Пойдем играть к Адамсам - Джонсон Мендал У.

– Ладно, пойдем.

Двигаясь гораздо увереннее на ровной плоскости, они внесли Барбару в мастерскую и жестко опустили на бетонный пол. Настало время передохнуть.

– Что теперь будем делать? – Несмотря на внешнее спокойствие, Пол казался почти парализованным от сдерживаемого возбуждения. Глаза у него метались туда-сюда с каким-то виноватым удовольствием.

Дети задумались.

В подвале было душно: кондиционер сюда не дотягивал. Джон поднял подол футболки и вытер глаза. Бобби явно чувствовал себя неловко. Все смотрели на Дайану.

Запрокинув голову и глядя на голые трубы и стропила, а также тяжелые «корабельные» рым-болты в готовых балках, Дайана сказала:

– Давайте подвесим ее.

– Да, класс! – Пол подпрыгнул от радости (такое редко можно было увидеть). – За большие пальцы рук!

– Э-э, вы не можете этого сделать, – сказал Джон.

– Почему?

– Такое только в книжках бывает…

– Вы выдернете ей пальцы из суставов, – со знанием дела произнес Бобби.

Барбара изо всех сил пыталась сесть, шмыгая носом.

– Просто за руки, – сказала Дайана. – Это довольно больно.

– Да ну?!

Однако этот сложный маневр означал очередное сражение. Им пришлось снова перемещать ее – под тяжелые железные кольца. Понимая, что сейчас произойдет, Барбара принялась брыкаться, сбив с ног двух мальчишек, тех, что помладше. В конце концов, чтобы переместить ее на требуемые восемь или десять футов, потребовалась даже помощь Синди.

– Она слишком высокая, – сказал Джон.

– Что ты имеешь в виду?

– Если заставишь ее поднять руки, она сможет дотронуться до трубы. И та может не выдержать ее веса.

Они не подумали об этом, хотя это казалось очевидным.

– Знаю! – Пола явно посетило озарение. – Оставьте ей руки за спиной, как сейчас, и потяните их вверх!

– Это сработает, – медленно произнесла Дайана.

Подобного они еще на себе не пробовали. Будет интересно.

Руки Барбары были отведены ей за спину. Джон перекинул через трубу веревку, которой были связаны ее запястья. Потянул, отчего руки у Барбары вывернулись назад, а тело опустилось вперед. Понимая, что, если не встанет, ее руки выскочат из суставов, Барбара поднялась на ноги, и Джон потянул еще немного. Это не потребовало никаких усилий. Чтобы избежать боли, Барбара оторвалась пятками от пола и встала на цыпочки: сухожилия сзади под коленями побелели, мышцы на икрах напряглись. Груди болтались, а голова, скрытая взлохмаченными волосами, свесилась вперед. Джон привязал веревку к опорной колонне, и дети сделали вторую передышку.

После недавней потасовки нагота Барбары уже не была для Бобби и Синди чем-то диковинным, а для остальных – чем-то возбуждающим. До этого момента пленница была обузой, опасностью, противником, стимулятором чувства вины и нервозности, но никогда объектом эротического внимания. Однако теперь, подневольная, скрюченная, связанная и неподвижная, если не считать незначительных покачиваний при попытке как-то переместить свой вес и хотя бы немного облегчить боль, Барбара опять восхитила их своим видом.

– Мы сделали это. – сказал Пол так, словно сам себе не верил. – Мы действительно сделали это.

Синди посмотрела на него и поняла, что он имеет в виду. На самом деле она почувствовала, что все поняли. Это была настоящая игра. Игра, проигрывавшаяся столько раз в воображении и теперь ставшая явью. То, что сказал Пол, касалось их всех, в подвале ощущалось полное единодушие и преданность делу. Все они знали, что в этой «игре» можно делать и другие вещи. Внезапно стало немного страшно – по крайней мере, Синди, – и она не стала возражать и не произнесла больше ни слова.

– А чего ты ожидал? Что мы не сможем или вроде того? – спросил Джон с небрежностью, которую Синди сочла фальшивой. Он нервничал и при этом сохранял спокойствие, смотрел на белый, округлый зад Барбары и при этом изображал отсутствие интереса.

Действовала только Дайана. Встав перед пленницей, она сунула руку под ее согнутое тело, схватила за одну грудь и с нарочитым хладнокровием сжала и вывернула изо всех сил.

