Секундо. Книга 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

Но воздержания капризный принц не выносил. Он привык получать все по первому своему требованию. И даже не по требованию, а одному лишь намеку. Поэтому мысль о полугодовом отказе от близости с ней его попросту бесила. Но от мысли взять ее силой и тем самым напугать до полусмерти он отказался сразу. Ему нужно приучать ее к себе медленно и постепенно, осторожно и бережно. Так, чтоб она не мыслила своей жизни без него.

Но вот только его мужское естество с этими целомудренными соображениями согласно не было. Если только наобниматься с ней, а напряжение идти снимать с другой? Эту идею стоило обдумать, и он, отодвинув закрывающий голову девушки капюшон, прижался губами к ее шее.

Амирель тут же напряглась, причем не возбужденно, а испуганно, и попыталась отодвинуться. Это принцу не понравилось.

— Кто тебя так напугал, крошка моя? — его объятия стали жестче, и он вдруг понял, что готов убить любого, кто посмел это сделать.

Она повела плечами, желая освободиться, но он не дал. Ему нравилось прижиматься к ней, чувствовать запах ее кожи, ловить ее участившееся дыхание, наблюдать за ее изменчивым лицом. И еще ему нравилось представлять, как она, разомлевшая от его ласк, лежит рядом с ним и срывающимся голосом признается ему в любви.

Это было очень странно, но приятно. Может быть потому, что необычно?

Движение постепенно замедлилось, карета остановилась. Принц отодвинул шторку на окошке и выглянул наружу.

— Отдых, моя птичка. И предупреждаю: ни с кем не говори! Я все равно буду рядом и сбежать не позволю. Надеюсь, ты будешь достаточно благоразумна. — Заметив упрямое выражение ее лица, решил воззвать к здравому смыслу: — Если ты уйдешь, то вряд ли я в следующий раз успею остановить ненужное бракосочетание или спасти тебя из пламени костра. Так что будь благоразумной и делай то, что я тебе говорю.

Он повременил, пока она с головой не закутается в плащ. Не пользуясь опущенной подножкой, спрыгнул вниз, взял девушку за талию, легко вынул ее из кареты, поставил наземь, подал руку и повел внутрь небольшого постоялого двора.

Там их уже с нетерпением ожидал глава королевского тайного сыска. Не обращая внимания на возмущение принца, откинул капюшон с лица Амирель, и тут же опустил его обратно. Скривился, вопросительно глядя на Торрена.

Не произнеся ни слова, тот отрицательно дернул головой, давая понять, что девушка его и причинить ей вред он не позволит. Элдормен помрачнел, понимая, что принц никогда не отдаст ему эту колдунью. И во что это выльется? Он даже представлять не хотел, что скажет ему на это Леран Двенадцатый.

По закону синеглазую девчонку нужно было уничтожить на месте, это его недогляд. И зачем она Торрену? Что он замыслил? О свержении короля думать не хотелось, но, если учесть натянутые отношения между отцом и сыном, это представлялось вполне возможным.

Принц лично отвел Амирель в отведенную ей комнату на втором этаже рядом со своей. Проследил, чтоб все было в порядке и только тогда, крепко заперев дверь и взяв ключ себе, чтоб никто не мог с ней поговорить, спустился вниз, в общую трапезную.

Мрачный Ветте в одиночестве сидел за отдельным столом. Перед ним стоял кувшин с извечным сидром и блюдо с жирным каплуном. Кроме стражников из их отряда в трапезной никого не было.

Принц сел рядом с ним, и Ветте с напором спросил:

— Что вы собираетесь делать с девчонкой, ваше высочество?

Тот скривился и прикинулся простачком.

— Вы не знаете, что делают с хорошенькими девчонками, элдормен?

Глава тайного королевского сыска вспылил. Он не терпел, когда с ним обращались как с глуповатым простачком.

— Не ерничайте, ваше высочество! — жестко отбрил он принца. — Король не одобрит этого. Кровь или должна остаться в семье, что вряд ли уместно в данном случае, или быть уничтожена.

