Полет миражей (СИ) - Александрова Дилара

— Прости, — извинился Анноэф, врубив двойной фильтр, блокирующий воздействие полета миражей, — Это мое упущение.

Полет миражей внезапно исчез. Виски Фальха на мгновение пронзила резкая боль. Мотнув головой, он с вожделением стал всматриваться туда, где несколько секунд назад проплывали величественные создания. Печальный взор встретила только холодная, молчаливая стратосфера. Опасная очарованность иллюзией начала потихоньку спадать. Прикоснувшись лбом к холодному стеклу, Фальх облегченно выдохнул:

— Ты когда-нибудь доиграешься.

— Я никогда не довожу до пика.

— А мне и этого хватает…

— Я понял.

Повисло неловкое молчание — отключение автоматических фильтров было преступлением. Наблюдение за полетами миражей преследовалось законом, и даже Олимпийцы боялись его преступить. Но не потому, что боялись властей. Встреча лицом к лицу с визуальным обманом обычно имело печальный итог. И чем сильнее был этот обман, тем больше была вероятность лишиться жизни. Скользящие имели некоторую устойчивость к природному феномену, и поэтому иногда позволяли себе лишнего. Анноэф понимал, что многие считают его наркоманом. Впрочем, так оно и было. Правда, род его зависимости носил характер периодический и особо никому не мешал.

— Четыреста лет — слишком тяжкий груз для сознания. Даже моего… А я — тертый калач, — сказал Аннэф, — Выправления искажений все равно не избежать.

— И сколько у меня будет времени?

— Блокирующие обратный прыжок симбионты появились на Марсе около ста лет назад. На Земле их не существовало. Значит, продлить пребывание не получится. Период жизни земноводного лет десять, — ответил Анноэф, — Это если учитывать мои последние разработки… Но у нас речь идет о землянах — неокрепшей зелени, у которой из всех подходящих параметров только временной след. Так что максимум, что я могу тебе гарантировать — это года два.

— Мало, Анноэф. Этого очень мало!

— Я всегда открыт предложениям.

— А если носитель умрет?

— Ты знаешь, что будет, если носитель умрет, — нахмурился Анноэф, — Канал будет закрыт и время не выправится. Ты готов на убийство?

Ответа не последовало. Фальх сразу почувствовал, что сказал лишнего. Скользящие весьма трепетно относились к себе подобным. После многолетних переговоров с планетой Анноэф бы никому не простил убийства собственного протеже. Даже Фальху.

— Знаешь, я не считаю, что жертвовать чей-то жизнью ради собственных желаний — адекватная цена, — сдержанно сказал Анноэф.

— Я не стремлюсь запачкать свои руки кровью.

— Твои вопросы говорят об обратном.

— Обрубать путь к отступлению — плохая идея. Я хочу иметь возможность вернуться.

— Что ж, разумно, — настороженно ответил Анноэф. — Тогда тебе придется задуматься о клонировании симбионта в прошлом. И о спасении Земли.

— Ну, только если в крайнем случае.

— Первое или второе?

— После прыжка каждая секунда будет на счету. Симбионт в большем приоритете.

— Это зависит от степени перелета. Можешь и не успеть до катастрофы.

— В таком случае, второе тогда, если первого будет не достаточно.

— Спаситель Земли, который и не думает спасать планету. Сделай хоть вид, что тебя это интересует.

— Зачем?

— Хотя бы ради меня.

— Я для этого слишком стар.

— Старость не подразумевает абсолютное безразличие.

— Спустя сотни лет начинаешь по-иному воспринимать жизнь. Многое становится блеклым.

— Надоедает?

— Нет. Теряет смысл.

— В этом мире много смыслов. Просто для них нужно иметь определенный склад ума.

— Когда ждешь смерти, а она все не приходит… Начинаешь терять вкус. Если бы точно знать, что через несколько десятков лет умрешь, то было бы гораздо интересней. Этого интереса у меня нет. Я все успел в своей жизни.

— Кроме одного.

— Кроме одного, — Фальх посмотрел на Анноэфа и его взгляд стал очень, очень печальным, — Этот смысл для меня единственный. И это последнее, что меня еще держит…

— Ничего грустнее я не слышал.

— Ты мне льстишь.

