Трактир «Разбитые надежды» - Владимир Свержин

«Ну да, – Лешага чуть не хлопнул себя по лбу. – Так и есть. Это узы стесняют меня. Я то и дело бросаюсь кого-то спасать. Марата, чешуйчатых, Лилию и… – с ужасом подумалось ему, – Бурого. Значит, я никогда не был по-настоящему свободен? Но разве эти узы и на самом деле тягостны?»

Он вдруг припомнил миг, когда впервые увидел Лилию, плещущуюся в рассветном потоке. Сколько раз потом ему хотелось видеть ее, как тогда, сколько раз хотелось прижать к себе и не отпускать. Ради этого он готов был убить и убивал. А сейчас этих уз нет, они порваны, развеяны в прах. Лешага скрипнул зубами и сжал кулаки. И вновь чей-то давящий взгляд уперся ему в затылок.

– Да что ж это такое? – он в который раз глянул на округу верхним зрением. Позади никого, ну, тройка диких коров на лугу, молодой бычок, всякая птичья мелочь, но сейчас не до них. Откуда это тревожное, точно втыкающееся в затылок ощущение? По флангам ничего. Все те же птицы, спрятавшаяся за кустами длинноухая лиса. А впереди…

– Какого рожна?

Марат шел, что-то доказывая Лилии, автомат болтался у него за спиной, причем совершенно по-идиотски – стволом вниз, впрочем, и у девушки, так же. Они брели, не обращая внимания на пересвистывания, так похожие на птичьи трели, всецело увлеченные беседой. И только Лешага видел ожидающую их засаду.

* * *

День казался бесконечно долгим. Сначала Марат и Лилия старались идти быстро, подражая заведенному Лешагой темпу, но очень скоро выбились из сил. Выросшая посреди лесных чащоб девушка легко ориентировалась в зарослях, но прежде ей не приходилось по многу часов кряду двигаться так, будто в спину дышит голодная волчья стая. А потому через каждые два часа пути им приходилось делать привал.

– Надо поспешить! – твердил Марат. – Леха, он, знаешь, какой быстрый?!

Лилия знала, но ничего не могла поделать с гудящими от усталости ногами. Идея следовать вместе с Маратом на помощь Лешаге теперь не казалась ей такой удачной. Даже если каким-то чудом им удастся нагнать этого холодного, бесчувственного зверя в человеческом облике, что толку будет ему от такой подмоги? Она поймала себя на мысли, что злится на Леху за собственную беспомощность. «Ну, какой же он зверь? Он так живет, не умеет по-другому. Дуб не может превратиться в ландыш, чтобы мне угодить».

Она попыталась было убедить себя, что отправилась на помощь лишь из одной благодарности и чувства справедливости. Ее мужчина не должен быть таким. «Конечно, Лешага силен и храбр, и… возможно, добр, несмотря на то холодное равнодушие, с которым он лишает жизни себе подобных. Но разве такой сможет жить под крышей дома, растить детей, приносить добычу к семейному очагу?» – Лилия вздохнула. Она бы с радостью заботилась о нем, но, похоже, воину совершенно не нужна ее забота.

Привал сменился новым маршем. Надоевший автомат при каждом шаге хлопал по спине. Марат шел рядом, стараясь развлечь спутницу разговором:

– Я вот думаю, – чешуйчатый повернулся к девушке, – как мы с Лешагой будем охотиться на этого Охотника? Если Сохатый не врет, а с чего бы ему врать, Охотник – тварь жуткая, даже Лехе в одиночку будет с ним нелегко справиться. Но мы втроем сможем обхитрить монстра.

– Каким же это образом? – усомнилась Лилия.

– Очень просто. Главное – отвлечь внимание противника, заставить его хотя бы на миг замереть на месте. Уж Лешага-то сумеет этим воспользоваться. Он, знаешь, как стреляет?

– Знаю, – кивнула Лилия.

– Вот, смотри, что я придумал, – чешуйчатый оживленно размахивал когтистыми руками. – Когда мы этого монстра увидим, нам с тобой надо бросаться в разные стороны. Он задумается, за кем из нас гнаться, тут-то его Лешага и положит.

– Уж больно как-то просто выходит, – усомнилась девушка.

– Именно так. Все гениальное просто, – гордый своим планом, Марат поднял указательный палец. – Так говорил Ноллан. А он-то знал, что говорил. Сама подумай, чем план сложнее, тем больше шансов, что где-то что-то пойдет не так. А здесь все просто. Эх, скорей бы уже Лешагу догнать!

– Это верно, – сдвигая натерший плечо ремень автомата, вздохнула Лилия. – Сколько можно идти? Давай покричим. Вдруг услышит?

– А вдруг не он услышит? Мало ли кого по лесу носит? Вдруг Охотник где-то совсем близко? Он, конечно, не за нами идет, но самим с ним лучше не связываться. Ничего, – обнадежил юнец, – я уверен, скоро найдем Лешагу. Все у нас получится. Дойдем с ним до Трактира, победим Темного Властелина, спасем Бурого…

– И разойдемся в разные стороны, – угрюмо перебила Лилия.

