Мемуары - Вильгельм II

Министр Будде немедленно взялся за дело. Были сооружены второй большой железнодорожный мост через Рейн у Майнца и, помимо того, мост через Майн у Костгейма. Специально проведенные ветки установили сообщение с линией правого берега Рейна и с Висбаденом. Кроме того, был обеспечен железнодорожным сообщением треугольник у Бибрих-Мосбаха. Таланты министра блестяще выявились и в организации и дисциплинированности железнодорожного персонала, выросшего в целую армию, а также и в его предусмотрительных заботах о своих подчиненных.

Я искренно уважал этого полного сил деятельного человека. И когда коварная болезнь преждевременно унесла его в могилу, я глубоко сожалел о постигшей меня потере. В его превосходительстве фон Брейтенбахе я приобрел нового активного помощника и сотрудника в моих железнодорожных планах. В течение нескольких лет этот деятель вырос в выдающуюся личность. Мне был близок этот благородный и обязательный человек с разносторонними знаниями и широким политическим кругозором, одаренный к тому же большой работоспособностью. Его совместная работа с Генеральным штабом в военных делах базировалась на твердом убеждении в необходимости укрепить наши средства обороны против возможных нападений со стороны наших врагов. При нем была начата постройка трех новых мостов через Рейн   у Рюдесгейма, Нейвида и Лореляй; закончить их удалось лишь во время войны, причем названы они были именами кронпринца, Гинденбурга и Людендорфа. На востоке были сооружены новые станции, мосты и линии; некоторые из них уже во время войны.

На западе Брейтенбахом был осуществлен еще целый ряд других крупных начинаний: большой мост через Рейн у Кельна взамен старого решетчатого моста, затем новый мост у Байертурма для товарных поездов и новые дороги в Эйфеле. По моей инициативе была также сооружена линия прямого сообщения от Гиссена до Висбадена с перестройкой Гамбургского и Висбаденского вокзалов и проведением ветки на Франкфурт и Гехст. Далее было установлено прямое сообщение из Флиссингена в Таунус. Но никогда нельзя угодить всем, и поэтому, как я хочу здесь вскользь упомянуть, мы подверглись резким нападкам со стороны владельцев франкфуртских гостиниц. Они, естественно, были не слишком рады тому, что уничтожались прежние пересадки, и Франкфурт терял свое значение перевалочного пункта, так как в связи с этим они лишились многих клиентов, прежде вынужденных проводить ночь во франкфуртских гостиницах.

Особенно энергично стали эти круги в оппозицию против Гехтской окружной ветки. В споре относительно внутреннего срединного канала выбор, наконец, был решен в пользу моих планов. Проведение его в жизнь производилось при Брейтенбахе по частям и с большим успехом. В той степени, в какой это сооружение уже тогда могло быть использовано, оно вполне оправдало наши ожидания.

Одновременно был расширен и углублен канал императора Вильгельма, что по своей сложности было равносильно почти проведению нового канала. У Эмдена был, помимо того, построен большой морской шлюз. Все эти сооружения в области строительства шлюзов и мостов являлись необыкновенными достижениями, возбуждавшими удивление во всем мире, ибо, что касается шлюзов, они, например, далеко превосходили Панамский канал. Трудные задачи были целиком и блестяще выполнены чиновниками. Поскольку строителем являлось в данном случае государство, все работы проводились большей частью под руководством прусского Министерства путей сообщения.

Я часто бывал в доме Брейтенбаха, где нередко велись беседы на хозяйственные и политико-экономические темы и где я имел возможность входить в общение с целым рядом выдающихся людей и обсуждать важные проблемы.

Планы всех больших вокзалов, шлюзов и мостов предварительно представлялись министром на мое рассмотрение и утверждение.

Я намеренно несколько дольше остановился на этой теме, чтобы показать: во-первых, какое влияние монарх может и должен оказать своей личной деятельностью на развитие своей страны; во-вторых, как его свободный от всяких партийных соображений выбор может поставить во главе ведомств дельных людей; в-третьих, какие блестящие достижения были сделаны при честном сотрудничестве этих людей с монархом, полным доверием которого они пользовались. В нашей совместной работе все было ясно и честно.

