Орден Жёлтого Дятла - Монтейру Лобату

На походный лагерь «охотников» дождем полились поздравительные телеграммы.

В три часа дня, когда носорог лег у калитки, подвесная дорога была введена в действие. Первой на лебедке была поднята «пушкаревольвер». Затем пулемет. Затем боеприпасы и прочий боевой груз, затем гитары, а затем сама полиция:

Донна Бента с досадой смотрела из окна, как все эти вещи и все эти люди наводняли двор. Это все ей так уже надоело, что когда тетушка Настасия посоветовалась: «Может, дать им кофе с пышками», то она не согласилась.

– Никаких пышек. А то эти бесстрашные герои никогда не уйдут из нашего дома.

– И верно, сеньора, – согласилась негритянка, – мой кофе что клей: кто попробует, не отстанет.

Покуда полиция отдыхала, несколько удивленная тем, что нет никакого кофе и никаких даже булок, Эмилия тихонько подкралась к ящику с боеприпасами и заменила порох маниоковой мукой. Потом она написала длинное письмо носорогу и отправила с графом. Письмо кончалось так: «…и когда я свистну, вы поднимитесь и забодайте этих людей, как дикий носорог».

– А если носорог ошибется и забодает кого-нибудь из нас? – очень кстати заметил граф. – Он ведь из всей семьи никого, кроме вас, не знает, Эмилия, подумайте об этом.

Эмилия подумала. Потом сказала:

– Скажите ему, что пускай бодает только тех, у кого на груди не будет приколот кружок из кожуры апельсина.

Покуда граф носил письмо, Эмилия отправилась в сад с фруктовым ножиком и вскоре вернулась, неся полдюжины кружочков, вырезанных из апельсиновой кожуры, которые тут же приколола на грудь всем обитателям дома, не теряя времени на объяснения. Одна тетушка Настасия не согласилась приколоть кружок, пока ей не скажут, зачем.

– Ах, не хотите? – сказала Эмилия. – Ну, пеняйте на себя. Потом не жалуйтесь…

Тут послышался голос агента Х-В2, обращавшегося к своим людям:

– Готовы?

– Готовы! – отвечали люди. – Тогда огонь!

– Обождите! Обождите! – завопила из кухни тетушка Настасия. – Дайте нам с донной Бентой заткнуть уши ватой и тогда уж стреляйте. Где ж это видно, чтоб пушку – да на крыльцо и стрелять так вот сразу?! Чур меня!

Артиллеристы подождали, пока обе старушки не заткнули себе уши целыми охапками ваты. Потом, услышав слова команды: «Огонь!» – зажмурили глаза и дернули за шнур.

Полное разочарование… Вместо ужасного «бум-м-м-м!», который заставил бы содрогнуться самое небо, из пушечки посыпалась каша из маниоковой муки. Великая операция провалилась самым постыдным образом. И в ту же секунду Эмилия засунула два пальца в рот, совсем как Педриньо, и пронзительно свистнула.

Носорог издалека услышал этот свист. Он неохотно поднялся, сделал серьезное лицо и бросился черной лавиной на своих преследователей.

Началась паника. В шуме и крике можно было различить только голос агента Х-В2, четко отдавший команду: «Спасайся, кто может!» Все могли, потому что все спаслись: все убежали быстрее оленей и бесстрашно попрятались по углам. Если б они всегда так бегали, то за один час могли бы добежать до Рио-де-Жанейро.

Когда носорог приблизился к крыльцу, то он не встретил ни одного врага, то есть ни одного человека без апельсинового кружка на груди. Вернее, одного он встретил, а именно тетушку Настасию, и, увидев, что она без кружка, подумал, что это, верно, кухарка кого-нибудь из членов бразильского правительства. Он наклонил голову и двинулся ее бодать. Бедная негритянка еле добежала до кладовой, заперлась на задвижку и так там в темноте запричитала, как, верно, ей никогда еще в жизни не приходилось причитать.

– Вот и сиди, – ехидно проскрипела Эмилия, – хотела быть умнее всех, да? Вот и сиди…

Глава 10.

Домашний носорог.

Жизнь Ордена Желтого Дятла резко изменилась с тех пор, как в него вошел носорог. Поначалу Носишка и Педриньо все-таки немножко боялись. Ну, а что касается донны Бенты и тетушки Настасии, то сами понимаете… Обе старушки просто дрожали от страха, когда по вечерам, следуя своей привычке, это непарнокопытное приходило поговорить со своей приятельницей Эмилией. Даже в окно боялись подсматривать, бедняжки. Но дети подсматривали. Им очень нравилось подсматривать.

Носорог приходил и издавал мычание. Эмилия и граф незамедлительно бросали то занятие, которому в эту минуту предавались, и радостно летели ему навстречу – послушать истории из жизни лесов Африки. Потом они играли с ним в прятки и в пятнашки. Эмилия скоро научилась взбираться ему на спину и садиться верхом на самый нос, держась за рог. Так они гуляли по двору. А граф дергал огромное животное за веревку, привязанную к его уху.

