Глаз кота - Роджер Желязны

Песок, по которому он только что прошел.

Он отбросил изображение светящейся треугольной формы, внезапно появившейся сверху, бросившейся вперед, настигшей и схватившей своего преследователя…

— Крель! Крель! — передал он, собираясь завершить представление.

Айронбэр остановился, почувствовав панические волны, идущие сзади; он сознавал, что надо контролировать свои движения, и также понял, что Желтое Облако тоже остановился.

— Крель! — Но даже усилив воображение и чувствуя угрозу и ужас, хорошо известные ему, он не бросил ружье, а сжал его слабеющей рукой, понимая, что пока он идет, то боится повернуться лицом к существу, стоящему за ним.

Выстрел Желтого Облака смел его оцепенение, вернул к действительности. Он бросился бежать, держа ружье наготове.

Кот в свете луча фонаря Желтого Облака припал к земле, а его ужасный сверлящий и обжигающий глаз впился в его глаза.

Желтое Облако щелкнул затвором и спустил курок; грязь и гравий брызнули перед зверем.

Он выстрелил еще раз, и Кот судорожно дернулся, когда Айронбэр бросился вперед, перезарядив ружье. Заряд прошил волнистой линией шею и плечо Кота.

Потом свет померк в его глазах, когда он почувствовал, как тело Кота придавило его.

Некоторые из них сидели, некоторые лежали в комнатах вигвама Птицы-Грома недалеко от устья каньонов. Но создавалось впечатление, что они все в одной комнате: стены не мешали их беседе.

— Ну, как? — спросила Элизабет. — Что узнали?

— Хочу еще попытаться, — ответил Фишер. — Подождите несколько минут.

— А уложишься в это время? — поинтересовался Мансин.

— Иногда в мозгу встречаются необычные преграды, и это мешает приему. Ты ведь и сам знаешь.

— Можно и ошибиться, — согласился Мансин и предложил: — Я тоже попытаюсь.

— Может быть, мы слишком опоздали? — добавила Мерси. — Как глупо.

— Попытаюсь быть реалистом.

— Я побывала дома у Желтого Облака, пока вы устанавливали контакт, заметила Элизабет. — Его жена сообщила мне, что он и Айронбэр недавно ушли вместе; пошли в каньон, сказала она.

— За Зингером? — спросил Мансин.

— Она больше ничего не сказала. Но почему?

— В самом деле?

— Попытаюсь еще раз, — сказал Фишер.

— Подожди, — остановила его Элизабет.

— Зачем?

— Вряд ли тебе удастся.

— Ты предлагаешь объединиться и попробовать вместе?

— А почему бы и нет? Ведь для того мы и здесь. Поработаем сообща.

— Ты считаешь, Сэндс?.. — начал Мансин.

— Это вполне возможно, — успокоила Элизабет.

— Да, — вмешалась Мерси. — Но он не навредит нам?

— Ладно, ты права насчет нашего присутствия здесь, — обратился Мансин к Элизабет.

— А если мы не сможем найти Джимми? — сказал Фишер. — Что тогда?

— Снова попытаемся с Зингером, — ответила Элизабет. — Вероятно, он сможет услышать.

Сейчас ты один идешь по своей тропе.

Каким ты стал, мы не знаем.

Каков сейчас твой род, мы не знаем.

Сейчас, сейчас, сейчас ты где-то не в этом мире.

