Охотники за ФАУ - Георгий Тушкан

Явившись в землянку, Баженов по всей форме доложил о выполнении задания.

— А вы, товарищ командир полка, утверждали, что там все погибли и путь недоступен, — сердито сказал генерал. — Этой же ночью пошлите туда отделение и смените пулеметчиков.

Генерал внимательно осмотрел карабин-автомат, сказал: «Стоило рисковать!» — и приказал Баженову идти спать. Утром его разбудят.

Баженов повалился на нары в блиндаже, сооруженном еще немцами, уверенный, что мгновенно заснет. Но уже через минуту он увидел пистолет, направленный ему в лицо, и вскочил. Он снова заснул и снова с удивительной отчетливостью увидел, как на него наезжает танк. Он хотел бросить гранату, не мог поднять ее и изнемогал от усилий. В таких полуснах, полугаллюцинациях прошла ночь. И только на следующую ночь, после утомительного дня, проведенного с генералом, он заснул без кошмаров и сновидений. А проснулся отгого что его кто-то тряс, и услышал голос — «плесните холодной воды».

Баженов встал и пошатнулся. Перед ним, освещенный колеблющимся светом горящего фитиля катюши, стоял Андронидзе.

— Я тебе такое скажу, дорогой, что твой сон сразу улетучится. Понимаешь, танковая дивизия «Викинг» перед нами!

— Вернулась?

— Никуда не уходила. Все «Викинги» плюс полк «Тотенкопф».

— Ничего не понимаю. Сообщали же, что «Викинг» в Кривом Роге?

— Сообщали.

— Значит, ее там видели?

— Полученные разведданные были основаны на том, что в районе «Кривой Рог» засекли рации «Викинга».

— Ошиблись?

— Нет. Рации были.

— Ничего не понимаю!

— Оперативная маскировка! Ясно? Хотели ввести в заблуждение.

— Зачем?

— Затем, чтобы мы предприняли наступление на «пятачке», рассчитывая на их малые силы, и тогда они бы устроили нам сюрприз.

— А показания пленных?

— Тоже маскировка!

— Так это же поразительная новость!

— А я что говорю?

— Какой же ты молодец, что раскрыл их карты!

— Конечно… не я один, но и я молодец. Пошли скорее! Генерал уже ждет. Срочно возвращаемся в штарм.

Когда садились в лодку и трассирующие пули, как шмели, гудели в воздухе, Баженову было не до них, он еле держался на ногах. Генерал посмотрел на старшего лейтенанта, переставшего кланяться пулям, и одобрительно улыбнулся.

Под утро они возвратились в штаб.

Разыскав уже в другом, незнакомом селе отведенную им хату, Баженов вошел в комнату, где при свете лампы подполковник Овсюгов, судя по запаху, что-то поджаривал в печи. Подполковника почему-то очень рассердило появление Баженова, вошедшего без стука. Он накричал на него и выгнал, даже не объяснив, куда идти.

«Конечно, подполковник прав, — подумал Баженов, еле волоча ноги, — без стука врываться нельзя». Он вернулся к оперативному дежурному и попросил дать бойца проводить его.

Рано утром Сысоев разбудил Баженова, рассчитывавшего выспаться, тревожным вопросом:

— Где ваша оперативная карта?

— Как где? Одна в планшете, другая в секретной папке.

— Покажите!

Недоумевая, Баженов вынул планшет из-под подушки и показал карту.

— Сейчас же отправляйтесь к Винникову и предъявите ему!

— Хорошо. Поем и пойду.

— Сейчас же идите! В штабе ЧП: у Барущака исчезла оперативная карта. Проверяют у всех.

Не хотелось Баженову вставать, но пришлось. Винни-ков посмотрел на правый угол карты, где значился номер, сверил по книге и отпустил Баженова. Когда он возвратился, спать уже расхотелось. По комнате, сердито постукивая кулаком о кулак, ходил Сысоев.

— Все в порядке, — доложил Баженов. Сысоев кивнул и продолжал ходить.

В комнату вошел майор Барущак.

— Говорит, «не оставлял», — быстро сказал он и, как был в шинели, сел на стул, устало вытянув ноги.

— А вы хорошо помните, что именно у него оставили? — недоверчиво спросил Сысоев, останавливаясь перед ним.

— А кто еще, кроме меня, может назвать тебе на память численный состав наших корпусов до батальона включительно, фамилии всех командиров и боевой путь со всеми рубежами и населенными пунктами с точностью до дня и часа? Я всегда все помню.

— И много выпили?

— Чепуху. Кроме того, ты же знаешь, я крепок на голову. Мой планшет с картой лежал на столе. Я отлучился на двор по надобности, потом вернулся. Правда, сейчас вспоминаю, что планшет лежал не картой вверх, а спинкой.

Уходя, я не проверил, повесил планшет через плечо а пришел домой — карты нет. Я — к Овсюгову! А тот посылает к черту. И он же вскоре заявил, что я потерял оперативную карту. Еще одно: когда я впервые вернулся к его дому, он долго не хотел отпирать…

— Если ваша кандидатура в начальники оперотделения отпадет, то назначат его?

— Вот именно!

— Слушайте; — вскочил Баженов, — я ночью по ошибке попал к Овсюгову, он что-то жарил. Пахло гарью. Да… запах паленой бумаги!

— Ты подтвердишь? — Барущак вскочил.

— Подтвержу!

— Ничего не выйдет, — сказал Сысоев. — Мало ли что он жег. Яичницу разогревал.

Хорошо, если карта не попала к противнику, а сожжена, но ведь этого не докажешь. А что у вас было нанесено?

— Противник! Только! Уже без танковой дивизии «Викинг». Я хорошо помню, где наши.

— Но ведь этого не докажешь… — заметил Сысоев. — Плохо ваше дело.

— Трибунал?

— Пожалуй. Ну, вот что: я поговорю с командованием.

— С Орленковым и Синичкиным?

— Только не с Синичкиным! Для Орленкова это ЧП тоже может кончиться плохо. Пойду к командующему.

— А это только с разрешения Орленкова и Коломийца.

— Тогда пойду к члену Военного совета, как коммунист.

— И что скажешь?

— Найду, что сказать. Оба ушли.

Сысоев вернулся через час и был гораздо спокойнее.

— Ну как? — спросил Баженов.

— Говорил. Объяснил. Не знаю, как решит, но Барущак известен как боевой офицер, исполнительный, знающий штабист Надеюсь, под трибунал не пойдет.

Посмотрим. Ну, докладывай, как съездил.

Баженов начал рассказывать о своих острых переживаниях по пути к окопу боевого охранения, о двух бойцах, которых он там застал, о том, как полз обратно и уже не надеялся вернуться живым. Сысоев ходил по комнате, останавливался у окошка, смотрел на улицу, — видимо, все это не удивляло и не интересовало его.

— Научитесь мыслить по-военному, — сказал Сысоев своим обычным сверхгромким голосом. — Переживания оставьте для своих корреспонденций. Рассказывайте по порядку: противник и его поведение, наши войска и их замысел, динамика боевых действий. Донесения и оперативные сводки я знаю. А вот что было интересного для нас — поподробнее.