Плоть и кровь - Джонатан Келлерман

– Нет, – ответил Даггер. – Мы все ее любили. – Он повернулся ко мне. – Как вы вообще вышли на меня?

– Ваше имя было в ее записях.

– В ее записях... – эхом отозвался Даггер и на секунду закрыл глаза. – Как грустно.

Майло еще раз его поблагодарил, и мы направились к выходу. Профессор хотел взяться за дверную ручку, но Майло опередил его, при этом не торопясь открывать дверь.

– Вы женаты, доктор Даггер?

– Разведен.

– Давно?

– Уже пять лет.

– Дети есть?

– К счастью, нет.

– К счастью?

– Развод травмирует детей, – сказал Даггер. – Мою группу крови вы тоже хотите знать?

Майло усмехнулся:

– Пока нет, сэр. Да, и еще одно. Как долго длится ваш эксперимент?

– Именно эта фаза – около года.

– А сколько всего фаз в исследовании?

– Несколько, – ответил доктор. – Проект долгосрочный.

– Касающийся личного пространства?

– Совершенно верно.

– Мы нашли кое-какие записи в вещах Лорен, – сказал Майло. – Ваше имя, телефон и что-то насчет интимности. Мы говорим об одном и том же исследовании?

Даггер улыбнулся:

– Да. Но здесь нет сексуальной подоплеки, детектив. Интимность в психологическом контексте – часть личного пространства, сэр. Хотя вы правы, в рекламном объявлении, на которое ответила Лорен, мы использовали термин "интимность".

– Зачем?

– Чтобы привлечь внимание, – ответил Даггер.

– В маркетинговых целях, – кивнул Майло.

– Можно и так выразиться.

– Ну что ж, хорошо, – сказал детектив, поворачивая дверную ручку. – Вы точно не знаете, где мисс Тиг работала раньше?

– Вы постоянно к этому возвращаетесь.

Майло повернулся ко мне.

– Думаю, вряд ли бы она стала обсуждать такие вещи с кем-то вроде доктора Даггера.

– К чему вы клоните? – спросил профессор.

– Вы были для нее учителем, сэр. Кем-то, на кого она равнялась. Вы были бы последним, кому она сказала.

Майло открыл дверь.

– Что сказала?

На лице детектива отразился груз всех несчастий, выпавших на долю ирландцев за столетия.

– Что ж, сэр. Вы все равно прочитаете в газетах, так что нет смысла скрывать. До того, как Лорен оказалась у ваших дверей, до того, как девушка стала студенткой, она занималась стриптизом и проституцией.

Даггер вздрогнул всем телом.

– Вы, должно быть, шутите.

– Боюсь, нет, сэр.

– О Боже, – произнес Даггер, прислоняясь к дверному косяку. – Вы правы, она никогда не упоминала о своем прошлом. Это так... печально.

– Что именно – ее смерть или ее прошлое?

Даггер отвернулся и посмотрел на океан.

– И то и другое. Все вместе.

Глава 16

На выходе Майло игриво пропел "Пока" консьержу Джеральду. Мы ехали по Оушен-авеню. Опустилась ночь, уличные фонари тускло горели в туманной дымке, а океан был заметен только по ярким всполохам отраженного света.

– Даггер покраснел, когда ты в первый раз упомянул слово "сексуальный". Кроме того, он постоянно потел, – произнес я. – Частенько делал упражнения глазами, особенно после твоего намека о личных отношениях между ним и Лорен.

– Да, но он действительно был шокирован известием о ее смерти.

– Верно, – подтвердил я. – Мне даже показалось, бедный профессор вот-вот упадет в обморок. И все-таки слишком сильная реакция для работодателя, тебе не кажется?

– Может, он и спал с ней. Или хотел спать. Однако это не означает, что он убийца.

– И все же Даггер подходит под описание интеллектуала с деньгами. Пентхаусы стоят недешево, а в этом районе – особенно. Я не отказался бы взглянуть на его банковскую книжку и сравнить списанные суммы с теми, которые поступали на счет Лорен.

– Это невозможно, – ответил Майло. – По крайней мере на данном этапе. Он даже на ордер пока не тянет. И не сделал ничего, что могло бы оправдать повторный допрос. Я взгляну завтра на учетные карточки Лорен, зайду в кофейни, которые он упомянул. Вдруг кто заметил, как они ссорились, или еще что-нибудь интересное. Тогда мне будет с чем идти к окружному прокурору.

– Хочешь, пойду завтра с тобой?

Он задумался.

– Нет, лучше я сам. Сейчас важно соблюсти все формальности.

– Я не понравился Даггеру.

– Что я могу тебе сказать, – ответил Майло с улыбкой. – Конечно, тяжело представить, что ты кому-то можешь не понравиться. Но Даггер явно не пылает к тебе страстью. Что ты думаешь о его эксперименте? Он действительно такой благопристойный, как нам пытаются преподнести?

