Прекрасная Отеро - Кармен Посадас

Куртизанка или аристократка – как вам будет угодно – Клео де Мерод была женщиной, скрасившей последние годы короля Бельгии после смерти его первой супруги. Клео и Леопольд были столь неразлучны, что король, как уже было сказано, стал известен в неофициальной истории как Клеопольд.

Леопольд II знаменит также тем, что задолго до того, как молодая австро-бельгийская танцовщица (столь же бедная талантом, как и ее соперницы в галантном мире) вошла в его жизнь, являлся одним из трех самых богатых людей того времени. Король, как я уже отмечала, стал владельцем Бельгийского Конго, поскольку финансировал собственными деньгами экспедицию исследователя Генри Мортона Стенли. В результате была захвачена огромная территория, по площади в восемьдесят раз превышающая размеры самой Бельгии (впоследствии король вынужден был передать ее государству).

Каролина Отеро познакомилась с Леопольдом II, когда ему было уже шестьдесят лет: «Это произошло на скачках в Лонгшаме. Его величество прислал моему спутнику барону Ольстредеру приглашение в королевскую ложу. Ольстредер, самодовольный, как и все мужчины, конечно же, подумал, что король хочет познакомиться с ним, и я не стала его в этом разубеждать. Очень скоро он обнаружил, что Леопольду нет дела до него – мы с Лео уже были увлечены приятной беседой. Король сказал, что заинтересовался мной, потому что ему говорил обо мне его кузен Альберт, князь Монако. Я была еще новичком в высшем свете и лишь тогда узнала, что монархи и аристократы не только делили меж собой своих любовниц, но и называли друг друга «кузенами». После скачек я пригласила короля в свой дом на улице Фортуни».

В другой раз Отеро рассказывала, что, хотя даже самые бурные ее романы длились не более четырех лет, она продолжала поддерживать дружеские отношения со всеми бывшими любовниками. Это была наиболее замечательная способность Беллы – никогда не порывать связи со щедрыми поклонниками. Другой ее способностью, еще более удивительной, было умение делать щедрым любого заинтересовавшегося ею мужчину, вне зависимости от его общественного положения, богатства и характера. «Больше всего я ценю в мужчинах щедрость», – любила говорить Белла. И тут следует заметить, что все мужчины, покончившие с собой из-за нее, сделали это именно потому, что не могли удовлетворить ее запросы. Вспомните, например, историю об исследователе, застрелившемся в Чайном домике в Булонском лесу: он расстался с жизнью только потому, что, предложив Белле 10 000 франков за ночь с ней, получил от нее такую записку: «Я не беру милостыни». Как мы уже знаем, почти все прощальные записки, обращенные к Белле, примерно такого же содержания. Вот записка, оставленная французским аристократом (газеты сдержанно назвали его monsieur N.), застрелившимся в туалете казино Монте-Карло: «Я убиваю себя, потому что не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь». То же самое произошло и с юношей, бросившимся под колеса экипажа Каролины в Бу-лонском лесу, и с Эрнестом Джургенсом… В настоящее время в Вальге, родной деревне Беллы, продаются футболки для туристов со словами, ставшими знаменитыми и опубликованными в светских газетах и журналах того времени: «Разори меня, Ниночка, но не оставляй».

Возможно, лучше всего об этой черте Беллы, из-за которой ее называли «пожирательницей бриллиантов», свидетельствует сцена, описанная Колетт в книге «Мое ученичество». Жизнь Сидони Габриэль Колетт столь типична для «бель эпок», что стоит посвятить ей несколько строк, прежде чем привести рассказанную ею историю.

Некрасивая провинциальная девушка, Колетт вышла замуж за писателя намного старше ее, перед которым преклонялась. Долгие годы он выдавал за свои написанные Колетт романы, в частности знаменитый и скандальный «Дом Клодины», и с самого начала был ей неверен. Несмотря на все это, Колетт долго не могла решиться на развод. Когда же осмелилась сделать этот шаг, нужда заставила ее появиться совершенно обнаженной и поцеловаться на сцене с маркизой де Бельбёф, Мисси де Морней, более известной как «дядя Макс», – она играла роль мужчины в поставленной ими пьесе. Разразился громкий скандал, но Колетт продолжала писать и именно благодаря литературному таланту добилась признания.