— Все же, я верю, что нам не просто так дана короткая жизнь, — Анноэф встал и взял почти початую бутылку виски, — Чтобы не получилось именно так, как у тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не забывай, кому ты это говоришь. Я ученый, а не философ.

— Капелька философии тебе бы не помешала.

— Тогда скажи, великий мыслитель, почему я так долго живу?

— Может быть потому, что так надо?

— Какой удобный ответ. И, как всегда, лишен всякой логики. При мне подобное лучше не озвучивать.

— Твое право.

— Всему когда-нибудь приходит конец. Если не сегодня, то завтра, — Фальх повернулся спиной к Аннэфу, начав рассматривать картины на стене, — Грезить о спасении миллиардов — глупо.

— Судя по тому, что на данный момент Земля мертва, ты не изменил своего мнения, — вздохнул Анноэф, присоединившись к распитию спиртных напитков, — или прыжок все же не удался.

— Или я открыл новую ветку реальности.

— Это — миф.

— Тогда ты почему ты все время твердишь о спасении Земли, если сам в это не веришь? — рассмеялся Фальх, чуть не поперхнувшись виски.

— Вера… — задумчиво ответил Анноэфа, — Вера — вещь иррациональная. Когда есть твердые знания, факты… Она может заставить все это проигнорировать. Может быть, мир еще и стоит, потому что живущие до сих пор верят.

— Вселенная ничего б не потеряла, если бы он исчез.

— Поэтому я и хочу, чтобы у тебя получилось. Четыреста лет — очень долгий срок. Никто еще не проводил эксперименты на таком отрезке. Хочется верить, что можно что-то изменить. Несмотря на то, что время пытается расставить все на свои места.

— В нашей реальности Азари казнила министра обороны, в твоем будущем он жив.

— Это не так глобально. Тенью больше, Тенью меньше. Азари на своем месте, — став твердым, голос Анноэфа потерял былую задумчивость.

— Если даже такие смерти не могут поменять ход истории, куда уж мне…

— Согласен. Трудно найти ту отправную точку, которая бы повлияла настолько глобально, что предотвратила б гибель целой планеты.

— А если убить Майера Варгандфида? — с надеждой спросил Фальх, сжав зубы так, что четко стали видны правильные скулы.

— Тебе сотни лет, а рассуждаешь, как дитя, — иронично усмехнулся Анноэф, — Очень кровожадное дитя…

Собеседник промолчал.

— Если не Варгандфид, то другой. А если и не тот другой, то третий. Любой иной ученый изобретет телепорт и повторится все в точности так же, что и должно. Разница составит пару-тройку лет, что, в сущности, ничего не поменяет. Может, даже, только усугубит ситуацию.

— Я с удовольствием выслушаю твои варианты.

— По-моему, все очевидно. Передача структуры стабилизатора. Если канал телепортации защитить, то через него перестанут лезть твари. Даже, если ты немного опоздаешь, все будет поправимо. Дальше за дело возьмутся храмовники, а ты знаешь, насколько эффективны они могут быть…

— Ты в своем уме?! — пораженно воскликнул Фальх, удивленно уставившись на друга.

— Допустим…

— Ты представляешь, сколько усилий необходимо, чтобы запомнить только схему стабилизатора? Сколько нужно перелопатить информации о методах изготовления деталей, сплавов, — Фальх невольно повысил голос, — на Земле тогда даже и не думали об этом… Все изобретено на Марсе только через сотню лет после второй волны колонизации! Над этим работали десятки ученых!

— Развитие материнской планеты во все времена превосходило Марс. Мы лишь побираемся прошлым… Так что все не так плохо, — не очень убедительно обнадежил собеседника Анноэф, — У тебя будет больше возможностей. И потом, я верю в твою феноменальную память.

Фальх махнул рукой, а затем прикрыл ею уставшие от полета миражей глаза:

— На восстановление технологии уйдет куча времени, — сокрушенно произнес ученый, — И это в мире, где я — никто! Ни средств, ни лабораторий. Нет… Это невозможно!

— Тогда нужно быть готовым к тому, что тебе просто не хватит времени, — Анноэф подошел к Фальху практически вплотную, — Тебя бы устроило одно единственное мгновение после сотен лет ожидания? А если у тебя есть братья, сестры? Обрекать их на гибель вместе с планетой — небывалая жестокость. В конце концов, не всем так сильно повезло.