Меч Алдонеса - Мэрион Брэдли

Он отвернулся, помолчал, потом продолжил:

— Я был уверен, что Элтон не станет разговаривать со мной. Поэтому я попытался найти кого-нибудь в Комине, кто был бы способен вернуть мне матрицу Шарры. Тогда я мог бы установить контроль за активированными зонами, а затем и уничтожить саму матрицу. И вот, после всех усилий… — Его плечи безнадежно опустились. — Я попал из огня да в полымя, пытаясь договориться с Дайаном Ардисом!

— Значит, это он убил Мариуса, чтоб заполучить матрицу?

— По всей вероятности, да. Не уверен, но, к сожалению, я не проявил большого ума, выбирая себе союзника. А это, — он указал на меч Алдонеса, наш последний шанс. С его помощью мы можем уничтожить Шарру. Уничтожить окончательно. Но это означает, что все, кто настроен на код матрицы Шарры, должны тогда погибнуть…

— Я пока что оставлю меч у себя, — сказал Лоутон.

Кадарин рассмеялся резким, хриплым смехом.

— Лучше и не пытайтесь! После того, как он соприкоснулся с матрицей Шарры, даже я… — Он потянулся к мечу, но едва пальцы его коснулись рукояти, Кадарин с воплем отскочил назад. Он тряс рукой, будто обжегся. Потом посмотрел на Рейфа и предложил:

— Теперь попробуй ты.

— Ни за что! — Рейф даже от стола отошел. Лоутон был вовсе не трус. Он протянул руку, взял меч и тут же в облаке синих искр отлетел в дальний угол, ударился о стену, упал, потом вскочил, потирая голову и явно с трудом соображая:

— Господи ты боже мой!

— Теперь моя очередь, — сказал я и нагнулся к мечу, упавшему на пол. Я сумел поднять его до уровня стола, но в итоге, весь дрожа, все-таки выронил. Я могу до него дотронуться, — произнес я, ощущая во всем теле горячие покалывания. — Но мне его не удержать.

— Этого никто не может, — сказал Реджис. — Но я все же пока сохраню его у себя. — Он легко поднял меч и засунул себе за пояс. — Я все-таки Хастур!

Значит, Дар Хастуров — это, по сути дела, живая матрица!

Реджис кивнул. Матрица наконец попала в нужные руки. Частота волнового излучения мозга и нервной системы одного из Хастуров совпала с ее собственным частотным кодом, и она наконец пришла в равновесие; в таком состоянии ее можно было контролировать. Никто другой, видимо, не мог бы владеть этим мечом, не мог бы даже прикоснуться к нему, не подвергая себя опасности.

А Шарра оказалась всего лишь жалкой, но очень опасной копией этой матрицы.

— Да, — тихо сказал Кадарин. — Я догадывался об этом. Вот почему твоя рука никак не заживала, Лью! Сама по себе рана была вовсе не опасной, но в руке у тебя была эта матрица, а человеческая кровь и плоть ее не воспринимают, отталкивают. Я никогда не прикасался к ней без помощи хотя бы одного телепата…

Внезапно из коридора донесся вопль Тайры. Кадарин вскочил. Я резко выпрямился. То, что привело Тайру в такое возбуждение и заставило кричать, как сумасшедшую, коснулось и меня. Какая-то черная пустота, терзающая, рвущая на части…

— Марджа! — я произнес это имя и чуть не зарыдал.

Кадарин резко повернулся ко мне. Никогда в жизни не видел я такого лица, ни раньше, ни потом.

— Быстро! Где она?

— В чем дело? — спросил Лоутон. Кадарин пошевелил губами, но не произнес ни слова. Потом все же выговорил:

— Матрица у Дайана Ардиса…

— … и он не осмелится использовать ее в одиночку, — закончил я его мысль. — Он тоже знает, что произошло с моей рукой. Ему нужен еще один телепат, а Марджа — она же из Элтонов…

— Гнусный, грязный предатель… — В голосе Кадарина явственно звучал страх, но не за себя. Я смотрел на него во все глаза. Старая ненависть к нему вдруг ослабела. Реджис повернулся, вытащил из-за пояса меч Алдонеса и вручил его Кэти.

— Пусть побудет у тебя, — сказал он. — У тебя к нему полный иммунитет. Не бойся, ни один житель Дарковера не сможет без риска Для собственной жизни отнять у тебя этот меч или причинить тебе какой-нибудь вред.

Он повернулся ко мне. Слов не требовалось, я и так понял, что ему нужно, и протянул пистолет.

— Что это вы… — начал было Лоутон, но Реджис резко перебил его:

— Это частное дело Комина, вам не следует вмешиваться. Каковы бы ни были ваши намерения, помочь вы все равно не сможете. Рейф, идем со мной!

— Болван, что ты стоишь? — хрипло сказал Кадарин. — Это же ради Марджи! Иди с ним!

И они выбежали из комнаты. Пронзительные истерические вопли Тайры продолжали доноситься из коридора. Кадарин стоял неподвижно, словно заставляя себя оставаться на месте; потом вдруг тоже бросился к двери.

— Я тоже пойду! — крикнул он Лоутону через плечо и выскочил вон. Лоутон схватил меня за руку.

— Нет, а вот ты никуда не пойдешь! Будь же наконец благоразумным! Ты и на ногах-то еле стоишь! — Он силой усадил меня обратно в кресло. — Куда это все они? И кто такая Марджа?

Крики Тайры вдруг прекратились, словно кто-то щелкнул выключателем. Воцарилась странная, пугающая тишина. Лоутон выругался и бросился вон из комнаты, оставив меня полулежать в кресле, покрывшегося испариной, яростно проклинающего свою беспомощность, не имеющего сил даже встать. Из коридора доносился шум и чьи-то голоса. Я терялся в догадках. И тут в кабинет ворвалась Дио.

— И они бросили тебя здесь! — гневно воскликнула она. — Что с тобой сделала эта рыжая стерва? Знаешь, они накачали Каллину какой-то гадостью! Ох, Лью, у тебя вся рубашка в крови! — Она опустилась возле меня на колени. Лицо ее стало белым, в тон платью. Громко топая, вернулся Лоутон. Он чуть не лопался от злости.

— Сбежала! Эта ваша Тайра сбежала! Из камеры, окованной сталью! При такой-то охране! Вот что происходит, когда здесь безумствует специалист по матрицам, да еще из Комина! — Тут он наконец заметил Дио, и ярость его еще более возросла: — Я вас знаю! Вы сестра Лерриса. Что вам тут нужно?

— В данный момент, — не менее злобно ответила она, — я пытаюсь понять, насколько серьезно ранен Лью. Потому что всем остальным до этого нет никакого дела!

— Со мной все в порядке, — пробормотал я, сердясь на нее за излишние сочувствие и опеку. Однако я позволил девушке отвести меня вниз, в медицинский кабинет, где маленький толстенький человечек в белом халате ворчал что-то по поводу «этой нецивилизованной планеты», на которой ему приходится терять время на лечение ножевых ран. Он закрыл мне рану пластиковыми накладками, причиняя жуткую боль, затем обработал поле вокруг чем-то вроде ультрафиолетового облучения, заставил меня проглотить какую-то красную липкую гадость, от которой обожгло рот и сразу закружилась голова, но тут же исчезла боль; потом прошло и головокружение, и я вновь обрел способность нормально мыслить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});