Трогать запрещено (СИ) - Коваль Алекс

– Контрольный выстрел, а то мы так полночь “прощелкаем”, – ворчит, поглядывая на часы, Степан Аркадьевич, – пять минут до поздравления президента, – рапортует и покорно встает у меня за спиной, приобнимая за плечи. – Готов! – снова улыбается своей секси-улыбочкой.

Блин, интересно, он будет сильно злиться, если я его на сайте знакомств зарегистрирую? А главной фоткой в профиле поставлю эту: где он в пижаме и красном колпаке? Чую, отбоя от поклонниц не будет.

– Сы-ы-ыр, – щелк, – готово! Все, распечатаю и повесим в рамку в гостиной.

– Идеально, – кивает па. – А теперь бегом: я открываю шампанское, ты тащишь бокалы.

– Лечу!

Рассредоточиваемся по дому. Папа к нашему сервированному столу тут же, в гостиной, подхватывая бутылку с игристым из ведерка со льдом. Я на кухню, быстро перебирая ногами. Встаю на цыпочки и тянусь к верхнему шкафу, вытаскивая два хрустальных высоких бокала. Звонко звякнув посудинами, перехватываю их одной рукой за ножки и бегу обратно в гостиную. Судя по звукам, речь президента уже началась.

– Вот.

– Умница. Держи, Юляш.

Три минуты до Нового года…

Как всегда, в последние мгновения, охватывает волнение. Оно отдается во всем теле, застывая покалыванием на кончиках пальчиков. Хочется нетерпеливо подпрыгивать в такт скачущему в груди сердцу. Улыбка, как приклеенная, застывает на губах.

Две минуты…

Как всегда, из года в год, в этот момент я замираю и мысленно перебираю яркие события года уходящего, строя планы на новый. Обещаю себе, что этот год непременно будет в тысячи раз лучше предыдущего!

Минута…

Я нетерпеливо постукиваю бокалами и хоть привычки писать желание на бумажке не имею, но, как всегда, произношу про себя то, что бередит душу. Думаю о самом сокровенном, отправляя во Вселенную мысленный посыл с искренней верой в чудо.

Все!

Раздается бой курантов. С хлопком вылетает пробка из шампанского. Я зажмуриваюсь, взвизгивая, папа смеется. Разливает игристое, пузырьки с шипением лопаются. Один бокал отдаю папе, второй оставляю у себя. Руки немного подрагивают.

Последние секунды и…

– Ура!!!

– С Новым годом, принцесса!

– С Новым счастьем, папуль!

Чокаемся и обнимаемся. С улыбками и неожиданно навернувшимися на глаза слезами счастья. Я висну у папы на шее, совсем как в детстве. Крепко-крепко обнимая своего самого любимого на всем белом свете мужчину. Папа ерошит пятерней мне макушку, целуя в щеки. Где-то далеко, за окнами, грохочет праздничный салют. Залп за залпом. Окрашивая ночное небо в яркие, пестрые цвета. Собаки недовольно лают. Соседи по поселку с криками “ура” выходят из своих элитных коттеджей, заряжая момент особым шармом. Обожаю!

– Я люблю тебя, конфетка!

– И я тебя, па!

Мы еще раз чокаемся и выпиваем. А потом телефон папы традиционно взрывают смс с поздравлениями. От друзей, коллег, партнеров и даже работников фирмы.

– Ну, началась праздничная вакханалия, – ворчит Степан Аркадьевич, хватаясь за телефон. У него уйдет не один десяток минут, чтобы всем ответить. И пока папа увлеченно отбивается от своих сообщений, я беру в руки свой телефон.

Быстренько раскидываю поздравления девчонкам и парням из балетной академии и наконец печатаю Нике в мессенджере:

“С Новым годом, красотка!”

Ответ не заставляет себя ждать.

“И тебя с Новым счастьем, детка! Точно не приедешь к нам? Мы с ребятами из клуба зависаем. Сева тоже тут и, кстати, сильно хочет тебя… видеть!” – кидает Вероника с подмигивающим смайликом.

Я закатываю глаза, тут же пригубив шампанское. Сводница моя невыносимая!

За последние пару дней Ника уже с сотню раз передавала мне от диджея Севы “приветы”. А эти ее фразочки с многозначительными паузами в стиле: “хочет тебя… видеть”, “жаждет с тобой… погулять” и прочее, вызывают только улыбку, но никак не приступ желания. Нет, Сева, конечно, парень симпатичный. Хороший, улыбчивый и веселый. Но мне этого мало.

