Журнал «Вокруг Света» №07 за 1972 год - Вокруг Света

Пока пиррянин говорил, Язон лихорадочно продумывал следующий ход. Вся его надежда была на то, что Краннон смекает не так быстро, как реагирует.

Язон уставился на деревья, точно заметил что-то среди ветвей. Краннон, продолжая говорить, автоматически последовал его примеру. И как только в руке Язона оказался пистолет, Краннон тотчас выхватил свое оружие.

— Вон там! На макушке! — крикнул Язон, стреляя наугад в зеленый хаос.

Краннон тоже открыл огонь. В ту же секунду Язон отпрянул назад, сжался в комок и покатился вниз по склону.

Лежа в кустах, исцарапанный, запыхавшийся, Язон слышал, как Краннон честит его последними словами. Взбешенный пиррянин продолжал стрелять наугад, однако спускаться в заросли не стал. В конце концов он сдался и сел в кабину. Мотор взревел, гусеницы звякнули и заскребли по камню, транспортер пошел обратно через джунгли.

Язон остался один. Риск немалый.

Продолжение следует

Перевел с английского Л. Жданов

Акулий характер

Окончание. Начало в № 6.

Филип Кусто: для чего рассказывают об акулах?

Летом 1945 года на берегу маленького залива на Средиземноморском побережье Франции отец надел нам с братом миниатюрные легководолазные аппараты. Потом, взяв за руки, завел нас в воду под скалами на глубину двух метров. Моему брату тогда было шесть с половиной лет, мне — четыре года. Я не помню этого первого погружения, но мне часто про него рассказывали. Пораженные подводным миром, мы принялись наперебой говорить друг другу, что видим. И наглотались морской воды.

С того времени ни одно из созданий моря не внушало мне страха. Ни одно, кроме акулы. А ведь мне пришлось испытать и укусы, и ожоги многих подводных обитателей: мурены, медузы; меня даже колол славный морской еж. Я повидал вблизи немало устрашающих с виду существ — хвостокола, манту, морского слона, косатку, кашалота. Но укусы и уколы были вызваны моей собственной неосторожностью, а не агрессивностью животного. То же самое можно сказать об акуле, которую я тоже не считаю беспричинной убийцей; однако не могу отделаться от мысли, что акула — чуть ли не единственный из морских обитателей, который может причинить мне увечье, а то и смерть.

В Персидском заливе и водах Индонезии обитают морские змеи длиной до метра, их яд смертелен, но они избегают человека. Укус некоторых небольших осьминогов Австралии или ожоги нитей сифонофоры физалии тоже могут привести к смерти. Кашалот или косатка способны перекусить человека пополам; другие китообразные вполне в состоянии ударом хвоста переломить вам позвоночник. Даже миролюбивый дельфин, и тот иногда опасен. Но никто из названных животных не представляет подлинной опасности для аквалангиста. Большинство обитает либо слишком далеко в открытом море, либо чересчур глубоко — например, гигантский кальмар в течении Гумбольдта. И при всех случаях они не нападают первыми.

А вот акулы встречаются всюду в тропических и умеренных водах; некоторые виды, скажем гренландская акула, обитают даже в полярном океане. Акул находили и на больших глубинах, и у поверхности, даже в эстуариях рек и некоторых озерах Латинской Америки. Так что акулу встретить можно и на воде и под водой, причем каждая встреча может оказаться роковой.

Человек очистил сушу от большинства животных и крупных насекомых, представляющих угрозу его жизни. Если вид не полностью истреблен, остатки его, как правило, заточены в резерватах — как, например, крупные звери Африки и Индии.

Я вовсе не собираюсь здесь рассуждать о поведении человека; могу только пожалеть, что столько красоты и богатства было уничтожено. Мне горестно думать об организованной по бешеной цене продаже львиного и слоновьего мяса представителям привилегированного меньшинства, чье место скорее в психиатрической клинике, чем в спортивно-охотничьем клубе. И я не могу не выразить жгучей боли, которую испытываем мы с отцом, беспомощно наблюдая истребление китообразных — скажем, большого синего кита, самого крупного животного в истории Земли. Скоро от него останется одно воспоминание.

Акуле не приходится опасаться такой участи. Она великолепно приспособлена к своей среде, и огромная численность делает истребление акул невозможным. А потому они остаются опасными для человека животными, от которых до сих пор нет эффективных средств защиты. Если добавить, что человечество наконец задумало вернуться в море и вероятность встреч с акулой все возрастает, станет понятно, как важно узнать побольше об их повадках. Во многих странах уже организованы для этого специальные лаборатории.

