Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард

Мой отец обладал обширными познаниями в области теоретической физики частиц и был способен обсуждать этот предмет на великолепном английском языке — две добродетели, не присущие профессору Эвансу. Продолжая бубнить, он начал делать фактические и синтаксические ошибки, путать названия ускорителей и имена ученых. В этот момент я настроилась на его мысли и была потрясена их горечью. Он думал, что я специально задала вопрос, дабы смутить его, выставить напоказ его невежество. И он все говорил и говорил, делая новые и новые ошибки.

Большинство других студентов уже перестали слушать его.

Я не знала, что и делать. Если указать ему на ошибки, он еще больше расстроится. Поэтому я помалкивала, а когда занятие кончилось, покинула аудиторию первой.

— Эй, Ари!

Я обернулась. Возле двери стоял Джек, наш «проводник» по ориентации. Я заметила его еще раньше, он сидел на задних рядах.

— Я понимаю, ты новенькая и все такое, — сказал он. — Но лучшее, что можно делать на этих уроках, — это спать с открытыми глазами.

— Я так не умею. — Я сложила руки на груди.

— Тогда советую тебе бросить этот курс.

Так я в конечном итоге и оказалась на инвайроменталистике.

К команде по сортировке мусора я присоединилась после обеда. Они базировались в низком бетонном здании возле коровника. Запах коровника мне нравился гораздо больше.

Одни группы забирали мусор из зданий городка и приносили мешки сюда, где другие распределяли разнообразное добро по сортировочным столам, отделяя полезные вещи от того, что можно пустить в переработку, и будущего компоста. Первый раз меня поставили на сортировку.

Когда я только вошла в комнату, где происходила сортировка, двое студентов перебирали разложенный по столу мусор, а рядом с ними мальчик по имени Уолкер жонглировал апельсинами. Все были в перчатках.

С тех пор я прочла немало теорий о том, что привлекает людей друг к другу, — рассуждения о том, что они притягиваются физическими и психологическими особенностями, напоминающими им об их родителях. Я не знаю, насколько это применимо к вампирам.

Я предпочитаю более простое объяснение: во-первых, Уолкер притягивал мой взгляд потому, что был наиболее визуально привлекательным человеком из всех, кого я видела до сих пор, а во-вторых, потому, что был беспечен и загадочен.

Выгоревшие на солнце волосы, стройное загорелое тело, свободная поношенная одежда — ничто из этого по отдельности не объясняло его привлекательности в целом.

— Ты кто? — В его речи слышался мягкий южный акцент.

Я задержала взгляд на столе, прежде чем поднять глаза на него.

— Меня зовут Ари.

Глаза у него были более светлого оттенка синего, чем у меня. Они напомнили мне цвет новой гостевой комнаты в мамином доме: синеву Индийского океана.

— Ты сегодня вообще работать собираешься, Уолкер? — Один из студентов поправил рукава фланелевой рубашки затянутыми в перчатки руками.

Уолкер шагнул в сторону, потом отодвинулся от меня, споткнувшись обо что-то, хотя я ничего не увидела. Это было одно из считанных неловких движений, совершенных им у меня на глазах.

Я надела перчатки. Студенты выбрасывали всевозможные вещи: фотографии, книги, диски, одежду, даже старые телевизоры — наряду с настоящим мусором. Мы выбирали полезные штуки и складывали их в тележку. Потом их отчистят и поставят в «бесплатный магазин» кампуса. Мы сортировали стекло, бумагу и жестянки на переработку, а остатки еды складывали в тачку, которая поедет на компостную кучу.

Когда я в следующий раз явилась на работу, Уолкер встал за сортировочный стол рядом со мной. Мы не особенно разговаривали во время работы, но остро сознавали близость наших рук на столе. Он пах свежестью, как леса вокруг кампуса, что резко контрастировало с мусором, который мы разбирали.

Он спросил, в чем я специализируюсь, а когда я задала ему тот же вопрос, ответил:

— Я специализируюсь в магии. Я собираюсь стать выдающимся фокусником.

Позже в тот же день мы одновременно потянулись за яблоком. Прикосновение отозвалось электрическим ударом, даже сквозь перчатки.

На следующий день я первый раз пошла на американскую политику. Уолкер сидел там, в заднем ряду. Я села рядом. В течение нудной лекции он тайком показывал фокусы, вытаскивая из уха монетки и перья из волос.

Словосочетание «Внутреннее святилище» едва ли описывает комнату, которую я делила с Бернадеттой. Люди приходили и уходили в любое время дня и допоздна ночью. Они приходили одолжить книги или диски, принести угощение, или книги, или диски, или одежду. (Большая часть моей новой одежды была «подвергнута стрессу» Бернадеттой, дабы придать нарядам крутизны, и теперь они пользовались большим спросом.) Большинство наших посетителей составляли студенты Хиллхауса, но попадались и студенты из других колледжей, и просто бродяги, скитавшиеся от города к городу, от кампуса к кампусу по всей Америке. Для самопровозглашенного изгоя Бернадетта была очень популярна.

По ее словам, дома, в Луизиане, у нее остался молодой человек. Он не звонил и не навещал ее, но она показывала мне его фотографию: худощавый, бритый наголо парень с пирсингом на бровях протягивал руку в объектив, словно прося о чем-то.

Время от времени появлялся Уолкер и обычно спрашивал, не хочу ли я с ним позаниматься. Это означало, что мы с ним шли через весь кампус и находили тихое местечко в библиотеке. По пути мы разговаривали о том, где жили раньше (он был родом из Северной Каролины, и его акцент казался мне сексуальным), и о том, где бы нам хотелось побывать (мы оба хотели поездить по Европе; Уолкеру особенно хотелось попасть в Прагу, откуда был родом его дед).

Однажды вечером Уолкер играл мне на гитаре. Это была потрепанная акустика, но играл он, на мой взгляд, неплохо. Тогда он впервые сказал мне, что я красивая. Слово мерцало серебром, пересекая пространство между нами, и, когда оно коснулось меня, я почувствовала, что начинаю светиться от комплимента.

Учились ли мы? Нечасто. Мы ходили на занятия и выполняли задания, не особенно задумываясь о них. Для меня здешний учебный процесс был куда проще, чем папины уроки.

Танцы и барабанные круги устраивались в Хиллхаусе регулярно. Равно как и поэтические чтения и костры. Кальян и выпивка были популярными способами отдыха, но Бернадетта сказала, что в государственных колледжах они распространены куда больше. Она не прибегала ни к тому ни к другому.

— Слишком банально, — говорила она.

Время от времени Бернадетта уставала от постоянной активности, захлопывала дверь и запирала на ключ. Затем вынимала из стола колоду карт Таро и предлагала позаплетать мне волосы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});