Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

К событиям в царстве Польском в качестве деятеля Совета Троцкий обращался и в следующие дни, причем связывал намечаемые акции с другими важными политическими событиями. В связи с польскими делами и волнениями в военно-морской крепости Кронштадт, в частности в связи сообщениями о том, что группа моряков крепости предана военно-полевому суду, Троцкий предложил Совету объявить в столице всеобщую забастовку. Надо сказать, что это решение не было произвольным. Ему предшествовали выступления на заседании представителей ряда предприятий Петербурга и профсоюзов, которые высказывались за политическую стачку. 1 ноября Совет одобрил подготовленную Троцким резолюцию о прекращении работы на всех предприятиях Петербурга в 12 часов дня 2 ноября под лозунгами: долой полевые суды; долой смертную казнь, долой военное положение в Польше и во всей России [426] . На второй день забастовки, 3 ноября, председатель Совета министров империи граф Витте обратился к ее участникам со следующей проникновенной телеграммой: «Братцы-рабочие! Станьте на работу, бросьте смуту, пожалейте ваших жен и детей. Государь приказал нам обратить особое внимание на рабочий вопрос. Для этого Его Императорское Величество образовал министерство торговли и промышленности, которое должно установить справедливые отношения между рабочими и предпринимателями. Дайте время – все возможное будет для вас сделано. Послушайте совета человека, к вам расположенного и желающего вам добра» [427] .

Это достаточно наивное либеральное обращение явилось искрой, которую Троцкий вместе с другими руководителями Совета пытался использовать, чтобы разжечь еще больший пожар. Исполком Совета поручил меньшевику Сверчкову написать ответ премьеру. Но Сверчков, не очень хорошо владевший пером, никак не мог составить «достойный» текст, о чем пожаловался Троцкому. Последний уже во время вечернего заседания Совета 3 ноября быстро написал весьма острый проект резолюции, которая была тут же с энтузиазмом принята Советом [428] . В резолюции издевательски говорилось, что «пролетарии ни в каком родстве с графом Витте не состоят» и поэтому Совет выражает свое изумление обращением графа к «братцам-рабочим». Отвергнув по всем пунктам аргументы председателя правительства, резолюция завершалась словами: «Совет рабочих депутатов заявляет, что он не нуждается в расположении царских временщиков. Он требует народного правительства на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права» [429] . В самих же «Известиях» Троцкий опубликовал «Ответ графу Витте», квалифицируя его телеграмму как «нравоучение, в котором наглость переплетается с заискиванием». Автор продолжал: «Какой в самом деле нужен медный лоб, чтобы осмелиться обратиться к петербургскому пролетариату с такими увещеваниями?» [430]

В начале ноября в российской столице сложилось своего рода патовое положение. Власти вынуждены были идти на определенные, правда не афишируемые, уступки забастовщикам. Со своей стороны, Совету приходилось учитывать, что удержать рабочих в состоянии стачки в течение длительного времени он не в состоянии. Поступившее 5 ноября известие о том, что кронштадтских матросов, обвиняемых в беспорядках, буйствах и грабежах, будут судить не полевым, а обычным судом [431] , было воспринято Троцким как признание силы Совета и в то же время как удобный повод прекратить забастовку. Именно в этом духе он выступил от имени Исполкома с заявлением об «огромной моральной победе». В то же время докладчик пытался убедить членов Совета в необходимости быть сдержанными, поскольку впереди – решительная и беспощадная борьба и не следует обгонять события и проявлять нервозность.

Троцкий предложил прекратить забастовку, обратив теперь главное внимание на организацию и вооружение рабочих. Речь шла, с одной стороны, о «самоорганизации» пролетариев, а с другой – о дисциплине, что являлось, по существу дела, глубоким внутренним противоречием, ибо дисциплина могла быть обеспечена только принудительными методами. Именно на дисциплину, по существу на военное принуждение, Троцкий делал основной упор, позабыв о «самоорганизации»: «Составляйте на каждом заводе боевые десятки с выборным десятским… Доводите дисциплину в этих ячейках до такой высокой степени, чтобы в каждую данную минуту весь завод мог выступить по первому призыву». В ответ на вопрос либеральной буржуазии: «Разве вы заключили договор с победой?» (разумеется, этот вопрос был риторическим, придуманным самим оратором) – он давал весьма красочный ответ: «Нет, мы заключили договор со смертью!» [432] Это была в основе своей довольно легковесная риторика, но она впечатляла членов Совета и читателей «Известий», прежде всего столичных рабочих, своей страстностью.

