Млечный Путь №2 (2) 2012 - Коллектив авторов

Однажды, когда мы вместе пили чай у одной из бесчисленных знакомых мистера Транберта, я жаловался ему на трудность и тернистость выбранного мной жизненного пути. Мистер Транберт слушал меня, подперев гладко выбритый подбородок изящной рукой, слушал, хотя стоило ему сказать «Дэнни, ты меня утомляешь», и я тут же замолчал бы и, вероятно, не заговорил бы уже никогда.

– Дэнни, мой мальчик, – сказал вдруг мистер Транберт, и я умолк на полуслове. – Я знаю, что тебе необходимо. Сегодня четверг… стало быть, в воскресенье, поскольку в субботу это было бы невозможно, я собираюсь пригласить в гости нескольких близких друзей. Думаю, стоит пригласить и небезызвестную тебе миссис Хайфилд – ей это будет полезно, к тому же недавно она просила меня помочь ей разобраться в сложностях композиции. Приходи и ты. Мне как раз должны завтра доставить весьма ценную коллекцию фотографий некоего итальянского мастера, уверен, знакомство с ней – с коллекцией, говорю я – придаст тебе сил и уверенности в правильном выборе.

Трудно описать словами, насколько поразило меня это приглашение. Минуту назад я был никем, жалким ничтожеством, обреченным на безрадостное существование – теперь же сам мистер Транберт пригласил меня в гости! Я даже не пробормотал, а скорее пролепетал слова благодарности. Мысль же о том, какие чудовищные силы препятствуют мистеру Транберту пригласить гостей в субботу, если он того желает, окончательно оглушила меня.

Итак, в воскресенье утром я как мог принарядился, побрился, затем побрился еще раз, поскольку с первой попытки у меня это получилось не совсем идеально, порезался бритвой и долго искал пластырь, причем все время поисков меня угнетала мысль, что пластырь я найти не смогу, истеку кровью и погибну, так и не побывав в гостях у мистера Транберта.

Ровно в два часа дня, в назначенное время, я был у двери, ведущей в святая святых – в жилище великого человека. Я позвонил, но мне никто не ответил. Выждав несколько минут, я позвонил еще раз. Спустя полчаса мне пришла в голову ужасная мысль, что звонок испорчен и что мистер Транберт, вероятно, ожидает моего появления, не зная, что я уже здесь.

Я как раз пытался решить, должен ли я удалиться ни с чем или же стучать в дверь, рискуя навсегда испортить отношения с хозяином дома, когда услышал чьи-то шаги. Кто-то поднимался по лестнице. К моему удивлению, это оказался сам мистер Транберт, который был очень рад меня видеть, хотя, по-моему, мое присутствие его несколько удивило.

– Входи, входи, – дружелюбно говорил он, распахивая передо мной дверь. – До чего же хорошо снова оказаться дома. Никогда бы не подумал, что в наше время так плохи дела с общественным транспортом… пожалуй, я целый час простоял на остановке, а может быть, и все полтора!

Конечно, это обстоятельство вполне объясняло задержку почтенного эксперта. Странно было другое – что приглашенные им гости начали прибывать лишь к трем часам, тогда как я отчетливо помнил, что мистер Транберт приглашал всех к двум. Миссис Хайфилд, кстати сказать, так и не пришла в тот день – потом выяснилось, что мистер Транберт попросту забыл ее пригласить. Рассеянность, столь часто встречающаяся у людей незаурядных!..

Наконец собрались все приглашенные – пять или шесть юношей и девушек примерно моего возраста и такого же, то есть чрезвычайно незначительного, общественного положения. Пока заваривался чай, мистер Транберт изъявил готовность ознакомить нас с той самой коллекцией итальянских фотографий, о которой он говорил мне в четверг, и, разумеется, мы все с радостью последовали за ним.

Фотографии в простых, скромных рамках висели на стенах в комнате, которую мистер Транберт любовно называл своей студией. Вероятно, когда-то это действительно было так, но, как вы помните, мистер Транберт уже долгое время не использовал ее по назначению, и студия успела естественным образом захламиться.

На первой же черно-белой фотографии я увидел довольно симпатичного молодого человека в вельветовой куртке, беззаботно улыбавшегося и подкручивавшего ус. На голове у молодого человека был берет с длинным пером.

– Великолепный кадр, – скромно произнес мистер Транберт. Фотография действительно была очень хороша.

Следующий портрет изображал того же самого молодого человека, но теперь он подкручивал уже не правый, а левый ус; на голове же у него была соломенная шляпа.

– Взгляните только, как дивно Роверини выбирает ракурс, с каким совершенством он наилучшим образом запечатлевает каждую модель. – И мистер Транберт обратил наше внимание на третью фотографию. Здесь молодой человек был запечатлен обнаженным до пояса, но зато в огромной шляпе-сомбреро.

Должен признать, слова о «каждой модели» меня немного смутили. Я совершенно ясно видел, что для всех трех фотографий позировал один и тот же человек. Вероятно, рассудил я, мистер Транберт специально поместил эти портреты вместе; таким образом он подчеркивает какие-то особенности, тонкие черты, незаметные для новичка вроде меня, но очевидные для истинного ценителя.

Я осмотрел другие фотографии, и клянусь вам камерой-обскурой великого Леонардо, клянусь великой троицей – Дагерром, Ньепсом и Тальботом – что из каждой рамки на меня смотрел все тот же нахальный молодой человек с усиками! На каждой фотографии он был в другой шляпе, здесь можно было увидеть головные уборы чуть ли не всех народов мира, а на фотографии, которую мистер Транберт назвал «Дама с веером», он был в дамской шляпке с вуалью, причем через вуаль отчетливо просматривались дерзко подкрученные усы.

Я был в отчаянии. Чудовищное несоответствие между тем, что я видел, и поведением мистера Транберта сводило меня с ума. Как вы понимаете, только лишь отчаяние и стремление разрешить эту страшную загадку побудило меня вмешаться в лекцию мистера Транберта и спросить, не кажется ли ему, что у великого Роверини было несколько своеобразное отношение к выбору моделей для своих фотографий.

Мистер Транберт очень обрадовался моему вопросу.

– Хорошо подмечено, очень хорошо, – сказал он одобрительно. – Действительно, у Роверини были свои маленькие причуды – это, надо сказать, присуще всем гениям. Если внимательно посмотреть на эту скромную коллекцию, то вы увидите, друзья…

Эффектным жестом мистер Транберт предложил взглянуть на скромную коллекцию повнимательнее.

– Маэстро Роверини никогда, ни разу за свою долгую жизнь, не фотографировал одну и ту же модель дважды. О нем говорили, что если с первого же раза фотография выходила неудачно, то он уничтожал ее и не пытался воспроизвести. Конечно, на самом деле все было не совсем так…

Что было дальше, я плохо помню. Рассудок мой помутился. Оживленный голос мистера Транберта звучал словно бы из ужасной дали. Почти ощупью, опасаясь наткнуться на что-нибудь и упасть, я выбрался из студии. Через несколько минут я уже бежал вниз по лестнице, и перед глазами моими плясал непристойно ухмылявшийся молодой человек в тяжелой шапке русских царей, увенчанной драгоценным крестом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});