– Пока не знаю. Интересно, а кто заказал ему исследование подобного рода?

– Что, если Лорен действительно близко познакомилась с одним из испытуемых? Посади двух людей в комнату, и никогда не узнаешь, чем это закончится. Кто-то потерял голову от Лорен, решил поднажать на нее, и вот результат...

– Или твоя первая версия: испытуемый узнал об обмане, и ему это не понравилось. Хотя Даггер и настаивает на конфиденциальности, разве не мог этот парень дождаться Лорен после эксперимента и проследить за ней?

– Хотел бы я посмотреть на список участников, однако пока Даггер добровольно его не покажет, на это можно не рассчитывать. Может, удастся воззвать к его чувству морали. Что-то мне подсказывает, доктор считает себя высокоморальным типом – вещи для бедных детишек покупает и прочее. Он и так достаточно потрясен. Будем надеяться, что в нем заговорит голос совести.

Мы свернули направо, на бульвар Уилшир, затем проехали Третью улицу, где фланировали покупатели и шатались попрошайки.

– Как насчет бывшей жены? – спросил я. – Если кто и расскажет о его истинном характере, так это она.

Майло улыбнулся:

– Очень хочется скинуть Даггера с пьедестала?

– Что-то в нем мне не нравится. Слишком уж хорош.

– Ну и циник же ты, оказывается.

– Все потому, что провожу столько времени с тобой.

– Наконец-то научился.

* * *

Заметка о смерти Лорен заняла три абзаца на последней странице "Таймс". В статье о ней упоминалось как о студентке.

Я проснулся с мыслью о Бенджамине Даггере. И Шоне Игер. Тот факт, что объявления об "интимном проекте" печатались за несколько недель до исчезновения обеих девушек, не выходил у меня из головы. Майло прав, очевидной связи здесь нет, но рациональный подход к расследованию – удел его профессии. Мне же позволительно ошибаться.

Я поразмыслил над этим еще несколько минут и решил поискать Адама Грина – журналиста студенческой газеты, который освещал историю исчезновения Шоны. В телефонном справочнике значилось четыре Адама Грина, чьи телефоны начинались на 310. Одному только Богу известно, сколько еще людей с таким именем проживает в Лос-Анджелесе. Два номера из четырех оказались неправильными, еще один не отвечал. Наконец, когда я уже почти отчаялся, мне повезло. Я услышал сообщение на автоответчике, звучавшее обнадеживающе:

"Это Адам Грин. Возможно, я ушел на поиски нового источника вдохновения, или пашу за компьютером, или просто развлекаюсь где-нибудь. В любом случае, если вы не думаете, что жизнь – дерьмо, оставьте сообщение".

Немножко гнусавый баритон юноши, становящегося мужчиной. Я сказал:

– Мистер Грин, меня зовут Алекс Делавэр. Я психолог, работающий с полицией Лос-Анджелеса. Хотел бы поговорить с вами о Шоне Игер...

– Это Адам. О Шоне? Вы, наверное, шутите.

– Нет.

– Они опять взялись за это дело? Невероятно. Что-то случилось? Ее наконец-то нашли?

– Нет, – ответил я. – Ничего такого особенного. Ее имя всплыло во время другого расследования.

– Какого расследования?

– Вы все еще журналист, мистер Грин?

На другом конце провода раздался смех.

– Журналист? Вы имеете в виду мою работу в "Первокурснике"? Нет, я уже окончил университет. Сейчас на вольных хлебах, пишу рекламные тексты типа "Золотые капли росы – чистое дыхание утренней свежести". Половина этого – моя.

– Какая половина?

– Не важно. Так что же с Шоной? И какое другое расследование?

– Извините, я не могу с вами это обсуждать.

– Позвольте, ведь вы сами захотели поговорить со мной, разве не так? – Грин засмеялся. – Значит, вы психолог? Здесь, случайно, ФБР не замешано?

– Нет, вообще-то я работаю с полицейским департаментом Лос-Анджелеса. Я просматривал дело Шоны и наткнулся на вашу статью в "Первокурснике". Вы были более тщательны, чем все остальные, и...

– А теперь вы мне льстите. Хотя я действительно работал на совесть. Впрочем, особо сравнивать не с кем. Казалось, всем совершенно наплевать на нее. К несчастью для Шоны, ее отец не был сенатором.

– Всеобщая апатия?

– Просто никто не старался толком расследовать дело. Полиция университета сделала все, что могла, однако они не гении. А лос-анджелесская полиция поручила вести дело старикану Рили.

– Лео Рили, – подтвердил я.

– Да. А ему оставалось совсем немного до пенсии. Я всегда чувствовал, Рили хотел поскорее спихнуть это дело.