Дружина - Олег Артюхов

лапы. Вот полюбуйтесь на строение образца 2-1 тысячелетия до новой эры.

– Да-а, – протянул я, – террамар, говоришь, а вот как выйдет оттуда баба Яга, что тогда скажешь?

– Какая такая… – хотел было возразить Ополь и замолчал, выпучив глаза и открыв рот, глядя, как из избушки по вырубленным в толстом старом бревне ступенькам медленно спиной вперёд спускается бабка.

– Закрой рот, сапоги видно, – мне почему-то стало весело.

На земле местная хозяйка оказалась худощавой пожилой женщиной лет шестидесяти, одетой в длинную серую рубаху из грубой холстины, большой тёмно-бурый вязаный плат, покрывающий голову, плечи и спину, потёртую коричневую меховую жилетку и онучи, заправленные в кожаные поршни. В одежде преобладали серые, бурые и коричневые цвета, отчего бабка по окрасу сильно смахивала на воробья. На худом обветренном лице отпечаталась вековая мудрость и печаль. Интересно, какая судьба закинула человека в этакие дебри.

Опираясь на палку, бабка без страха подошла, боднула нас суровым взглядом, заставив отступить на шаг и, уставившись на Олега, произнесла что-то на незнакомом языке. Он покачал головой: «не понимаю». Ещё одна попытка на ином языке. Опять мимо. Бабка призадумалась, потом едва заметно улыбнулась и спросила почти чисто на славянском:

– Ты ли вождь сих воев?

– Так, матушка. Моё имя Хелегов, или по-здешнему – Олег. Мы путники, потерявшие землю, идём до своих родичей, да вот что-то заплутали.

Бабка внимательно всмотрелась в Олега, её глаза вдруг почернели из-за расширившихся зрачков, и она глухо проговорила:

– Ты и впрямь большой вождь, и сотворишь много и добра, и зла, ибо власть и сладка, и горька, и всегда стоит на крови. Ано тебе благоволят боги, покуда ты благодаришь их. Береги жену, – она указала на Ингу.

– Нам бы на ночь устроиться, матушка, прости, не знаю твоего имени, – продолжил Олег.

– Зови меня бабкой Оприной. Ано селить то вас некуда. Эвон сколь вас много, а избёнка моя малая, да ветхая, – она привычным жестом поправила плат. – Разве что в старом сеннике. Ступайте за мной.

Опираясь на палку, она обошла густые кусты, и за ними на прогалине мы увидели крытый корой жердяной навес, в котором на высоту человеческого роста лежало серое сено, неопределённой свежести. Сзади и с боков навес ограждал покосившийся плетень. Народ сразу заметно оживился, ибо немалый слой пусть старого, но сухого сена обещал нормальный сон вместо ночёвки на холодной земле.

– Была пора, имелась скотинка, да вся вышла. С тех пор сено и осталось. Ночуйте покуда.

Пока варяги шумно устраивались на постой, таскали валежник и брёвна для костров и еловый лапник для лож, Олег подошёл к стоящей в сторонке бабке Оприне и искренне спросил:

– Скажи, матушка Оприна, как ты живёшь в этакой глуши? Чем питаешься, чем обогреваешься?

Она горько усмехнулась, поправила плат и ответила:

– Питаюсь, чем боги пошлют: ягоды да грибы, корни съедобные заготавливаю, по весне птичьими яйцами лакомлюсь. Зайцев уж тяжко стало ловить, надысь оленинка была. Олешка ноги сломал, помогла ему смерть облегчить.

– Есть у нас немного хлеба и крупы, – проговорил Олег, – позволь оставить тебе, да дров заготовить. Коль приветила нас, отдариться хочу. А в лес сходим, так и дичь принесём.

– Благо тебе, ярл Олег, боги тебя не забудут.

В целом устроились мы очень даже неплохо. Погода разгулялась, да, и сильный ветер в этакие дебри не добирался. Развели костры. По дороге сюда все заметили, что лес кишит самой разной живностью, и потому пятеро охотников сразу ушли за добычей, и через час вернулись с двумя большими подсвинками. Помня о своём обещании, Олег велел отнести бабке Оприне одного подсвинка, пол мешка муки и столько же полбы.

Вскоре на огне зашкворчало мясо. Заправившись кулешом и жареным мясом, дружина стала устраиваться на ночёвку. В ногах источали тепло три костра да два по бокам. В кострищах тлели внавал толстые колоды. Имея немалый опыт походов, дружинники принялись укладываться на подстилке плотно бок в бок и укрылись плащами с головой. Ложе для Инги устроили поближе к среднему костру. Поставив в дозор, Олег устроился рядом с женой.

Я заснул, как убитый, но среди ночи вдруг очнулся. Оставленный без присмотра костёр постепенно затухал, слабые огоньки испуганно трепетали на тесно сложенных брёвнах, светящихся красными углями. Ночной воздух слегка шевелил облысевшие деревья. В темноте ухнул филин.

Колдовская ночь превратила лес в полное загадок и тайн пространство. Непонятно, то ли я спал наяву, толи бодрствовал во сне, заблудившись между навью и явью, но то, что увидел, сильно смахивало на сон, бред, или морок. На подсвеченной мертвенным лунным светом лесной прогалине мрак расступился, и я с трудом сосредоточил взгляд на трёх высоких неподвижных фигурах. Не чувствуя никакой опасности, я вгляделся в тёмные лики деревянных идолов, глаза которых в неверном лунном свете казались живыми, и их взгляды не отпускали моё лицо. На головах истуканов сидели три ворона, а у подножия лежали какие-то предметы. Я попытался разглядеть их, но не успел, сражённый глубоким сном.

Утром, выбравшись из-под тяжёлого от влаги плаща, я вспомнил о ночном видении, оглядел ту самую прогалину, но не обнаружил ни малейших следов идолов. Однако то странное явление никак не шло из головы. Не мог сон быть таким реальным. Поневоле поверишь во всякую чертовщину и чудеса.

«Фил, ночью ничего не произошло?». «Нет. Я бы предупредил. К чему вопрос?». «Померещилось». «Мнительный ты стал, командир».

Лагерь неохотно пробуждался. Мы вчетвером ополоснулись у ручья, привели себя в порядок и потом, разогревшись несколькими растяжками, принялись пара на пару стучать мечами. Около получаса звенели сталью и не заметили, как вокруг собрались все варяги, внимательно наблюдающие за нашими финтами. И только отложив клинки, мы заметили зрителей.

– Вы что все обоерукие? – удивлённо спросил Олег, придерживая оголовье своего меча.

– Так, ярл, – ответил я, – но в сече так биться опасно, або тесно, а в малом бою либо в поединке в самый раз.

– Немало зрил я боёв, тризн и поединков, – он не скрывал удивления, – но как вы бьётесь, вижу впервые. А не поведаешь ли нам секреты такого боя, Бор Быстрый Меч?

– Отчего не поведать, поведаю и каждого научу, да и други мои в том не уступят. – Я кинул меч в ножны, а топор в поясной чехол, довольный тем, что Олег сам предложил натаскать его дружину.

Говорил нам наставник, да и здесь я видел, как бьются варяги и особенно нурманы. Сила на силу, кто сильнее долбанёт, у кого рука крепче, тот и победитель. Рубятся, будто дрова колют. Не спорю,