– Ну, зачем ты так! – всплеснул руками чешуйчатый. – Мы теперь все накрепко связаны. Хотя, – он мечтательно поглядел на мелькнувший в разрыве облаков осколок Луны, – домой вернуться было бы хорошо. Там меня Зарина ждет. Знаешь, она какая?

– Откуда же мне знать?

– Она самая лучшая. Красивая, умная. У нее глаза – всю жизнь бы смотрел, не насмотрелся, словно бездна! Так и затягивают. А когда она улыбается, – на лице чешуйчатого образовалось нечто, знаменующее мечтательную улыбку. Лунный блик осветил ровный, чертовски устрашающий ряд желтоватых клыков. – Я по ней очень скучаю, – со вздохом признался юнец. – Сейчас, конечно, когда наши-то дойдут, ей обо мне расскажут. Она гордиться будет. Поймет, что я уже совсем почти как Лешага. Вот. Он ей сразу приглянулся, – Марат вздохнул. – Зарина ему даже одежду новую сшила, ту, что сейчас на нем. Старая в клочья изорвалась, когда он нас от дракона-отступника защищал.

Лилия сжала зубы, чтобы не выдать откуда-то взявшуюся душевную боль. Сердце вдруг заколотилось. Затихшая было обида нахлынула вновь, так и подзуживая сказать что-то резкое, оскорбить соперницу. Но Марат шел рядом, болтая как ни в чем не бывало, вовсе не замечал ее страданий. Девушка нахмурилась и отвернулась, точно рассматривая кустарник. В конце концов она же сама говорила, что такой, как Лешага, не может быть ее мужчиной, и, значит, она не имеет на него никаких прав. Но от этого на душе становилось еще более мерзко и обидно.

– Эй, парочка! – раздалось из-за маячившего впереди раскидистого дуба. – Стойте, где стоите. Ну-ка, стволы на землю, и не дергайтесь!

В окрестных кустах послышалось недвусмысленное щелканье затворов. Из-за дерева неспешно вышел ухмыляющийся грузный бородач с дробовиком наперевес. Марат с тоской подумал, что совершенно зря закинул автомат за спину и попытался нащупать оружие.

– Э-эй, зверушка, смерти ищешь? За тебя много не дадут. Хочешь жить – будь послушным!

Кусты вокруг зашумели, раздвинулись, и спустя мгновение Марат и Лилия уже лежали лицом вниз с туго связанными за спиной запястьями.

– Эта вроде ничего, гладкая, – разглядывая девушку, констатировал бородач. – Караванщик будет доволен.

– А это страшилище сразу убить? – спросил его кто-то.

– Кончить его всегда успеем. А так, глядишь, может, чего и стоит. Все, давай, ставьте их на ноги и пошли.

* * *

Ночная темень размыла контуры деревьев, превращая мир Лешаги в ясную и четкую картинку. Он лежал на земле, скрытый от глаз часовых покосившимся стволом разлапистого дерева, и пристально разглядывал лагерь раздольников. Те расположились в небольшой лощине, скрывавшей их от лишних глаз и охранявшей от ветра пламя костерка. Впрочем, судя по тому, как был сложен этот самый костер, раздольники не слишком таились от врагов. Да и откуда им взяться здесь, в предгорьях?

Бывший страж пытался сообразить, что делают раздольники в этой безлюдной местности, так далеко от караванных троп. Улов, похоже, невелик. Кроме Марата и Лилии – еще шесть человек. Не густо. Леха принялся разглядывать вожака, грузного бородача, сидевшего у костра и обгрызавшего увесистую костомаху. Прежде встречаться не доводилось. Ну что ж, значит, еще предстоит свести знакомство, самое короткое.

Атаман скомандовал одному из бойцов принести хворосту, тот поднялся и побрел в лес. Ученик Старого Бирюка перевел взгляд на Черного, замершего в ожидании приказа рядом с хозяином. Ему даже распоряжения не требовалось – он понял посыл любимого вождя, едва проскользнул в мыслях у того беглый образ. Как по команде, псы начали тихо, без спешки, обступать лагерь. Посланный за хворостом раздольник прошел рядом с вожаком, едва не наступив тому на лапу, наклонился за длинной сухой веткой, и в этот миг Лехин приклад обрушился ему на затылок.

Проголодавшийся костерок жался к земле, выхватывая из сумрака тесный круг тянувшихся к огню хмурых мужчин.

– А, вот он ты! – крикнул атаман, увидев бредущего из лесу человека с охапкой хвороста на плече. – Тебя за смертью посылать…

Тот, кому была адресована сердитая фраза, приблизился.

– Да ты, это… – закончить Бородач не успел. Холодный клинок пробил ему горло.

– А вот и смерть, – хворост полетел прямо в костер, обнажая спрятанный в вязанке автомат. Рычание псов послышалось со всех сторон, оно приближалось, с каждой секундой становясь все более угрожающим.