– Какой чертенок эта Эмилия! – говорила, глядя в окно, снедаемая завистью Носишка. – Ничего-то она не боится…

– Подумаешь, чудо! – презрительно усмехался Педриньо, втайне тоже завидовавший Эмилии. – Если бы я был из тряпок, как она, так я бы на трех носорогах зараз верхом ездил.

– Да как тебе сказать… – задумчиво отвечала Носишка, – все-таки она права, когда говорит о себе «я кукла тряпичная, да необычная». Действительно, из всякого положения она выход найдет. Ну, хоть бы с носорогом: она его открыла, она его приручила, она охотникам отомстила, в бегство их обратила…

– Ну, довольно, довольно, надоела ты мне со своей любимой Эмилией, -проворчал Педриньо…

…И вот как-то раз тетушка Настасия набралась храбрости, чуть-чуть приоткрыла окошко и выглянула.

– Пресвятая дева! – воскликнула она в изумлении. – Да вы только взгляните, сеньора! Эмилия едет верхом на быке этом однорогом как ни в чем не бывало. Чур меня!…

Донна Бента взглянула и тоже удивилась:

– Действительно! Я иногда думаю, что Эмилия – это маленькая добрая фея с отвратительным характером, которая нарочно превратилась в тряпичную куклу. Ездить верхом на носороге! Ведь если об этом написать в книжке, не поверят, скажут – выдумка…

– А кукурузник-то, сеньора, глядите, будто пастух какой, тянет быка, и все тут…

– Это не бык, Настасия, это но-со-рог, – поправила донна Бента.

– По мне, так он бык, сеньора, – твердо возразила негритянка. – Я такое название никогда не скажу, даже неудобно как-то. Я уж стара, чтобы новые слова-то учить, иностранные… А как едут-то, смотрите, чудеса, да и только…

– Да-а… – протянула донна Бента. И обе старушки сокрушенно закачали головами.

Однажды Носишка крикнула из своего окна:

– Эмилия, я хочу перестать бояться и тоже поехать верхом. А?

– Так давай, чудачка! Киндим такой смирный! В «Жизни животных» сказано неправильно… Видишь, как я его гоняю в хвост и в голову…

– Да, тебе хорошо, ты из тряпок, а я-то из мяса.

– Так это ж только изнутри, а снаружи ты тоже из тряпок. Представь себе, что ты вся из той же материи, как твое платье, и выходи к нам. И скажи Педриньо, чтоб шел. Киндим уже про вас спрашивал: обижается, почему боитесь.

Носишка и Педриньо переглянулись: им страстно хотелось принять это предложение.

– Пойдем? – спросила Носишка нерешительно.

– Пойдем! – отважно отозвался Педриньо. Не прошло и нескольких минут, как оба уже вскарабкались на спину носорогу и уселись сравнительно удобно.

– Теперь не хватает только Рабико! – вскричала Эмилия и принялась громко звать: – Рабико, Рабико, иди к нам, не будь свиньей в самом деле!…

Но Рабико отсиживался за муравейником, метрах в двенадцати от них, не меньше. Вот еще, идти к ним! Этого только не хватало! Ему и из-за муравейника все превосходно видно… «Эта вся наука не для меня. Я родился, чтоб есть, и интересуюсь только едой», – думал он про себя.

Теперь дети целыми днями проводили в играх со своим носорогом. Гуляли, и не просто гуляли, а выдумали кое-что новое, а именно: запрягали его в тележку, ту самую, которую плотник подарил Педриньо. И вот носорог вез тележку, а в тележке сидел один пассажир, потому что больше не помещалось. Иногда Носишка, иногда Педриньо. Эмилия – никогда, она всегда ехала верхом на носу Киндима, позади рога. Это было ее место, и она его никому не уступала.

Как– то раз тетушка Настасия не утерпела и вышла во двор поглядеть поближе, как детвора «озорничает с быком этим». Вышла, обернулась, а донна Бента тоже идет -тоже, видно, не стерпела. Дети встретили старушек бурными криками.

– Вот это культура! – вскричал Педриньо. – Да здравствует бабушка! Да здравствует тетушка Настасия!

И, обратившись к донне Бенте, добавил:

– Бабушка, твоя очередь кататься в тележке…

Донна Бента хотела рассердиться и ответить, что уважаемому человеку ее лет… что это может наложить пятно на ее репутацию до конца жизни… что… Нет, искушение было слишком сильно: добрейшая сеньора подобрала подол своей длинной юбки и, стараясь не глядеть на тетушку Настасию (смеяться будет…), влезла в тележку.

– Ура! Да здравствует бабушка! – радостно грянули дети со своей вышки на спине носорога. – Гони, Эмилия, тяни, Кукурузо!

Эмилия щелкнула своим кнутиком, а граф потянул за веревку, привязанную к уху Киндима. Проехали до калитки и обратно четыре раза. До чего жаль, что не было киноаппарата! Какой фильм можно бы заснять! Все, кто проходил мимо по улице, останавливались поглядеть. Даже черепаха, спешившая куда-то по своим делам, долго сидела у калитки и качала головой.