Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри

— Чисто! — рявкнул Банни.

— Чисто! — эхом отозвался Старший.

— Всем на местах! — проорал уже я.

Нельзя доверяться обманчивому затишью. Стараясь держаться в затенении, я перебежками перебрался к Банни. Затем подоспел Старший; вместе мы обследовали место. Старший облюбовал себе позицию за грудой ящиков.

— Тебя задело? — спросил я Банни. Тот в ответ с улыбкой приподнял изорванную в лохмотья часть камуфляжа: на бронежилете красовалась длинная борозда.

— Хорошо, когда вскользь, — констатировал он.

— Да уж.

Я, нагнувшись, обследовал безжизненное тело. Ни удостоверения, ничего — одна славянская внешность; ну и, понятно, оружие и амуниция российского производства. Как у его товарищей.

— А я с утра и не думал, — признался Старший, — что буду воевать с Россией-матушкой.

— Если будет такая возможность, — попросил я, — вы мне хоть одного живого оставьте, чтоб можно было пару вопросов задать.

Они кивнули.

Куда ни глянь, вокруг было море, точнее, океан всевозможных ящиков, коробов, контейнеров и обрешеток. Аккуратно складированные, они тянулись в необозримую даль в обоих направлениях. Сотни и сотни тысяч ящиков, миллионы тонн бумажных единиц хранения томились в тысячах боксов и камер, расположенных по неисчислимым полостям из природного известняка, образующим мили и мили бетонных путей, переходов и закоулков. Я снова вывел на экран план этажа, который мы повторно рассмотрели и обсудили.

— Ну что, — подвел я итог по возможному противнику, — мы не знаем, сколько их здесь еще прячется, но чувствуется, что ребята ушлые и вдобавок уже успели проявить свою смекалку. Так что продвигаемся не спеша и ищем по пути ловушки. Никакого удальства или необдуманного риска.

— Ясен хрен, — согласились коллеги по отделу.

И мы выдвинулись, бесшумно дрейфуя среди безбрежья глухого сумрака. Ловушки и в самом деле попадались — в основном кумулятивные заряды и сделанные наспех растяжки, как их обычно ставят солдаты при нехватке времени. Каждую из них мы по ходу обезвредили. Шли, слегка растянувшись, но так, чтобы быть постоянно друг у друга на виду.

Наконец наша группа чуть не угодила под перекрестный обстрел, который ждал нас в большом отсеке, где на некоем подобии громадных антресолей хранились документы адвокатских контор Денвера. На входе в отсек нас притормозил Старший.

— Ты чего? — спросил я шепотом. — Заметил что-нибудь?

— Слушай, кэп, — сказал он. — Если б мне велели устроить засаду со стрельбой, я бы организовал ее именно тут. Давай-ка малость шумнем: глядишь, какая-нибудь живность из травы повыскакивает?

Я кивнул, и мы подбросили пару шумовых гранат. Полыхнул мертвенный свет; едва унялся грохот, мы ворвались внутрь. Надо же: там на коробах действительно мостился снайпер, который у нас на глазах, закрыв руками уши, свалился с верхотуры на пол. Высота была нешуточная, так что приземлился он хуже некуда.

Старший, метнувшись первым, выпнул у него из рук оружие и прижал тело к земле, но вскоре ослабил хватку и поднялся. Подоспев, я понял почему: снайпер упал вниз головой, так что шея у него лопнула, как веточка.

— Тьфу, блин, — только и вырвалось у меня.

Тронулись дальше. Улитка и та ползла бы быстрее. По пути нейтрализовали еще несколько ловушек, хотя теперь, когда мы просчитали алгоритм русских минеров, они и угадывались легче, и обезвреживались проще. В общем, пока все шло неплохо. Земная кора снаружи была уже в милю толщиной, а мы все спускались, углубляясь в разбег чуть покатых коридоров и галерей, вдыхая воздух, не знакомый ни с солнечным светом, ни с дождем. Даже для смерти это место было чересчур мрачным — мне с невольным ужасом представилось, как мой дух сиротливо бродит здесь, потерянный в извивах бесконечной темноты.

На стенах местами крепились телефоны, но шнуры у них были вырваны, а сами аппараты раскурочены. За спиной оставались бессчетные анфилады, где хранились какие-то судебные тяжбы тридцатилетней давности; десятки тысяч бобин фотопленки различных киностудий; меха, антиквариат и черт знает что еще. Один из отсеков был заполнен коллекционными автомобилями, в другом стояла полусотня терракотовых солдат династии Цинь (вероятно, вывезенная из Китая контрабандой, но по-прежнему хранящая верность своему императору).

Миновали мы и двоих здешних охранников, а также с полдесятка разного рода клерков — все как один связанные и безжалостно лишенные жизни. Тринадцать ни в чем не повинных людей, убитых… за что?