Я никогда не пытался защитить одно животное от другого. Когда мне случалось ловить себя на стремлении охарактеризовать одно животное как «хорошее», а другое как «плохое», мне становилось смешно. У нас на «Калипсо» одно желание — чтобы присутствие людей не нарушало естественного тока жизни.

Отношения между человеком и акулой окутаны покровом тайны, причем главный виновник этого — человек. Долго люди вообще не знали, что на свете существуют акулы. До древних греков ни у кого не найдешь определенного описания, хотя не исключено, что первая легенда о селахиях помещена уже в библии. Линней, выдающийся шведский натуралист XVIII века, твердо верил, что чудовище, проглотившее библейского Иону, было не китом, а большой белой акулой. Об этом фантастическом животном рассказано было немало историй, причем в большинстве самых устрашающих. Эти истории, правдивые и выдуманные, породили подлинный акулий психоз у всех моряков мира. До середины XVI века не было даже английского слова для их обозначения, пользовались испанским словом «тибурон». Дополню эту лингвистическую справку упоминанием о том, что французское название акулы — «рекен» — происходит от реквиема; вот как моряки воспринимали эту хищницу. Некоторые считали, что появление акулы возле судна предвещает смерть кого-нибудь из членов команды.

Слепая ненависть человека к акулам уступает разве что бешенству стаи голодных акул. Я наблюдал сцены жестоких побоищ, когда обычно тихие и рассудительные люди рубили топорами пойманных акул, потом по локоть запускали руки в окровавленные внутренности, чтобы извлечь крючок с приманкой. Как будто, часами возясь с изрубленными тушами, люди утоляли некую затаенную жажду мести.

Этот психологический фактор — почти автоматическая утрата власти над собой при встрече с акулой, что бывает даже у самого закаленного человека, — пожалуй, и является причиной многих случаев со смертельным исходом.

Мы представили в ЮНЕСКО одобренный Межправительственной океанографической конференцией проект международного центра подготовки ученых-океанавтов. Изучались также проекты использования подводных домов для добычи руды, разведки нефти, геологических и биологических исследований и даже для развлечений. Была намечена долгосрочная программа создания человека-амфибии: «Гомо акватикус».

Перспективы людских поселений на шельфе и глубже почти неограниченны. Разумеется, я не думаю, что люди когда-нибудь переселятся на дно морей. Мы слишком зависим от своей среды, и нет веских причин, чтобы отказываться от всего, к чему мы привязаны, — от солнечного света, свежего воздуха, лесов и полей.

Однако в науке и в промышленности будет множиться число важных проблем, требующих временного пребывания больших коллективов под водой для многомесячной работы на морском дне. Обреченные декомпрессией на долгое заточение, они будут нуждаться и в медицинском обслуживании, и в развлечениях, как, скажем, разведчики нефти, которые на полгода уходят в пустыню. Понадобятся могучие сооружения и большие капиталовложения. Но сперва надо еще разрешить множество проблем безопасности. И одна из них — защита от акул.

Акулы действительно избегают районов, где строят подводные дома. Но мы уверены, что они уходят недалеко. Взрывы или другие звуки — лязг, звон — могут привлечь их обратно. Нельзя поручиться, что через некоторое время, преодолев свой страх, они не пойдут большими стаями в атаку на изолированные коллективы подводных тружеников. Нужны еще исследования и исследования. При этом полезно принять в качестве рабочей гипотезы, что мир рыб вообще и акул в частности не столько зрительный мир, сколько мир звуковых волн и волн сжатия. И тут частоты, с которыми мы еще мало знакомы, могут в равной степени привлекать акул, как и отгонять их.

Вспоминаю в этой связи эпизод, случившийся во время эксперимента с нашим «плавающим блюдцем». Мы были под водой вдвоем с Фалько. Вдруг он воскликнул:

— Гляди, командир! Налево! Вон там, вдали!

Я прильнул к иллюминатору, напрягая зрение. К нам медленно приближался какой-то неясный силуэт... Акула, но какая акула! — огромная до неправдоподобия. Она шла прямо на «блюдце», как будто ослепленная нашими огнями. В первую минуту я даже не смог ее опознать, пораженный чудовищными размерами. Акула была, наверно, вдвое длиннее нашей маленькой подводной лодки и весила около полутора тонн. Чудовище заложило широкий вираж, однако не совсем верно рассчитало свой курс: мощный удар хвоста лишь потряс «блюдце». Конечно, за стальной броней нам ничего не грозило, и все же человеку как-то не по себе, когда на глубине больше двухсот пятидесяти метров его тормошит вот такой исполин.