Зато ровесник – язвит второе “я”, которое я тут же затыкаю злобным шиком. Я до сих пор считаю, что любви все возрасты покорны. Какой бы чуши калькулятор-Титов мне не наговорил! Он не прав. Точка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Набираю Веронике:

“Нет, спасибо, но я сегодня дома! У нас пижамная вечеринка с папой. А вам хорошо отдохнуть!” – вежливо отказываюсь и сворачиваю чат с подругой. Глаза тут же непроизвольно натыкаются на другой.

С Титовым.

Я так и не удалила нашу переписку.

Тряпка, Юля.

Палец, против воли, жмет на его имя. Богдан был в сети час назад. Сердечко болезненно сжимается. Интересно, где он сейчас? Неужели и правда в такую ночь сидит один в офисе?

Я невольно подслушала их с папой разговор. Он звонил Титову где-то час назад и даже звал друга к нам. Тот категорически отказался. И хоть я с ужасом представляю себе, какой странной и неловкой вышла бы эта ночь, приедь он, но… никто не должен быть в такой праздник один. Мне плохо уже от одной мысли, что рядом с Богданом никого нет. О том, что он расстался с Илоной, я тоже подслушала. Но вот почему, могу только гадать…

Быстрее, чем соображаю, начинаю бегать пальцем по буквам, набирая:

“С Новым г…” и тут же себя торможу. Что ты творишь, Данилова? Зачем? Только в очередной раз выставлю себя глупой влюбленной малолеткой, пристающей ко взрослому и умудренному опытом дяденьке.

Решительно стираю написанное и уже тянусь к кнопке блокировки, когда мне на телефон падает новое сообщение. Всплывающее на экране уведомление заставляет сердце запнуться, сбиваясь с ритма.

Оно от Титова:

“Юля, выйди на пять минут. Я у вашего дома. Отцу ни слова”.

В горле от волнения встает ком размером с теннисный мяч. Ох-ох! Я залпом осушаю остатки шампанского в бокале, поморщившись от горечи.

Он все-таки приехал…

Шампанское прокатывается, согревая. На щеки набегает румянец. Становится жарко, тесно и неуютно в собственном теле. Его охватывает мелкая дрожь. Это волнение или паника?

Боюсь, второе.

Зачем он приехал? Почему просит выйти? Хочет наедине напомнить, что отцу нельзя рассказывать о случившемся в отеле? Предупредить, что надо держать язык за зубами, перед тем, как зайти к нам в дом?

Вопросы, вопросы, вопросы!

Сообразив, что я так ничего и не ответила на сообщение Титова, печатаю лаконичное: “ок”. На большее у меня не хватает духу.

Блокирую телефон. Подумать только – он здесь!

– Пап.

– Да, Юляш? – отрывает взгляд от своего гаджета родитель.

– Я выскочу на улицу. Не теряй, окей?

– Что-то случилось?

– Не-ет, – отмахиваюсь, нервно улыбнувшись. – Нике просто не терпится вручить мне подарок. Она подъехала, просит выйти, – стараюсь говорить так, чтобы ничем не выдать своего волнения.

– Так пусть заходит.

– Ее ждут друзья. Она на пять минут. Так я, эм, пошла?

– Иди, конечно, – усмехается па. – Только раздетая не выскакивай, на улице мороз.

– Пасиб. Много без меня не пей, – напутствую бодро, а у самой поджилки трясутся. – Я скоро! – приземляю пустой бокал на стол и нетвердым шагом пересекаю гостиную.

Меня шатает так, будто я выпила не бокал, а целую бутылку и не шампанского, а чего покрепче. Страх, смешанный с предвкушением скорой встречи, – убийственно сильный эмоциональный коктейль. Похлеще виски с колой. Знаю. Выпила как-то по глупости разок.

– Шапку не забудь, – прилетает мне вдогонку.

– Мхм. Я капюшон накину.

Стягиваю с вешалки парку и ныряю ногами в теплых носках в бежевые угги. Телефон прячу в карман куртки. Нервишки пошаливают, отплясывая румбу. Сколько мы не виделись? Три дня? А ощущение, что три года…

Выбегаю на улицу. Я так сильно не переживала, даже когда заходила к Титову в душевую. Не тряслась, когда опускалась перед ним на колени. Голова была ясная, а мысли чистые. Сейчас же и там и там полный кавардак, а в сердце сумятица.

Резкий порыв ветра бросает мне в лицо снежинки, дергает за кончики косичек. Я щурюсь. Натягиваю на голову капюшон, плотнее запахивая куртку, заставляя себя идти. Шаг за шагом – все ближе к воротам дома.