Рейтинговые книги
Читем онлайн Разгон - Павел Загребельный

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 165

Теперь Карналь понимал Профессора, мог бы и сам записаться в число добровольных исполнителей безнадежного дела, но, как сказано уже, не отличался ни суесловием, ни обычным практицизмом, был просто хорошим студентом, старательным, настойчивым, неутомимым в заполнении своих мозговых пустот знаниями, и более ничего. Мечтал о научной работе, но не как о специальности, а как о главном смысле своей жизни. Великие задачи требуют знаний. Об использовании их Карналь почти не думал. Он собирал знания, как скупой золото, толкался в коридорах науки, надеясь со временем проникнуть в ее роскошные залы, он хотел знать даже ненужное, ибо кто может определить пригодность или непригодность знаний, кто может установить ограничения, кто посмеет объявить запреты? Правда, в науке постоянно находишься в окружении запретов. Это помогает не выдумывать заново порох и не открывать еще раз теорему Пифагора, это предостерегает от безвыходных ситуаций, но и вредит, ибо часто в так называемых тупиках, заросших травой забвения и безнадежности, скрываются пути к великим открытиям.

Человеку должно везти в жизни на учителей. До двадцати лет у Карналя уже было два наставника. У него был Профессор. Теперь появился Рэм Иванович - беседы с ним у Пронченко и при расставании остались в памяти навсегда, потому что они не были похожи на обычные университетские лекции, которые читаются согласно утвержденной в министерстве программе, а были как бы поощрением прикоснуться к настоящей науке без предостережений, запретов и ограничений. Когда Карналь высказал свою несмелую мечту взяться когда-нибудь за частичное доказательство теоремы Ферма, продолжая дело Профессора, Рэм Иванович не высмеял студента, не стал отговаривать его, хотя и не выразил восторга.

- Попытайтесь, - сказал он. - Выйдет - я первый вас поддержу. Но не стану скрывать, ваши попытки попробовать свои силы в области дискретного анализа мне больше по душе. В них больше практичного, больше грядущего. Вам его, возможно, еще не видно, но оно ощущается многими. Теория чисел для математика - это превыше всего. И если у вас есть намерения... Помните только: избегайте аналогий! Прямые аналогии почти никогда не ведут к открытиям. Особенно в нашей науке. Источник открытий - в интуиции. И в умении отбора. Чтобы в условиях многомерности, с которыми мы сталкиваемся на каждом шагу, решить задачи отбора, нужен принцип комплексования разных критериев. Это путь к открытиям. Возьмитесь за математическую статистику. Там разработана специальная методика комбинаторности и комплексования. Это может показаться смешным - готовить себя к открытию. Но знания нужного научного аппарата никогда не повредят истинному ученому. Помните это, юноша. И желаю вам удачи!

Ему не очень везло. После университета Карналя не взяли в аспирантуру по причине его неподходящего характера. Ясное дело, характер человека и характер математика, на первый взгляд, имеют между собой мало общего, но уж если речь зашла об аспирантуре, то в игру вступил не только, так сказать, фактор сугубо научный, но и человеческий. Никто не отрицал, что Карналь действительно был самым лучшим студентом. Что касается его знаний, его можно было, без преувеличения, назвать эрудитом, у него могло быть огромное будущее в науке, он иногда прямо поражал объемом своих интересов и силой ума. Но в то же время кем-то было замечено, что студент Карналь предпочитает служить собственному уму, вместо того чтобы заставить свой ум служить истине, он недвусмысленно давал понять, что мышление господствует над деянием, собственно, противопоставлял эти два процесса, выказывал полное неумение вписаться в мир деятельных феноменов, прекрасно представленных, к примеру, студентом Кучмиенко; в своем неприятии каждодневной действительности студент Карналь доходил даже до отрицания права большинства, утверждая, что в истории часто были правы святые, юродивые и донкихоты, а не надоедливая посредственность, несмотря на ее зримую силу и влияние.

Поведение, ясное дело, не задокументировано, высказывания не зафиксированы, убеждения извращены - это Карналь мог бы доказать, но доказательств от него не требовали, так как в аспирантуру всеми силами своей молодой души рвался его товарищ с первых курсов Кучмиенко. Рвался и прорвался. Карналя отодвинули в сторону. Были вздохи, сочувственные причмокивания, разведение руками. Ах, если бы! Известно всем, что Карналь в прекрасных отношениях с Пронченко. Пронченко теперь большой человек. Первый секретарь горкома. Не обратиться ли к нему? Но к Пронченко лучше всего идти самому Карналю.

