева подключил.

Или это для того, чтобы первым узнать о возможных уликах и устранить их?

Следователя вот придержали. Сегодня восьмой день со дня гибели семьи, а со мной до сих пор следственные органы не побеседовали. Это чтобы я лишнего не сболтнула?

Рассказывать следователю о найденных в сейфе документах я определенно не стану, во-первых, информация точно утечет и меня будут полоскать во всех СМИ, а во-вторых, я стану главной подозреваемой, и то, что меня в стране не было, меня не спасет. Деньги есть, нашла исполнителя… Мотив у меня – весомее некуда – выжить. И потенциальное наследство маячит на горизонте.

Еще и месть могут приплести.

Никому ненужная сиротка устроила аварию и осталась в шоколаде.

Тетя, вроде бы, обо мне по-прежнему беспокоится, но я уже ко всему отношусь с подозрением.

Может, и зря.

Возможно, у нее просто сказывается семейная тяга Суворовых к контролю. Тетя Оля даже дяде Сереже звонит несколько раз, пока он едет с работы.

Кстати, с моей стороны действительно некрасиво, что я не поинтересовалась ее состоянием, но пишу я ей, выйдя из душа, вовсе не из чувства вины.

Вчера оно сдохло в корчах.

Я хочу завтра поговорить с тетей Олей после поминок и попробовать понять, была ли она в курсе планов на меня. Даже не знаю, зачем мне это нужно. Это ведь ничего не изменит. Но я все равно постараюсь узнать.

Я отправляю нейтральное сообщение. Справляюсь о здоровье тети, а внутри сжимаюсь в предчувствии истеричных упреков. Сейчас я в том состоянии, когда меня выбьет из колеи любая мелочь, но тетя внезапно настроена миролюбиво.

Пишет, что все неплохо, и даже присылает фотку руки, вроде выглядит нестрашно.

«Настя, ты уж меня извини, я завтра на кладбище с тобой не поеду. У меня осмотр у врача