Охотник за смертью. Честь - Саймон Грин

– Постойте, постойте! – Оуэн протестующе замахал руками. – Меньше всего я похож на Якоба Вольфа. Что-что, а это нам с вами известно наверняка. Я никогда не хотел стать воином. Я был тихим ученым и оставался бы им до сих пор, если бы Лайонстон в свое время не объявила меня преступником. Меня захлестнула волна Восстания. Ее отголоски вынуждают меня идти тем же путем по сей день.

– То, что к подобным достижениям вас привели столь горестные обстоятельства, лишь делает вам честь, – возразила Констанция. – Но Восстание закончилось. Чем же вы намерены заниматься дальше) Вернуться к жизни простого историка вы не сможете – все равно что бабочке вновь обратиться в гусеницу. Пусть охота за преступниками сейчас отвечает вашей насущной потребности, однако на этой профессии нельзя строить свою жизнь. Нравится вам или нет, для многих людей вы стали символом чести. Они мечтают, чтобы вы возглавили Империю. А значит, вам придется заняться политикой. В противном случае вы выиграете бой, но проиграете сражение. Не затем же вы прошли через ужас войны, чтобы вместо Лайонстон на престол попал еще больший злодеи?

– Нет, – согласился Оуэн, – этого я не хочу. Однако меня совершенно не интересует власть. И никогда не интересовала.

– Именно такие, как вы, и становятся лучшими политиками, – парировала Констанция. – Тех, кто рвется к власти, надо гнать в три шеи. Политика – дело долга, а не желания. Вы нужны Империи.

– Если б вы знали, сколько раз мне приходилось это слышать, – произнес Оуэн, – от самых разных людей. Правда, у каждого из них различные представления о том, что я буду делать, когда приду к власти. Я лично всегда думал, что, как только закончится Восстание, мне удастся освободиться от этого бремени. Ни трон, ни корона меня совершенно не интересуют. Я мечтал отойти от всего, что связано с кровью и смертью, и вновь предаться привычной жизни. Но я ошибся. Долг будет преследовать меня до последнего вздоха, как старика у моря, который, единожды поймав рыбу, больше не смог оставить это занятие.

– Или как в легенде о красных башмаках, – кивнув ему в ответ, подхватила Констанция, – которые способны превратить вас в первоклассного танцора. Да только надев их один раз, уже никогда нельзя их снять, равно как нельзя перестать танцевать. Когда я впервые услышала эту историю, то для себя решила: если мне когда-нибудь придется оказаться в таком положении, то я буду танцевать настолько красиво, насколько это возможно. Тогда не придется вспоминать о нависшем надо мной проклятии – я буду целиком поглощена танцем. Идите в политику, Оуэн. Становитесь государственным мужем. Совершите какой-нибудь новый и восхитительный поворот в своей судьбе. Я смогу быть вам неплохим советчиком. Смогу направлять вас и знакомить с нужными людьми. Мы с вами составили бы хорошую партию

– Вами движет нечто большее, чем восхищение мной, – осененный внезапной мыслью, произнес Оуэн. – Помимо того, что вы желаете отделаться от Клана Вольфов, у вас наверняка есть более серьезные соображения. Вы чего-то боитесь. Чего-то вполне определенного. Чего же именно?

– Прекрасно, Оуэн. Вы не обманули моих ожиданий и оказались на редкость проницательны. Блю Блок обрел реальную власть и подчинил себе Кланы. Он диктует, а все остальные слушают и выполняют. Он выдвигает предложения, и все остальные тотчас с ним соглашаются. Я не доверяю Блю Блоку. Не доверяю тому, что им движет. И хочу освободиться от его влияния. Я также хочу, чтобы от него освободились все Семьи. Но они разобщены и охвачены страхом. Им нужен герой, за спиной которого они могли бы объединиться. Они готовы принять вас, даже несмотря на вашу позицию во время Восстания. Потому что понимают – вы боролись не столько против Кланов, сколько против Лайонстон. А вендетту они уважают и всегда с пониманием относились к амбициям. В конце концов, вы такой же, как они, потомственный аристократ.

– Нет! – резко прервал ее Оуэн. – Я совсем не такой, как они. Я сражался не только ради того, чтобы свергнуть Лайонстон. Я боролся против самого порядка, на котором держалась ее власть. Я видел зло и ужасы, в которых повинны Семьи. Видел, какую ужасную жизнь приходилось влачить народу ради того, чтобы горстка избранных аристократов купалась в роскоши.

– Вы изменились. Но и они тоже. Так помогите же им. Верните Кланам истинное предназначение. Помогите стать такими, какими им следует быть. А предназначено им быть руководящей силой Империи, чтобы вернуть ей былую мощь и могущество.

– Даже не знаю, Констанция, что вам сказать. Большинство считает, что сейчас аристократу место в гробу,

– Но в вашей власти изменить это положение, Оуэн, – парировала Констанция. – У аристократии слишком большой положительный потенциал, нельзя позволить ему кануть в Лету. Мы унаследовали от предков самое лучшее. Наша порода постепенно оттачивалась, совершенствуясь с каждым новым поколением. Неужели вы хотите, чтобы род Дезсталкеров прервался? А если нет, то вам нужно жениться на таком же, как вы, аристократе. Чтобы было кому передать фамильное наследство. В противном случае вы предадите свой Клан. – Она посмотрела на Оуэна изучающим взглядом. – Мы представляем довольно большую силу даже сами по себе. А вместе могли бы создать Семью, которая стала бы непобедимой.

– Нет, – замотал Оуэн головой, – я вас совсем не знаю. Я не люблю вас.

Она улыбнулась.

– У нас будет возможность узнать друг друга получше. Но то, что я о вас слышала, пришлось мне по душе.

– Видите ли, Констанция. Я всегда считал, что должен жениться по любви или не жениться вовсе. Мне нужен настоящий брак, а не выгодная сделка.

– Любви, Оуэн, я вам обещать не могу. Не уверена вообще, что смогу когда-нибудь полюбить. Мой брак был обговорен без моего участия, и когда мы с Якобом стали мужем и женой, я совершенно его не знала. Но чтобы поддерживать друг друга и быть друзьями, нам не обязательно любить. Хотя, возможно... со временем придет и любовь. – Кокетливо склонив голову набок, Констанция задумчиво смерила его взглядом. – Или в вашей жизни уже есть любовь? В средствах массовой информации нередко встречаются прямые намеки на ваши отношения с Хэйзел Д'Арк. Довольно опасная особа. В том, что она герой Восстания, ни у кого сомнений нет. Но вы должны отчетливо представлять себе, что никогда не сможете на ней жениться. Вы выходцы из разных кругов, и это будет всегда довлеть над вами. Что бы там ни пели в песнях, любовь не сможет ее укротить.

– Хэйзел и не говорила, что любит меня, – запинаясь, произнес Оуэн, словно сомневался, стоит ли говорить с Констанцией на эту тему. – Мы были близки настолько, насколько могут вообще быть близки два человека. Везде, куда ни бросала нас судьба, мы сражались бок о бок. Смотрели смерти в глаза и дальше больше, чем смерти. Но, несмотря на это, она никогда не говорила, что любит меня.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});