Идет. По серебряному и черному ландшафту. Медленно. Тропа петляет. Будто за этими скалами засада. Безо всего следующие сто шагов или с веткой. Хорошо. Продолжай. Путь свободен. Неясно вспыхивают красные и белые искры. Иди. В воде отражается небо. Снова слышится слабый барабанный бой. Ветер хлещет в стены. Мелкие брызги маскируют поверхность, геометрический танец света разрушает радужный спектр. Смывай. Тени отскакивают. Собака-койот, скалясь, исчезает среди света и мрака. Проходи здесь, разбрызгивая воду. Чей-то след под ногами. Кругом. Вверх. Танцоры в масках молчат в темноте. Далеко сзади слабый зеленый свет. Зачем оглядываешься? Повернуться — значит обнять. Сейчас поднимайся кверху. Потом спускайся. Скоро узкое место, потом снова широкое. Многоглазое существо, не двигаясь, сидит на широком выступе. Может, застыло или просто наблюдает. Барабанный бой сейчас громче. Их движения ритмичны. Огонь в каменном сердце. Дождь изогнулся, как мост, сверху вниз. Следы птиц за стенами, освещенными Луной. Берцовая кость лошади. Пустой хоган. Обгоревшее бревно. Слюда блестит, как пыльца. Вспомни песню, старик…

— …Зингер.

Тихо, тихо. Ветер или эхо. Наскучившее слово из усталой груди.

— Билли Черный Конь…

Снова к этому скалистому месту.

— Я чую тебя, там наверху, где-то…

Когда-нибудь. Когда-нибудь он вспомнит это путешествие. Пусть по своей тропе. Но…

— Твои друзья не оставят меня. Я приду, охотник.

Призрак эха из ветра. Слова в его мозгу. Может быть, старые дружки. Кто-нибудь узнал.

— Почему не отвечаешь? Разговор ничего не выдаст.

Кот-призрак; существо-чинди. Да. Кот.

— Я здесь, Кот.

— А я следую за тобой.

— Знаю.

— Ты выбрал хорошее место.

— Оно меня выбрало.

— Какая разница. Лучше городов.

Билли остановился, чтобы сбить со следа и вообразить возможную засаду.

— …Приходи. Ты не сможешь убежать навсегда.

— Только туда, куда должен. Охотясь на тебя…

— Да, но это не остановит меня. Мы встретимся.

— Обязательно.

— Я чувствую, что сейчас ты сильнее, чем прежде.

— Может быть.

— Кто-то из нас победит, и это лучше чего-либо другого. Каждый из нас — последний в своем роду. Что еще нам надо?

— Не знаю.

— Это странный мир, непонятный мне.

— Мне тоже.

— Скоро встретимся, старый враг. Ты рад, что убегаешь?

Билли задумался.

— Да, — сказал он наконец.

Он вспомнил о песне, но понимал, что петь еще не время. Гром тихо пророкотал в каньоне.

— Ты изменился, охотник, с того последнего раза, когда мы были близко.

— Я знаю, куда собираюсь сейчас, Кот.

— Тогда поспеши, я могу быть ближе, чем ты думаешь.

— Следи за тенями. Ты, может быть, ближе, чем сам думаешь.

Молчание. Впереди расстилалась широкая ясная панорама. Билли остановился, ошеломленный таким видом. Похожая на ленту, его тропа вела вперед, потом вверх. Он многое не понимал, но дело было не в этом. Что-то в нем надломилось. В темной вышине кричала птица.

Еще дальше, он возвращается со мной,Нэйенезгани,Поверни свой черный жезл, защищаясь.Молнии сверкают за ним и перед ним.К первой ступеньке лестницы,К заповедному местуОн возвращается со мной:И радуга возвращается со мной;И разговор с кетахном учит меня.Мы поднимаемся по двадцати ступеням,Маленькие голубые птицы поют надо мной.Кукурузный жук поет позади меня.Хаши-альти возвращается со мной.Я взбираюсь на заповедную гору,Главную гору, гору дождя.Кукурузную гору, гору пыльцы…Возвращаюсь. Посидеть на пыльце,Завладеть жилищем, огнем, пищей,Местом отдыха, ногами, телом,Удержать свою мысль, голос, силу движений.Речь, что благословенна,Возвращайся со мной. Собери эти вещи,Поднимайся вверх. Сквозь туман и облака,Мхи и травы, деревья и скалы,Четырехцветную землю.Возвращайся.

«Внуки, мы стоим на радуге».

Бег. Звуки ветра и воды сейчас стали частью барабанного боя. Тропа становится все чище и чище. Сейчас она кроваво-красная, припорошенная снегом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});