В этот же день Совет утвердил написанную Троцким резолюцию о прекращении «стачечной манифестации» 7 ноября, призвав «сознательных рабочих удесятерить революционную работу в рядах армии и немедленно приступить к боевой организации рабочих масс, планомерно подготовляя таким образом последнюю всероссийскую схватку с кровавой монархией, доживающей последние дни» [433] . Отказ от всеобщей забастовки был первым фактическим признанием поражения Петербургского Совета. Вслед за этим, также весьма сдержанно, буквально стиснув зубы, Троцкий и весь Совет вынуждены были признать еще одну неудачу – с явочным введением восьмичасового рабочего дня. Краткая резолюция, подготовленная Троцким на эту тему, уклонялась от обсуждения вопроса по существу. Констатировав, что восьмичасовой рабочий день является «жгучей потребностью рабочего класса», резолюция вместо борьбы за его введение призывала к массовой организации рабочих в политические и профессиональные союзы [434] .

Через несколько дней, 12 ноября, опять-таки по докладу Троцкого, Совет принял его резолюцию о приостановлении введения восьмичасового рабочего дня, так как оно встретило «упорное сопротивление объединенных капиталистов», а столичные рабочие не могут осуществить прежнее постановление Совета «отдельно от всей страны». Совет призывал использовать намечаемый в Москве съезд рабочих организаций для того, чтобы придать борьбе за восьмичасовой рабочий день всероссийский характер. Правда, на заседании Совета представители Семянниковского и Александровского заводов, а также некоторых других предприятий, добившихся восьмичасового рабочего дня, настаивали на продолжении борьбы. Однако большинство ораторов с других заводов и фабрик поддержали Троцкого [435] , оттеснившего к этому моменту Хрусталева-Носаря и фактически возглавившего самочинный орган [436] .

Постепенно меры Совета приобретали все более оборонительный характер, хотя сохранялась словесная наступательная риторика. 14 ноября была принята еще одна резолюция Троцкого, на этот раз о борьбе против локаутов. Правда, протест против локаутов, начатых петербургскими предпринимателями, сопровождался угрозой новой всеобщей политической забастовки, но ясно было, что это лишь хорошая мина при все более ухудшавшейся игре [437] .

Возможно, 25 и 26 ноября на заседании Исполкома Совета состоялись встречи Троцкого с Лениным, который незадолго перед этим приехал в Петербург, но вел себя крайне осторожно, не принимал участия в митингах, демонстрациях и тому подобных массовых акциях. Собственно говоря, нет и точных указаний на участие Ленина в заседаниях Исполкома 25 и 26 ноября, ибо о них рассказывает только автор воспоминаний М. Эссен, явно подгонявшая свою «память» под политические требования момента [438] . Совсем маловероятным выглядит утверждение мемуаристки, что Ленин внес на заседание Совета проект резолюции против локаутов, которая на самом деле была предложена Троцким на пленарном заседании Совета [439] . Сам же Троцкий пишет в своих воспоминаниях, что Ленин, находившийся в глубоком подполье, не принимал и не мог принимать какого бы то ни было участия, тем более активного, в работе Петербургского Совета [440] . Указаний на участие Ленина в каких-либо других заседаниях Исполкома не имеется.

3. Во главе Совета. Арест

По всей видимости, охранные органы империи не располагали вполне достоверной информацией о расстановке сил в Совете и о реальной роли Троцкого. Это свидетельствовало о подлинной растерянности властей, ибо Троцкий был на виду, находился в центре всех политических событий, которые происходили в столице во второй половине октября – ноябре 1905 г. Репрессии начались с ареста безликой фигуры Хрусталева-Носаря только по формальной причине – он все еще занимал пост председателя Совета официально.

На это событие Совет ответил резолюцией, написанной Троцким: «26 ноября царским правительством взят в плен председатель Совета рабочих депутатов т. Хрусталев-Носарь. Совет рабочих депутатов выбирает нового председателя и продолжает готовиться к вооруженному восстанию» [441] . Этим же вечером на квартире присяжного поверенного нефракционного социалиста Н.Д. Соколова [442] состоялось заседание Исполкома Совета, на котором рассматривался вопрос о дальнейшей тактике социалистов в Совете и о кандидатуре в его председатели. К единому мнению прийти не удалось. На следующий день бурные прения о том, что делать дальше, разгорелись уже на заседании Исполкома. Представитель эсеров В.М. Чернов предложил выпустить заявление, что на правительственные репрессии Совет будет отвечать террористическими ударами. Это было авантюристическое предложение, практически не реализуемое, так как силами для ответных репрессий Совет не располагал.