Карналь даже не задумался.

- Знаете что, - сказал он своим робким наставникам, - если Пронченко действительно относился ко мне доброжелательно, то только потому, что я никогда ничего у него не просил. Он настоящий коммунист и всегда сам видит, что кому нужно и можно дать.

Пронченко, однако, не знал ничего. А Карналь так и не сказал ему. Один был озабочен новой работой. Другой... Другой ждал назначения, которое называлось: школа. Но какая школа, где? Все склонялось к тому, что Карналя пошлют в глухое село, далеко от библиотек, от ученых, от научных центров. А как же тогда его высокие намерения? К сожалению, под одни намерения государство как-то никогда не давало авансов, особенно же когда ты еще ничего не сделал для него. У Карналя позади была война, но она была у всех советских людей, между войной и наукой пролегла пропасть, ничем не заполненная.

Вася Дудик, уже "догрызавший" диссертацию, утешал Карналя:

- Вот я стану профессором, тогда заберу тебя, Петя, в аспирантуру. Если же мне дадут научно-исследовательский институт, возьму заместителем.

- Долго придется ждать! - смеялся Карналь.

- Зато приятно.

Дудик рожден был делать людям добро. Ему это страшно шло! Именно он стал для Карналя вестником счастья в те тяжелые дни. Прибежал в комнату общежития, размахивая над головой бланком телеграммы, закричал еще с порога:

- Карналь, танцуй!

- С какой стати?

- Не будь занудой. Забудь о причинах и следствиях, танцуй! Элементарно и ошалело.

- Говори: чего?

- Не видишь: телеграмма!

- Я не люблю телеграмм. Таким, как я, они вещают только горе.

- Вот и дурень. Эта - счастье!

- Какое право ты имел читать чужое?

- А я и не читал - догадываюсь!

Карналь подпрыгнул, чтобы вырвать из рук Дудика телеграмму, но тот увернулся, отскочил.

- Без гопака не отдам.

- Сам ты гопак!

Карналь догнал его, скрутил, был он сильнее аспиранта и, как тот ни сопротивлялся, вырвал все же у него телеграмму. Без малейших надежд на что-то приятное (откуда бы?) распечатал, развернул, уставился на строку крупных букв и не поверил прочитанному. Телеграмму мог ждать только из села от отца, а крестьяне не привыкли обращаться к подобному виду связи, разве только когда нужно известить о конечном событии в жизни близкого человека смерти. А в селе к смерти всегда относятся спокойно, там живут с нею, приглядываются, прислушиваются к ней, осознают годами, что она становится ближе, и все же наступает она всегда неожиданно и нежеланно, воспринимается как нелепейшее нарушение естественного положения вещей, и сдержанные, рассудительные люди в день смерти теряются, впадают в отчаяние. Тогда там горе, рыдания, тогда рассылаются телеграммы, тогда стремление созвать чуть ли не весь мир на похороны, потому что ведь мир сразу обеднел... "Ти славно вiк одробив..." "Славно - одробив..."

Эта телеграмма была не о том. Не оттуда. Не о конце, а о начале. Карналь стоял у окна, читал и перечитывал одну-единственную строчку. Три слова: "Люблю. Женимся. Айгюль".

И это в то время, когда он должен бы был впасть в отчаянье. Когда все ему сочувствовали. Когда торжествовал Кучмиенко, который уже закатывал рукава, чтобы "продвигать науку вперед". Когда Карналь пугался одной мысли о своем будущем, которое становилось таким же неопределенным, как в первый день его появления в университете. Именно в эти дни Айгюль, презрев обычай, по которому девушка должна ждать решительных слов от мужчины и никогда не произносить их первой, переборов свою застенчивость, забыв о своей сдержанности и загадочности, подарила ему эти три слова. Только женщина может получать от жизни такие высокие полномочия. Даже боги, если бы они и впрямь существовали, не могли бы сравниться в щедрости с женщиной.

Карналь наконец поверил в написанное, осознал невероятное богатство трех коротких слов (отдал бы в этот миг все библиотеки мира за эти три слова). Одуревший от счастья, он бросился снова на Дудика, сгреб его в объятия, поцеловал в колючие щеки.

- Вася, Вася, какой я счастливый!

- А что я тебе говорил!

- Не то ты говорил, не то! Этого никто...

Он еще раз чмокнул товарища в щеку, выскочил из комнаты, снова вернулся:

- Денег! Займи на цветы, Вася!

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 165
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Разгон - Павел Загребельный бесплатно.

Оставить комментарий