Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито - Джон Дуглас

полное отсутствие сострадания невозможно объяснить одной лишь генетической предрасположенностью. Должен существовать целый ряд факторов, сочетание которых порождает подобных Рейдеру.

За долгие годы я наслушался самых разнообразных теорий о причинах, заставляющих людей убивать себе подобных. Несмотря на существование предположений, будто существенную роль могут играть даже такие, казалось бы, малозначимые факторы, как место жительства, я должен согласиться с Ландвером. Он настойчиво повторял: «Где бы Деннис ни жил, это все равно произошло бы. Переехал бы с семьей в Канзас-Сити, это случилось бы там. Дело не в местности, не в городе, а в личности».

Наверное, это действительно так. И в то же время история Уичито и ее окрестностей, равно как и многих других территорий бывшего Дикого Запада, пронизана жестокими и кровопролитными событиями, способными вдохновлять таких, как Рейдер. Самая мрачная из историй повествует о первом европейце, оказавшемся в этих местах. Насколько она правдива, неизвестно, а рассказал ее один канзасский полицейский в первый же мой приезд в этот штат.

Первым белым европейцем в местности, много позже получившей название Уичито, стал прибывший сюда в 1540 году Франсиско Васкес де Коронадо, известный отвратительным нравом. Его путь в эти места начался в 1538 году, когда он и его банда охотников за сокровищами начали поход по юго-западной части Нового Света, убивая едва ли не каждого встречного представителя коренных народностей, независимо от пола и возраста.

Коронадо обуяло причудливое видение, накрепко завладевшее умами интеллектуалов и аристократов его времени: он приехал искать построенный целиком из золота город Чибола, легенды о котором несколько лет ходили в испанском обществе. И вот уже два долгих года не получалось найти эту золотую столицу. Однажды раб-индеец по прозвищу Эль Турко рассказал кому-то из солдат Коронадо, что видел подобный город в восточных землях. Вопреки возражениям местных проводников, опьяненный мечтами о золоте Коронадо решил поверить Эль Турко.

Несколько месяцев его отряд блуждал по Нью-Мексико, Техасу, Оклахоме и югу Канзаса, пока наконец не вышел к пескам на месте слияния двух рек, известных ныне как Арканзас и Литтл-Арканзас.

Для них мы были всего лишь очередными зеваками, приехавшими поглазеть на обиталище дьявола.

Неподалеку виднелась кучка хижин с островерхими крышами из золотистой соломы, едва ли суливших обещанные несметные богатства. Взбешенный Корона-до приказал людям пытать Эль Турко, пока тот не признается. Какие именно пытки применили, доподлинно неизвестно. Однако в исторических книгах хватает рассказов, как конкистадоры заставляли жертв говорить, методично отрезая уши, носы и пальцы острыми как бритва шпагами. Им также нравилось надолго закапывать людей живьем. Как бы то ни было, в конце концов Эль Турко сознался, что выдумал этот город. Только после этого Коронадо распорядился удавить его.

Из окна гостиничного номера я наблюдал за заходом похожего на бесформенную тыкву оранжевого солнца. Когда-то неподалеку протекала река Арканзас, но теперь она превратилась в абсолютно сухое песчаное русло в окружении ив.

Близилось завершение моего путешествия в мрачные глубины исковерканного сознания чудовища, пути, на который я ступил больше 30 лет назад, когда молодым агентом ФБР стал одержим мыслью о поимке и изучении серийного убийцы из Уичито.

Ландвер постучал в полую металлическую дверь номера, после чего решительно распахнул ее. Достав из кармана компакт-диск, он помахал им со словами:

— Здесь кое-какие интересные тебе вещи.

Положив его на письменный стол рядом с моим компьютером, он пояснил:

— Это материал, изъятый у Рейдера после ареста: дневниковые записи, личные фото, заметки об убийствах. Показываю в виде презентации, когда выступаю во всяких там Ротари-клубах и Элк-лоджах[29]. С тех пор, как мы его закрыли, то и дело зовут где-нибудь выступить.

Надвигалась ночь, и я в очередной раз был вдали от дома, в очередном гостиничном номере, пытаясь понять, что же заставляло совершенно незнакомого мне человека убивать, проживая при этом вполне заурядную с виду жизнь.

Тут его мобильник опять зазвонил. Кен поморщился, посмотрел на высветившийся номер, сказал: «Этому нужно ответить» — и вышел в коридор.

Я включил телевизор и улегся на кровать, дожидаясь его возвращения. Однако сигнала не было, поэтому я просто смотрел в серые полосы на экране и слушал шипящие шумы, стараясь не обращать внимания на диск на столе. В окне виднелись последние лучи угасающего солнца. Я изучал их следы на темно-красном ковролине, пытаясь восстановить цепочку событий, приведших меня в этот гостиничный номер в Уичито.

И припомнил телефонный звонок. Он раздался поздним мартовским вечером 2004 года. К тому моменту я уже девять лет как ушел из ФБР. На другом конце провода был один из обученных мной профайлеров, который по-прежнему работал в отделе. После ухода я стал независимым экспертом-криминалистом. И прокуратура, и адвокаты обвиняемых приглашали меня для экспертной оценки дел об убийствах. Порой мои выводы противоречили сделанным сотрудниками моей бывшей организации, и это вызывало раздражение многих фэбээровцев всех уровней. Именно по этой причине мой приятель решил, что обязан позвонить — он знал: кроме него на это никто не решится.

— Он опять за свое, — зазвучал голос на другом конце провода.

— Кто?

— Твой неизвестный преступник из Уичито.

Всю жизнь я охотился за неизвестными преступниками, виновными в многочисленных убийствах, изнасилованиях и прочих гнусных преступлениях. Но услышав «Уичито», понял, о ком речь.

— ВТК? — уточнил я.

— Именно.

— Новые трупы?

— Нет, — сказал приятель. — Всего лишь письмо на местное телевидение с приложением ксерокопий фото, которые он делал на месте преступлений, и водительских прав жертвы. Похоже, что-то выманило его из логова. Ведь с последнего появления столько лет прошло, народ считал, что он умер или уехал навсегда. Для жителей Уичито это реальный шок.

До меня дошло, что с последнего погружения в дело минуло 20 лет, и это казалось невероятным. При определенном оптимизме их можно считать четвертью человеческой жизни — именно столько занимает переход от расцвета сил к их нехватке.

— Знаешь, а я ведь никогда и не думал, что он умер, — сказал я бывшему коллеге.

— Ага, со свойственным тебе оптимизмом, — рассмеялся тот.

Поблагодарив собеседника за информацию, я повесил трубку и уставился в темноту за окном кабинета. И поймал себя на желании снова оказаться в ФБР и работать профайлером, как прежде. Я понимал, что теперь нахожусь в отставке, к расследованию дела меня не привлекут. Меня охватило возбуждение. То, что убийца, о котором я не вспоминал на протяжении многих лет, вновь образовался в моей жизни на пороге глухой ночи, выглядело вполне уместным. В далекие времена работы оперативниками мы обычно занимались грязной работой, рейдами