В шаге от бездны - Дмитрий Гаркушенко

Борроу

— Тоталитарный режим. Так это раньше называлось. Наши далёкие предки нахлебались этого немало. Абсолютное зло — полнота власти в руках одного человека, казалось, кануло в Лету. Ошибки учтены. Уроки выучены. История запомнила имена «выдающихся» людей, жаждущих власти и подчинения, и научила их потомков осмотрительности, наглядным примером показала ужасы тирании и последствия возвеличивания личности. Казалось бы, чего проще. Помнить свою историю. Не допустить повторения. На ошибках учатся… будь так, человечество давно бы уже избавилось от глупости. Но почему-то раз за разом в разных местах, при схожих обстоятельствах, при удивительном одобрении толпы, появляется амбициозная личность, дающая надежду и цель, так нуждающейся в этом нации, а потом извращает её. Прикрываясь добродетелью, использует людей лишь для одного. Власти. Её завоеванию и удержанию.

А тирании как и диктатуре, присущи такие необходимые ей инструменты как внешний враг, секретные службы, слежки за населением, цензура, искажение фактов и подавление инакомыслия. И мы до этого дошли…

Пока не началось восстание, пока Сопротивление в открытую не объявило свои права на справедливость и избавление от гегемонии Метрополии, эти инструменты применялись осторожно, незаметно, малыми порциями. Но начало войны положило этому конец. В одно мгновение мы перестали притворяться. Благо общество было к этому готово.

Я приехал на совещание кабинета министров, в президентский дворец, ранним утром. Совещание экстренное. О нём мне сообщили за час до его начала. Вошёл в кабинет и занял своё место. Остальные приглашённые прибывали группами или поодиночке, со свитой помощников и заместителей. Я перекинулся парой фраз с министром финансов и принял из рук секретаря запоздалый отчёт о квартальной проверке военно-технического обеспечения наших сил самообороны. После заседания мне хотелось обсудить с Самуэлем некоторые цифры, требующие внимания.

— Об этом я хотел спросить. Во время поездки на Цирон, вы договаривались о поставках вооружений?

— Да. Но предвосхищая ваш следующий вопрос, сразу скажу…только договорённость…я знал, что речь идёт об оружии, конечно, но про Лучевое… моя задача была «прочитать» продавца, стоит он доверия или нет…

— К чему такая секретность?

— Договор с Метрополией регулировал оснащение наших планетарных сил самообороны. В нём было прописано, что мы могли иметь и производить сами, а что запрещалось. Договор существовал долгое время. Подписали его, наверное, лет шестьдесят назад и за эти годы его условия ни разу не менялись. Он просто был, и всё. Как один из пунктов наших взаимоотношений с центром.

— Но вы его нарушили.

— Само собой. Нарушили в тот момент, когда заключили сделку с тем человеком. Иногда, я думаю, лучше бы правда вышла наружу и власти Метрополии узнали о нарушении нами соглашения. Был бы чудовищный скандал. Возможно реакция, санкции. Угрозы и требования отставки правительства. Всё что угодно, вплоть до ареста президента и вмешательства центра в наши внутренние дела… Это спасло бы нас всех. Да и не только нас.

— Что было на том совещании?

— Да, простите. Совещание… Рангози появился последним. Занял своё кресло. У него были покрасневшие глаза, признак бессонной ночи. Даже всегда безупречно выглаженный пиджак местами помят, неслыханное дело. Без предисловий он объявил о восстании на Ероне. Я бы хотел сказать, что окружающие были поражены, но нет. Министр юстиции, сидевший рядом со мной, даже пробормотал «давно пора». Я посмотрел на него как на идиота, но заметил, что остальные всем своим видом показывают, что думают примерно так же. «Давно пора», похожие слова произнёс Самуэль несколько лет назад, только он сказал «время пришло». Сути это не меняет. Мы были готовы к конфронтации с метрополией.

Совещание закончилось ближе к вечеру. Его итогом стали такие вещи, как введение на всей планете чрезвычайного положения, запрет на перемещение гражданских, действующий вплоть до особого распоряжения, приведение сил самообороны в повышенную боевую готовность, мобилизация военизированных партийных формирований и ещё множество запретов, указов и постановлений. Сейчас уже и не вспомню всё. В общем, государственный аппарат приготовился к худшему. К войне. Вы спросите, почему мы так резко приняли такие меры, лишь получив информацию о восстании одной колонии против метрополии? Ответ очевиден — мы сами были готовы к восстанию. Готовы психологически, идеологически, если хотите. Не зря же последние годы общество с восторгом смотрело, как наши дети ходят строем, поют военные гимны и учатся обращению с оружием. Не зря политическая машина превозносила нашу гордость и уникальность. Цитаты, лозунги, разговоры за столом, на рабочем месте, в парке на прогулках… Везде сквозило еле заметным пренебрежением и неприязнью к Метрополии. Ни слова в открытую. Ни на радио, ни в Сети, ни на массовых мероприятиях. Но словно по молчаливому уговору, националистические настроения присутствовали везде. От уроков истории в школьных кабинетах до действий Министерства иностранных дел. Если бы центр не был так погружён в свои заботы, если их разведывательная служба перестала заниматься ерундой и хоть немного интересовалась настроениями в колониях… Да даже войска, находившиеся на нашей планете, не видели дальше собственного носа, им было безразлично, что происходит за стенами их баз, лишь бы солдат Метрополии не учинил драку в местном баре, находясь в увольнении. Вот что заботило их командование. Проведи мы военный парад перед их воротами, они и этого не заметили бы. Занятые пересчётом дней до окончания своей командировки…

Партия была готова, население было готово, президент был готов.

Там было и ещё кое-что. Приказы на аресты партийных членов. Подозреваемых в нелояльности. Вечером мы собрались «узким кругом», Рангози, я, министр внутренних дел, министр промышленности и министр обороны. Я с ужасом слушал доклад руководителя министерства внутренних дел о готовом списке «неблагонадёжных» людей, составленным его ведомством. Многих я знал лично. С некоторыми был в дружеских отношениях. Самуэль коротко сказал — «Начинайте».

— Обвинения были обоснованными?

— Нет. Во всяком случае я был уверен, что это так. До этого уже случались отстранения от должности и даже громкие судебные процессы, освещаемые СМИ и вызывающие всеобщее одобрение. Обвинения в растрате государственной собственности, некомпетентности, халатности и т. д. К такому мы уже привыкли. Партия постоянно чистила свои ряды. Я не вникал в подробности, не моя сфера. Соглашусь, что многие дела были сфабрикованы. Но это было слишком. Неблагонадёжный — я и думать о таком не мог.

— Приняв решение о чрезвычайном положении, вы не думали о реакции колониальных гарнизонов? Уж на это они должны были отреагировать.

— Конечно, думали. Точнее, президент обо всём уже позаботился. Министру обороны тоже было что сказать. Самуэль спросил у него, сколько времени займёт подготовка, переброска войск и разоружение гарнизонов. Тот ответил, что в течение ночи