Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин

оправдывайся. Пусть все останется, как есть.

– Все же выслушай меня. Мне нравилась она, это правда. Но то была лишь симпатия, которая быстро развеялась.

– Не понимаю, зачем тогда ты продолжаешь репетировать?

– С недавних пор мне постоянно снится один и тот же сон.

– Не переводи, пожалуйста, тему.

– Я не перевожу. Это и есть объяснение: в этом сне я все время ищу кого-то, но не нахожу. А наутро просыпаюсь с невыносимой тоской. И не могу ее никак побороть. Только когда вижу тебя, все уходит. Понимаешь, что это значит?

Флейман вновь попытался приблизиться к девушке. Поддаваясь чувственному порыву, Женя прильнула к его губам. В ответ он прижал ее к себе так сильно, что ощутил своей кожей каждый изгиб ее теплого тела. Она же, замерев в его объятиях, почти перестала дышать. Впервые за все проведенное с ней время Флейман обнаружил внутри себя приятную нежность и покой.

На протяжении последующего часа она любила его всем своим существом: сердцебиением, дыханием, взглядом. Он целовал ее, гладил по плечам и спине, она – зарывалась в его волосы. И было как-то все равно, что происходит в мире, что будет завтра. Есть только душевная близость, и больше ничего.

* * *

Сонная она тихо лежала на его груди. Он удержал бы эту идиллию всеми силами, как можно дольше, если бы его сердце не жег холодный металл, свисающий с ее шеи. Флейман уже видел его однажды – серебряное распятие, почерневшее под ногами Христа у самого черепа.

– Что случилось? – спросила она, заметив тревогу в его глазах.

– Откуда у тебя этот крестик?

– Не помню. Мама еще в детстве его подарила.

– Ты давала его кому-нибудь поносить? Последние пару месяцев?

– Что за странные вопросы?

– Да так, ничего… Мне нужно сделать один важный звонок, – смотря ей в глаза, произнес Феликс.

– Хорошо. Можешь пойти на кухню, – приподнимаясь на локтях, ответила она.

Флейман взял телефон и отправился на кухню. Плотно затворив дверь он набрал номер Василисы.

– Алло, – прозвучал голос с неестественной ему нежностью. – Ты уже готов получить награду?

– Я решил, что останусь с ней, – резко оборвал девушку Феликс.

– Это все, что ты собирался сказать? – холодно спросил голос.

– Да. В отличие от тебя – она настоящая.

– Ты правда думаешь, что все на этом завершится?

– Да.

– Глупый. Ты еще не понимаешь, что нас может разлучить только смерть.

В трубке раздались гудки.

* * *

Женя свесила голову с дивана и заметила на полу странный прямоугольный предмет. Маленькая книжечка в кожаном переплете была просто брошена на ковер. Девушка сразу догадалась, что это может быть паспорт Феликса. Любопытства ради она потянулась за документом. Он сам открылся на нужной странице.

– Петр Ершов? Кто это? – недоумевающе спросила она.

XV. Сломанные люди

1. Правдивая история Петра Ершова

Сослуживцы рядового Ершова всегда удивлялись тому, как две капли воды он похож на капитана Флеймана. Бывали даже анекдотичные случаи, когда офицеры приходили к нему отчитываться. Тот сначала вскакивал, отдавал воинское приветствие, недоумевающе их выслушивал, краснел, мямлил и в итоге оставлял все как есть. Потом, конечно, получал за это награды в виде нарядов вне очереди. Но все равно ничего не мог поделать со своей робостью.

Однажды подобное недоразумение произошло со штабным полковником. Через час к рядовому Ершову прибежал младший сержант Фролов и захлебываясь в одышке проговорил:

– Товарищ капитан… К себе… Живо.

Ершов послушно пошел. Ему было не привыкать выслушивать: «гнида», «падла», «шакал» и тому подобные ругательства в свой адрес. Посему в тот день он был вполне готов узнать, кем еще он является в этой жизни.