Иногда можно почувствовать чужую боль, и в этот момент Синди ее почувствовала. Плоть Барбары была податливой и причудливо деформированной, а сжимающая ее рука – твердой, тонкой и с побелевшими от напряжения костяшками. Более того, Синди слышала эту боль. Пленница извивалась в тщетной попытке сопротивляться и издавала какие-то звуки. Так продолжалось несколько секунд. В конце концов Дайана отпустила грудь, взяла Барбару за волосы и ударила по лицу. Всего один раз. Затем эта мерзкая сцена закончилась.

Дайана не сопроводила свои действия ни единым словом.

Колени у Барбары подогнулись, и на мгновение показалось, что она рискует вывихнуть себе плечевые суставы под тяжестью собственного тела. Как и прежде, она стонала от мучений. Затем боль усилилась, и Барбара снова встала на цыпочки, ноги у нее снова напряглись.

Все это очень нервировало Синди. Навязывало ей сложные мысли, эмоции и обязанности, а ей этого совсем не хотелось. Она почувствовала, как горит у нее лицо, будто она была готова впасть в полное отчаяние и расплакаться. Все было плохо. И Барбара была плохой, поскольку все это из-за нее. Дайана была права. С внезапным остервенением Синди взмахнула своим щуплым кулачком и ударила Барбару, а затем Дайана остановила ее, схватив за руку.

– Нет!

Синди поняла, что вмешалась в нечто очень личное между Дайаной и Барбарой.

– Она ничего тебе не сделала, и ты не делай ей больно. Пока, – сказала Дайана. Потом смягчилась и погладила Синди. – Но ты молодец. Помогла.

Синди подняла глаза, все еще злясь, и увидела, что невозмутимое лицо Дайаны изменилось. Поэтому она сделала то, чего не сделала бы ни для своих родителей, ни для Бобби, ни для кого-либо еще. Она кивнула и, сжав кулаки, вышла из комнаты. Но она знала, что произойдет в любом случае.

– Слышите?!

Поскольку дети уже довольно долго находились в подвале, они услышали приближающийся грузовик, только когда тот уже подъехал к дому. Вскоре после того, как до них донесся шум мотора, раздался звук торможения, гудок – после нескольких дней тишины он звучал странно весело – и хлопок двери. Звука шагов пока не было слышно, поскольку опоясывающая дом дорожка была из глубокого, рыхлого, выжженного солнцем песка. Дети синхронно затаили дыхание. Один за другим они поднимали головы, словно пытаясь что-то разглядеть сквозь потолок и стены. Синди зажала рот рукой.

Барбара тоже приподняла голову – насколько это было возможно. Принялась извиваться, издавая звуки носом, которые показались детям слишком громкими. Было очевидно, что она пытается позвать на помощь. Инстинктивно Джон прыгнул вперед и зажал рукой ее заклеенный лейкопластырем рот, одновременно перекрыв поступающий в ноздри воздух. Барбара начала задыхаться, и звуки почти прекратились. Она обреченно обмякла, повиснув на веревке.

– Ты заткнешься?

– Она больше не будет! – Шепот Дайаны был резким, как выстрел из винтовки. – Поднимитесь, наденьте купальные костюмы и выходите на кухню. – Она посмотрела на Бобби и Пола.

– Купальные костюмы?

– Быстрее!

Наконец на заднем крыльце раздались тяжелые шаги и стук – который больше походил на удары кулаком – в кухонную дверь. Здесь был взрослый.

– Ну давайте же! – Успокоившись и полностью взяв на себя командование, Дайана схватила Синди за руку и первой бросилась вверх по лестнице. – Минуточку! – крикнула она, добравшись до верхней ступеньки. Затем, остановившись возле ванной, затащила Синди внутрь и включила душ.

Стук повторился.

– Иду!

От злости и раздражения Дайану била дрожь, но она продолжала командовать.

– Оставайся здесь и не выключай душ. Поняла? Пусть вода бежит. И если я спрошу что-нибудь через дверь, просто крикни в ответ «да» или «нет», и попробуй сделать это как Барбара. Ясно? – Она закрыла дверь, явно не успокоенная недоуменным выражением на лице у ребенка.

– Иду! – Несясь уже со всех ног по коридору, она увидела из окна, что это грузовик доставки Тиллмана. Полминуты спустя она вошла в кухню и открыла дверь. Мистер Тиллман стоял на заднем крыльце, держа одну коричневую сумку в руке, а другая, пока он стучал, балансировала у него на колене.