От слова «уничтожена» рука принца принялась сама зловеще шарить вокруг в поисках оружия. Спохватившись, Торрен положил руки на столешницу, сцепил их в замок и нахмурился.

— Вы и без меня понимаете, что оставить ее в семье невозможно — она слишком низкого происхождения, — вкрадчиво предупредил его глава тайного сыска.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Она будет моей фавориткой. Пусть не официальной, но единственной, — возмущенно рыкнул принц.

— Для этого она должна быть как минимум графиней, принц. Вам никто не позволит завести себе столь низкорожденную фаворитку.

— А когда я спрашивал у кого-либо позволения, как мне жить? — принц почувствовал себя загнанным в клетку зверем, но сдаваться не собирался. — Не буду и сейчас.

— Тогда вы будете лишены права наследования, — жестко предупредил его Ветте. — Смею напомнить, что ваш младший брат изо всех сил тщится занять ваше место. А король с королевой только и ждут малейшего вашего промаха, чтоб ему в этом помочь. Насколько я знаю, вердикт о смене наследования уже готов и ждет лишь подписи короля. И стоит вам совершить самую ничтожную ошибку, как он немедля будет подписан. А сторонников, готовых выступить с оружием в руках на вашей стороне, у вас практически нет. Не считая малочисленного рода вашей матери, который мало что может сделать.

Торрен угрюмо поджал губы. Все это для него новостью не было. Ни один нормальный человек не станет отказываться от престола ради девчонки, пусть и красавицы с королевской кровью. Кем он будет после этого? Никем? Да и в королевском роду такого не оставят. Или убьют, или отправят в северный монастырь, что то же самое.

Вот только не собирается он уступать ни отцу, ни главе тайного королевского сыска. И выполнять старинные, давно устаревшие законы — тоже. У него другой план, но знать о нем главе тайного сыска ни к чему. Пусть считает, что он проникся его мудрым предостережением и одумался.

Ветте понял его угрюмое молчание так, как Торрен и хотел.

— Вот видите, мой принц, выхода нет. — И умильно предложил: — Отдайте ее нам, и мы выясним все о ее родных.

— И убьете всех? — у принца похолодели ладони.

— А что еще мне остается делать? — равнодушно ответил элдормен, сдувая желтоватую пену с принесенной подавальщиком кружки с темным пивом. Он не видел другого исхода и не считал нужным волноваться из-за такой ерунды. — Мы не можем допустить междоусобной войны. Наше королевство и без того бедно и раздроблено. Король с трудом сдерживает знать, требующую себе все больших привилегий. А чего стоит недовольство исконного дворянства Северстана узурпаторством власти потомков приехавших с Лусией терминских аристократов?

Подумав, что сам он, как представитель одного из древнейших и знатнейших родов Северстана, ныне низведенный почти до уровня простолюдина, тоже готов принять участие в лишении соперников всех их привилегий, Ветте мрачно продолжил:

— Даже внутри королевской семьи идут нескончаемые распри, что тщательно скрывается. Купечество, ремесленники и горожане недовольны величиной налогов и открыто выражают свое недовольство. Молчат только крестьяне, да и то до поры до времени. Что случится, если недовольные узнают о наследнице истинной королевской крови? Сколько знатных родов и с той и с другой стороны решат воспользоваться столь благоприятным случаем? Элдормен Аверн живой тому пример. Нам повезло, мы сумели его опередить, но в этом нам помог счастливый случай. Если оставить девчонку в живых, война станет неизбежной. Этого допустить мы не можем.

Это тоже было верно, и настроение принца полностью испортилось.

— Она меня вылечила, — он машинально потер рукой еще недавно сломанное ребро. — Ничего не болит.

— Так, в самом деле, истинная королевская кровь? — Ветте провел по лбу дрогнувшей рукой и признал: — Да, жаль, что наши законы столь суровы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Закон можно и поменять, — принц подумал о твердокаменном отце, считающем, что законы, писанные несколько столетий назад, единственно правильные.

— Что ж, попробуйте, мой принц, — согласился подумавший о том же глава тайного сыска. И провокационно добавил: — Но это вам удастся только в том случае, если вы сами станете королем.