Для нас имело значение только дело. Мы считались лишь с благом и развитием отечества, его укреплением и усилением для состязания на мировом рынке.

С Министерством просвещения я, как это и понятно, находился в постоянной и тесной связи. Господина фон Госслера и господина фон Тротта следует считать самыми значительными и выдающимися руководителями этого ведомства, в лице директора Альтгофа обладавшего почти исключительным в своем роде сотрудником.

Из собственного опыта моих школьных лет я знал теневые стороны гимназического воспитания. Преимущественно филологический характер образования приводил к известной односторонности всего воспитания. С 1874 по 1877 год я мог наблюдать в Кассельской гимназии, как молодежь, хоть и охваченная энтузиазмом в связи с событиями 1870  1871 годов и образованием новой империи, все же совершенно не была проникнута подлинной идеей германизма и чувством «civis germanus sum», к которому я впоследствии, при закладке Зальцбурга, призывал свой народ. Создать такое настроение и разбудить его в подрастающем поколении, заложить твердый фундамент таких убеждений и чувств в молодых сердцах   эта задача едва ли была по силам нашим педагогам при господствовавшем в нашей школе учебном плане с несколько окостеневшим античным филологическим уклоном. Преподавание отечественной истории, которая в особенности должна заставить пламенеть молодые сердца и укреплять в них любовь к родине, ее будущности и величию, находилось в совершенном загоне. С историей новейшего времени, начиная с 1815 года, учащихся знакомили очень мало. Школа воспитывала молодых филологов, а не пригодных к практической работе на пользу расцветающего молодого государства немецких граждан; другими словами, из школ не выходили сознательные немцы. В небольшом кружке моих одноклассников я часто пытался говорить о пангерманской идее, чтобы бороться с сепаратистскими и другими враждебными пангерманизму веяниями. «Книга о германском флоте» адмирала Вернера была одной из немногих книг, которая могла бы зажечь в сердцах юношества огонь живой любви к Германской империи.

Наряду с односторонностью школьного образования мне особенно бросались в глаза житейские планы тогдашнего юношества. Молодежь того времени преимущественно занимала мысль, как бы сделать карьеру в качестве чиновника, причем достичь звания юриста или асессора всегда считалось самой достойной целью. Это объясняется тем, что быт старой Пруссии еще давал себя чувствовать и в молодой Германской империи. Пока государство состояло преимущественно из правительства и чиновничьего аппарата, стремление немецкого юношества к чиновничьей карьере было понятно и обосновано: в чиновничьем государстве это и был для молодого человека настоящий путь к служению отечеству. Уверенные в себе, сильные благодаря спорту британские мальчики, с которыми я познакомился в Итоне, конечно, уже тогда говорили о колониальных завоеваниях, об экспедициях для исследования новых земель, о распространении британской торговли. Они стремились увеличить и укрепить Великобританию в качестве пионеров своего великого отечества посредством практической свободной деятельности, а не в качестве государственных служащих. Англия давно уже была мировым государством, в то время как мы еще были чиновничьим. Поэтому английская молодежь могла себе ставить более крупные и далеко идущие цели. Но, после того как Германия также вступила в качестве ценного фактора в мировое хозяйство и мировую политику, круг идей немецкого юношества должен был бы видоизмениться несколько более быстрым темпом. Поэтому я в позднейшие годы моего царствования с беспокойством сравнивал гордых молодых британцев, изучавших латинский и греческий языки гораздо меньше, чем это требовалось у нас, с бледными, переучившимися детьми моей страны. Конечно, и тогда уже в Германии были предприимчивые люди, в доказательство чего можно привести ряд блестящих имен. Но мысль о том, что можно служить отечеству не по определенному официальному, проторенному пути, а свободным соревнованием, еще не укрепилась у всех в достаточной степени. Я привел английский пример потому, что мне кажется более правильным брать без предубеждения все хорошее, где бы мы его ни находили, чем ходить с шорами на глазах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});