— Черт бы меня побрал, — вполголоса ругался Старший, — у меня теперь просто руки чешутся перестрелять все это сучье.

— Я не понимаю, какого черта им вообще здесь надо? — тоже вполголоса вторил ему Банни. — Это ж риск какой, да и времени сколько ушло. Неужели парни недорубают, что им отсюда не выйти?

Я двигался молча.

— Нет, правда, — не унимался Банни, — что ж за хрень такая? Поход суицидников-невозвращенцев за пыльными архивами? Тут что, фантастический фильм?

— Может, они рассчитывали управиться шустрее, — рассудил Старший. — И тут что-то у них сорвалось.

— Видно, пришли за чем-то очень важным для них, — призадумался Банни. — Настолько, что пока не справятся, даже хвоста не боятся. Нашего или чьего-то еще.

— А откуда нам знать, сколько вообще их там? — вслух подумал Старший. — Может, целый взвод, и мы им как слону дробина. Или они подмогу ждут. Машин наверху вроде как не было, но ведь могут и понаехать. А с ними еще взвод автоматчиков.

Эта мысль отрезвляла. Действительно, хвастаться особо нечем; подумаешь, прорвались через пару заслонов. А сколько их еще впереди? Тем не менее надо двигаться. Я снова проверил маршрут. Нам предстояло пройти ряд помещений поменьше — судя по всему, с более современным реквизитом. Что-то вроде делопроизводства какого-нибудь крупного предприятия.

— Чисто, — дал знать верный Старший Симс, обследовав на пару с сержантом Рэббитом соседнюю келью.

— Привал на пять минут, — объявил я как старший по званию. — По схеме, до цели с полкилометра.

Экранчик на сотовом выдавал зигзаг, ведущий к закуту Хекеля: двадцать три поворота и дюжина проходов. Сладкий — можно сказать, с поллюцией — сон любого засадника.

— От Кирка что-нибудь есть? — поинтересовался Старший.

— Откуда? Тут сверху такая толща: никакой сигнал не пройдет.

Снова спуск. Нервы были настолько на взводе, что шагни сейчас из-за угла моя девственница тетя со щеночком в одной руке и ребеночком в другой, не знаю, кого бы мы отымели жарче.

Безусловно, уроды спецназовцы открыли огонь первыми, так что не имелось причин отказать им в ответной любезности. Ничего нового не происходило. Пальба звучала где-то в стороне. Случайно мы вышли на место, где оказались навалены порожние магазины от «калашей». Еще здесь были лужи крови, но трупов не оказалось. Получается, раненые или ушли сами, или их уволокли. Сделав кое-какие выводы, я попытался на известной мне частоте выйти по коммуникатору на кого-нибудь из «Пилы» — ничего, один белый шум. Я опять глянул на экранчик. «Два раза налево, пятнадцать метров прямо», — пробормотал я машинально.

На первом левом повороте мы приостановились, и Старший мельком выглянул за угол.

— Чи… — только и успел сказать он, прежде чем все утонуло в дробном грохоте автоматных очередей.

— Ложись! — проорал я, и мы попадали на пол, рыская стволами в поисках цели. Но сполохов выстрелов видно не было. Каменные своды вторили пальбе громовым эхом, но, как ни странно, нас эта перестрелка не касалась. По крайней мере, пока.

За ящики ужом ввинтился успевший уже отлучиться и вернуться Старший.

— Это вон там, кэп, — махнул он рукой, — по соседству, через зал.

— Стой, — оборвал его Банни. — Значит, это… «Пила»! Она, родимая! — Но, приставив руку к уху, озадаченно нахмурился. — Хотя нет. Вроде как из одних акаэмов строчат.

— Прав наш Рэббит, — отирая пот со лба, щерясь, кивнул Старший. — Как будто свои в своих стреляют.

— Или, может… — Банни осекся на полуслове. За него договорил я:

— Или, может, расстреливают.

Расстреливают? Наших? Нет, не может быть!

— По коням! — вскочил я, не помня себя.

Мы уже подлетели к двери, собираясь ворваться, но тут что-то произошло. Пальба была в разгаре, с секундными паузами, когда кто-нибудь из стрелявших менял магазин, но стоило мне схватиться за дверную ручку, как раздался новый звук.

Это был рев. Никак иначе не скажешь. Глубокий, грубый, исполненный свирепой силы рык. Извергаясь, его раскаты сотрясали стены и неистово плясали под сводами потолка. Что это? Какое-то животное? Точнее, дикий, необузданный зверь?

— Офигеть. Что это? — изумился даже Старший.

— Не знаю. И как-то даже знать не хочется, — поежился Банни, даром что сам не робкого десятка.