В тесной прокуренной каморке капитан Флейман сидел один. Грудь его покрывала уже засаленная белуга; китель был аккуратно повешен рядом на спинку деревянного стула.

– Садись, Ершов, – велел рядовому офицер.

Ершов исполнил приказ начальника и сел напротив. На столе он увидел блестящую от света лампочки Ильича полураспитую бутылку водки.

– Пьющий? – заметив интерес в глазах рядового, спросил капитан.

– Никак нет, товарищ капитан.

– А за меня выпьешь?

– Да.

– «Так точно» надо говорить, рядовой.

Флейман налил полный граненый стакан себе и стеснительному подчиненному.

– Пей.

– Много, товарищ капитан.

– Пей, я сказал.

Ершов сделал два глотка и сильно закашлялся. Водка просилась обратно.

– Слабак, – гаркнул Флейман.

Офицер и солдат замолчали. В печке-буржуйке громко треснуло полено.

– Нет больше Таньки. И детей больше нет. Никого больше не осталось, – вдруг запричитал офицер, пустив по щеке слезу.

Ершов громко отхлебнул водки. Капитан ревел, а тот молча хлебал и хлебал, пока совсем не опустел граненый стакан.

На следующий день в штаб пришло распоряжение – отправить разведотряд в село Дубровка близ города Смоленска. Пролетающий мимо истребитель «ЯК-7» засек пару немецких скрытых в кустах противотанковых «Фердинандов». Полковник Ярычев знал, что никто лучше отряда капитана Флеймана не справится с этим заданием. Так и было решено.

Выступили рано утром. Путь до Дубровки пролегал через густой сосновый бор. Весь покрытый ямами, болотами и ухабами, он мог замедлить даже повидавшего войну солдата. А такому неподготовленному рядовому, как Ершову, такой переход казался настоящим испытанием.

Все ушли далеко вперед, а рядовой Ершов все плелся в самом хвосте, смотря по сторонам. Он не выискивал врагов, а лишь надеялся засечь редкую пичужку.

Вдруг зашуршало в кустах. Ершов медленно опустил винтовку на землю, подкрался поближе и присел. Маленький вьюрок мирно копошился в листве. Защебетал. Ершов, подражая пению птицы, вытянул в дудочку губы и засвистел.

Раздался взрыв. Затем пулеметная очередь. Ершов испугался и, позабыв про оружие, бросился бежать в сторону штаба. Преодолев целый километр, он наконец вспомнил про оставленную винтовку, представил страшный трибунал и вернулся назад. Уже там, на месте, у него взыграла совесть, и он вообразил, как его товарищи сейчас отстреливаются в окопах. Найдя в себе силы, сковывая дрожь в ногах, он упал на живот и пополз на звуки стрельбы.

Вскоре все стихло. Ершов дополз до опушки, где предположительно сражался его отряд, и увидел то, что заставило бы любого испытать животный ужас – массу из грязи и мяса во все поле. Но было не время глазеть: просвистело над ухом, и рядовой одним рывком скатился в послеснарядный кратер.

Картина на дне шокировала солдата еще больше: до боли знакомый капитан собирал свои кишки, стоя на коленях в густой коричневой жиже.

– Что ты палишь, гнида? Помогай доставать, грязь же попадет, – заорал капитан, но тут же замер, накренился набок и упал. Разобранная грудь стала тяжело вздыматься.

– Если хотите, я п-помогу вам у-уумереть, – заикаясь проговорил солдат. Офицер посмотрел на него вымученными болью глазами.

– «Разрешите обратиться», солдат.

– Виноват.

– Бей уже.

Ершов снял с плеча винтовку и отсоединил штык-нож. Немного подумав, он занес руку над грудью офицера, но остановился и засомневался, что точно знает, где находится сердце.

– Давай.

Рядовой ударил офицера в шею, но лезвие соскользнуло и лишь наполовину застряло в плоти.

– Слабак, – гаркнул Флейман, харкнув кровью.

Солдат закрыл глаза и повторил попытку. Штык попал в ту