Чем только не занималась Габриэль Колетт за свою долгую жизнь: она была актрисой пантомимы, танцовщицей, производителем косметики, трижды побывала замужем и имела несколько лесбийских связей, оказавших на нее огромное влияние. Старость Колетт была спокойной. Она стала богата, всемирно признана, и некоторые ее произведения были даже экранизированы в Голливуде. Один из наиболее замечательных фильмов – «Жижи» с Лесли Кэрон, в нем рассказывается о мире дам полусвета, к которому принадлежала Белла Отеро. Колетт была примерно на пять лет младше Каролины и восхищалась ее прямотой и независимостью. Они были подругами долгое время, и, хотя Колетт не смогла склонить Беллу к любовной связи, дамы продолжали видеться: последняя их встреча произошла, когда Лине было уже восемьдесят лет и она изо всех сил пыталась скрыть от друзей факт своего разорения. Однако описываемый далее случай произошел почти сорок лет назад, когда закат Беллы только начинался.

У Колетт был тогда очередной тяжелый период в жизни, и однажды утром Каролина пригласила ее к себе на завтрак. Белла приняла гостью в одном пеньюаре, накинутом на нижнюю юбку и сорочку. «У нее была, – вспоминает Колетт, – все еще стройная талия и осанка, которой она очень гордилась. […] Мадам О. была в трудном для женщин сорокапятилетнем возрасте, но, похоже, ничем не жертвовала ради своей красоты. Продемонстрировав великолепный аппетит и пять раз (sic) опустошив тарелку, она сделала знак компаньонке, чтобы та подала бутылку анисовой и колоду карт. Игра становилась все жарче, и Белла не обращала внимания на то, что ее пеньюар распахнулся, а сорочка сползла, открыв ложбину между ее упругими грудями, напоминавшими необычной формой удлиненный лимон».[50]

* * *

Колетт подробно описывает дом Каролины и ее спальню в стиле Людовика XV, увешанную газовыми тканями, «создавшими интимную обстановку». У них, как пишет Колетт, зашел разговор о мужчинах, и Белла дала ей совет, каким способом можно добиться от мужчины чего угодно:

«– Тебе еще многому надо научиться, дорогая. Помни, что всегда можно даже самого жадного мужчину заставить разжать ладонь.

– В момент страсти? – спросила я.

– Нет, когда заломишь ему руку, – ответила Белла и добавила: – Вот так! – Она сделала быстрое движение сжатыми кулаками. Казалось, будто течет кровь, сок фруктов, золото… Послышался даже хруст костей».

Так относилась Белла к мужчинам. Создается впечатление, что она ценила их не за привлекательность и даже не за общественное положение, а за щедрые подарки, но это не совсем так, и позже мы в этом убедимся. Однако вернемся к ее коллекции монархов: в том, что касается первого из них, короля Бельгии Леопольда, по-видимому, в его отношении Белле действительно пришлось применить способ «заламывания руки», потому что, как она признавалась, «король был не слишком щедр, однако очень скоро я научила его делать подарки. К счастью, он оказался способным учеником…»

В первые годы их знакомства Лео подарил Каролине – ломимо множества украшений – виллу на побережье в Остенде (со всеми удобствами, включая две ванные комнаты, что было редкостью в то время). Побережье на севере Бельгии было частью «всемирного маршрута», по которому следовали все представители элиты общества той эпохи, причем для каждого времени года было свое место паломничества. В Остенде, например, приезжали лишь в последний месяц лета, а с наступлением осени перебирались на Лазурный берег – в Ниццу или Монте-Карло. Вилла Отеро в Остенде находилась в лучшем месте побережья, и Каролине нравилось там бывать. Однако этот дом, как и остров в Тихом океане, подаренный японским императором, Белла продала первыми, превратив их в фишки казино.

Но пока что Каролина наслаждается комфортом в своем новом доме, глядя на море и прогуливаясь с друзьями: лишь в середине 1895 года контракт заставит ее вернуться в Париж, чтобы дебютировать в «Фоли-Бержер». Мне не удалось выяснить подробности первого выступления, тотчас принесшего ей славу. У меня нет сведений относительно того, каково было это представление, но скорее всего оно имело тот же андалусский стиль, что и весь репертуар Беллы. Не знаю, какими нарядами и украшениями ослепила она зрителей на этот раз, но достоверно известно, что среди публики был тогда один старый (и очень богатый) ее друг.

Вильям К. Вандербильт, разведясь с женой Альвой, прибыл в Европу на борту своей новой яхты «Валлиант», достигавшей в длину семидесяти метров. Именно во время этой встречи к Белле перешло знаменитое колье Евгении де Монтихо, которое блистало на бывшей супруге Вандербильта, посетившей выступление Каролины Отеро в нью-йоркском «Эден мюзе» несколько лет назад. Странная судьба у этого колье, попавшего от одной испанки к другой, а между тем ненадолго задержавшегося у королевы американских железных дорог. Этот подарок наделал много шуму, и корреспондент нью-йоркской газеты «Сан» в Париже написал о появлении Отеро в «Максиме» в этом колье и со множеством других украшений на сумму в миллион долларов.