Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ) - Егор Чекрыгин

…А командир наш, тем временем, разливался перед мужиком этим, в извинениях. Ну, таких, какими оу перед друг дружкой извиняются. Со стороны — так будто подерутся сейчас, ибо у них в обычае, «извини» говорить принято, задрав нос да грудь выпятив.

Но ничего, тот вроде извинения принял, тем более что я ему евоную миску обратно на стол положил. Ан, вот тут‑то, он и прокололся еще раз. — По–нашенски, мужик говорил, с трудом подбирая слова! — Как и тот, чужак. — Споймали мы, стало быть, голубчика! Не помогло и то, что одежу он сменить успел.

Ну да, суть да дело, а время уже к обеду, да и торчать далее в караван–сарае, уже было неловко. Так что пошли мы на главную площадь, а там нас уже Рааст поджидает.

— Ушла… — говорит, — Сегодня та лошадка, с караваном. — Ежели прям щас выехать, то может к вечеру и нагоним. А то ведь — уйдут в пустоши, и хрен потом, их там отыщешь.

…Опять след раздвоился. Ну да слава богам, не мне выбирать, по которому идти. На то у меня командир есть.

Игорь Рожков. Лейтенант

Ребята, кажется, со мной согласились. — В том смысле, что лох я наипервейший. Впрочем — глумиться не стали, а даже вроде как посочувствовали, что дескать — «Вечно купчины, нас, вояк, объегоривают». Но… — и помощь тоже никто не предложил. Хотя бы сходить, помочь безъязыкому поторговаться. Нет, это вовсе не потому что они сволочи такие, друг другу не помогают, а просто я для них еще был недостаточно свой.

Это сложно объяснить… — понятия «боевое братство», «взаимовыручка», «воинский долг», в устах всяких там бардов — трубадуров, звучат фальшиво и пафосно. Но для тех кто живет с оружием в руках, и от него же кормится, все эти понятия воспринимаются вроде как приземленнее и проще, но в то же время и куда серьезнее. Для них это не красивые картинки и звонкие фразы, но законы выживания, нарушать которые весьма чревато. Сегодня ты не придешь на помощь однополчанину, а завтра он не прикроет твою спину. Не пойдешь под пули спасать товарищей, и весь твой отряд–армия будут разбиты, из‑за отсутствия слаженности и взаимовыручки. Но тут есть и другая сторона — попасть в это «боевое братство», не так‑то просто. Тут одинаковой формы, единой присяги, и даже соседних коек в казарме недостаточно. Кандидат должен пройти серию проверок на вшивость, доказав свою надежность как перед лицом врага и тяжелых нагрузок, так и перед ликом начальственным, прежде чем товарищи начнут ему по–настоящему доверять.

А я, в общем‑то, был среди этих ребят человек случайный. Попутный студент. Вчера пришел — завтра уйду, так что относились ко мне вполне благожелательно, но своим не считали.

Нет, при других обстоятельствах, они бы и «чужаку» скорее всего охотно бы помогли — нам, психологи на курсах, говорили, что один из действенных способов завоевать расположение человека — попросить его оказать тебе какую‑нибудь несложную услугу. Он при этом ощущает себя очень важным, и подсознательно благодарен тому, кто дал ему возможность это почувствовать. Но… — заход в город, для моих новых приятелей, был чем‑то вроде долгожданного праздника. Есть возможность напиться, развлечься со шлюхами, а главное — скинуть с себя бремя вечной напряженности и ожидания опасности. Тут уж, не до возни с беспомощным студентом.

В общем — пришлось выкручиваться самому. Тратить деньги из трофейного кошелька, мне принципиально не хотелось, — в нашем попаданском деле, я считаю, заначка на черный день, это святое. Неизвестно как жизнь сложится, когда настанет пора удирать, давать взятку, а то и жизнь свою выкупать, так что горсточка монеток, припрятанная за пазухой, никогда лишней не будет. Но раз нельзя тратить неприкосновенный запас, значит, придется расставаться с чем‑то другим. После долгих раздумий, решил загнать свой китайский ножик, и берцы.

Ножик, в общем‑то фигня, — не жалко. Большинством из кучи запрятанных в нем инструментов, я так никогда и не пользовался. А штопор… — для настоящего российского спецназовца, преград не существует. Особенно между глоткой и содержимым бутылки. Хе–хе, шутка. — Попробуйте выдержать марш–бросок или пройти полосу препятствий, коли организм со–вчерашнего отравлен алкоголем. Ну да это все лирика. А вот с берцами, расставаться и правда жаба давит. Такую обувку тут, еще лет триста–четыреста днем с огнем не найдешь. С другой стороны — новые сапоги я себе уже купил, и даже начал разнашивать. Конечно не так удобно, как мои чудо–ботинки, но и не так ужасно, как я опасался. Но ведь, коли уж пытаюсь косить под местного, (хе–хе — это с моим‑то знанием языка), то хотя бы все демаскирующие детали туалета, лучше бы убрать. Поэтому я себе даже нижнее белье местное купил, хотя, честно говоря, все эти кальсоны на завязочках и «ночнушки» чуть ли не до колен, — то еще уродство — пока штаны снимешь, десять раз обосраться успеешь. И конечно же, хотелось оставить привычные трусы и майку, но… — у нас тут тесный мужской коллектив. Уединения, практически никакого. Помыться, переодеться, да даже в кустики отойти — в кочевой жизни никто особо не стесняется, практически все приходится делать на глазах у других, так что рано или поздно, мои иномирные вещи привлекут внимание остальных, и начнутся неудобные вопросы… Да. А уж берцы, в подобной ситуации, будут выделяться как жабо и ботфорты средневекового дворянина, в сочетании с камуфляжем, бронником и разгрузкой. А просто хранить их как память — слишком накладное удовольствие, если все твое имущество должно уместиться в двух сумках. Так что, — продавать однозначно. Да и, в случае чего, будет хорошая отмазка, если кто спросит — «куда дел — зачем продал?». — Деньги нужны были, сами знаете, вот и продал!

… И началась новая эпопея «продай — купи». И новый холодный душ, от осознания насколько же я не понимаю этот мир, и ценность вещей в нем. Честно говоря, думал что ножик удастся загнать за хорошие деньги. Все‑таки — вещь довольно клеевая, а сталь у него, по местным меркам, вполне себе качественная. Но… — в оружейном ряду народ вертел мой чудо–ножик в руках, хмыкал–гыкал, и предлагал за него сущие гроши. Дескать — забавная игрушка, но чего с ней по жизни‑то делать? — «…Ну да — сталь и впрямь хорошая, вот кабы из нее кинжал, а лучше шпагу сковать... А это–та твоя ковырялка на что пригодна?«… Угу. Посмотрел я местные ножики, у самого коротенького, лезвие сантиметров пятнадцать было. И то — он бабским считался, для хозяйственных работ. А у моего китайца — лезвие не более семи сантиметров — на фоне других, выглядит ужасно не солидно… В общем — я и торговаться пытался, и демонстрировал чудеса крутости своего девайса, однако — облом. Не удалось выручить за него и половину той цены, на которую надеялся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});