Стиратель - Яна Каляева

сотни цветов и трав и даже парочку небольших деревьев.

Первые двое суток были сущим адом. Едва я пришел в себя, тут же занялся восстановлением поврежденного легкого пациента и останавливался только тогда, когда сам оказывался на грани обморока. Не знаю, как пережил первую ночь — но с погодой повезло, утро выдалось солнечное, так что выжить удалось не только мне, но и Киру. Хотя шутка ли, открытый пневмоторакс, да еще при полном отсутствии стерильности… Однако организм Высшего изрядно меня удивил. Стоило только справиться с голубой аурой магического поражения — и он проявил незаурядные способности к регенерации. Существенно выше средних, еще не сверхъестественные, но близко к тому. Потому, возможно, хотя аристократы заваливают девиц из низших пачками, ни в хрониках, ни в светских сплетнях мне не встречалось никаких упоминаний о потомстве от таких союзов; а какая простолюдинка упустила бы шанс обзавестись ребенком со способностями к магии, если бы это было возможно? Еще один фактор, делающий Танаид мертвенно, безнадежно стабильным обществом.

Только на третьи сутки, когда состояние Кира стабилизировалось, догадался спросить Юлию, что там с исходом поединка. Оказалось, юный Нагель сумел-таки подняться на ноги, и судья объявил его победителем. Он выжил и уже здоров — наложенный Киром отек был, конечно же, временным. Бой никак не выглядел договорным, и у рода Нагель нет претензий к роду Рентх. Не знаю, видел ли кто-то, кроме меня, пулю, выпущенную Киру в спину явно снаружи купола; но кто это видел, тот будет молчать — как, собственно, и я сам. Несправедливо, конечно, но создавать себе проблемы на ровном месте — оно мне надо?

Юлия не отходила от сына и заботилась заодно и обо мне. Без ее напоминаний я, наверно, забывал бы есть и спать — так увлекся сложным случаем. Барон заходил всего пару раз, спасибо хоть без этой стервы Симоны. Вчера он даже притащил какого-то старика, представив целителем; тот, по счастью, в лечение вмешиваться не стал, постоял в дверях, закатив глаза, состроил сложную мину и ушел восвояси. По меркам Танаида это, пожалуй, уже делало барона отцом года. А вот Юлия ведет себя так же, как любая мать больного ребенка в моем мире… и, похоже, сейчас я сталкиваюсь с типичной для этой ситуации проблемой.

— Идем же в мою комнату, — настаивает Юлия. — Мне нужно кое-что тебе сказать. Это важно.

Она взволнована, пышная грудь высоко вздымается под плотной тканью платья.

— К сожалению, сейчас это неудобно, — отвечаю насколько могу вежливо. — У нас с Киром по расписанию сеанс. Потом мне нужно будет отдохнуть. Пациента пока не стоит оставлять без присмотра, легкое не восстановилось до конца, возможен приступ. Но если заживление продолжится благополучно, уже завтра мы сможем прогуляться в парке…

— Дело не терпит отлагательства, — говорит Юлия и берет меня за руку. — Я должна сказать тебе это прямо сейчас.

Вежливо, но твердо отнимаю руку. С такими ситуациями сталкивался почти любой мужчина-врач. Мне на внешность грех жаловаться, я не сладкий красавчик, но нормальные у меня и лицо, и сложение. Однако подобное случается даже с теми из нас, кто чуть симпатичнее обезьяны. Женщины иногда без памяти влюбляются в тех, кто лечит их или особенно их детей — причем чем тяжелее болезнь, тем глубже и ярче чувство. Юлия, конечно, человек хороший и дама интересная, только вот не в моем вкусе. Да и не с руки мне сейчас мутить с замужней, мне бы Кира поставить на ноги и побеседовать, наконец, с ректором насчет преподавания в Академии…

— Ну, идем же, — торопит Юлия. — Известие срочное, хотя, боюсь, уже слишком поздно…

Может, она все же не порывом страсти нежной охвачена? Похоже, стоит ее выслушать, сеанс с Киром может и подождать. Вообще-то худшее уже позади, ничего парню не сделается за полчаса. Следую за Юлией в ее покои. Это такая же спальня, как у меня — кровать под балдахином, кованый сундук для вещей, столик на изогнутой ножке и пара кресел. Так здесь выглядит роскошь, доступная лишь Высшим.

Закрывая дверь, Юлия нервно озирается. Глупо, ведь именно такое поведение вызывает подозрение. Судорожно вздыхает, складывает пальцы в замок, подходит ко мне совсем близко… Отстраняюсь и усаживаюсь в кресло. Ей ничего не остается, кроме как сесть напротив меня.

— Я не знаю, кто ты и откуда, и почему скрываешь свое имя, — Юлия говорит шепотом, и мне приходится податься к ней через столик, чтобы слышать. — Ты спас жизнь моему сыну, и мне довольно этого. Но другие… могут оказаться не столь нелюбопытны. Если у тебя есть серьезные причины скрывать, кто ты такой, тебе лучше покинуть Академию как можно скорее. Прямо сейчас.

— Как — сейчас? Лечение Кира еще не закончено…

— Ты говорил, его жизнь вне опасности, он восстановится. А тебе не следует медлить.

Подбираюсь, смотрю женщине прямо в глаза:

— Ты что-то знаешь, Юлия? Говори прямо. Мы ведь с тобой союзники.

Она сплетает и расплетает пальцы и наконец решается:

— Третьего дня ты уснул возле постели Кира, и я на несколько минут отошла. Когда возвращалась, столкнулась в дверях с прихвостнем моего мужа, Арне. Тогда я не поняла, что у него в руках, он постарался спрятать это. Но теперь, когда я вспоминаю — это была прядь волос. Темных, так что, наверно, твоих.

— Это что-то доказывает? — пожимаю плечами. — Может, у него ко мне чувства… Волосы мои положит в медальон и станет носить у сердца… в благодарность за исцеление глаза, не подумай чего дурного.

Юлия иронии определенно не выкупает:

— Какие чувства, какая благодарность? Ты как первый месяц среди Высших, Мих… Но это еще не все. Сегодня я слышала обрывок разговора. Стены тут хлипкие, а эти недоумки привыкли орать, пока жили в каменном замке… моем, между прочим, замке. Я не все поняла, но… тот якобы лекарь, которого нашел мой супруг, он не лекарь вовсе. И приходил не к Киру, а к тебе. Читал твою ауру. Александр специально искал его, чтобы он на тебя посмотрел. Я не сразу поняла, но… Мих, похоже, это родовидец.

— «Родовидец»? Это что еще значит?

Странно сработал автопереводчик, оба корня понятные, однако слова такого в русском языке определенно нет.

— Да откуда же ты, раз не знаешь таких простых вещей! — Юлия позабыла о необходимости шептать. — Родовидцы умеют по ауре или по волосам