Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

— А где сейчас наш командующий? — поинтересовался я, когда перешли к десерту.

Гай Юлий Цезарь постоянно переписывался со всеми своими легатами. Графомания проявлялась у него и в таком виде.

— В Иллирии, — ответил Децим Юний Брут.

— Против кого собирается воевать там? — спросил я.

— Вроде бы не собирается пока, — ответил он.

— Значит, соберется, — подсказал я. — Восемь легионов не могут стоять без дела. Половину придется распустить, потому что проконсулу не положено иметь больше четырех легионов. Не думаю, что Гай Юлий Цезарь согласится лишиться испытанных в боях и, что важнее, преданных ему воинов.

Легат гмыкнул одобрительно и поделился:

— Ты знаешь, мне тоже показалось, что он замышляет что-то против паннонцев, далматов и нориков, но прямо ничего не пишет. Сам понимаешь, письмо может оказаться в чужих руках…

— Даже не сомневаюсь, что врагов у Гая Юлия Цезаря хватает не только среди галлов и германцев, но и в Риме, особенно среди сенаторов, которые щедро заплатят за любой документ, изобличающий его, — согласился я.

— А ты бы поддержал проконсула против его римских врагов? — как бы между прочим поинтересовался Децим Юний Брут.

— Если доверяю командующему, а я нашему доверяю, то мне без разницы, с кем воевать. С кем скажет, с тем и буду, — ответил я.

Уверен, что мой ответ дойдет до ушей Гая Юлия Цезаря и укрепит мои позиции. И дело не только в этом. Мне действительно без разницы, против кого воевать под его командованием, потому что знаю, что победит всех.

37

Зима прошла без происшествий, если не считать, что была очень холодной, напоминающей русские, разве что уложилась всего в два с половиной месяца. Гай Юлий Цезарь не любил гонять легионеров без дела, и Децим Юний Брут согласен был с ним в этом, поэтому службой нас не утомляли. Я охотился, рыбачил в Луаре, которая сейчас называется Лигер, читал взятые у легата книги греческих и римских авторов, улучшал свои знания этих языков. Заодно научил читать, писать и считать подвернувшихся под руку — Синни, Гленна и Бойда.

Неприятности начались весной. В каструме заночевали курьеры Публия Лициния Красса с письмами Гаю Юлию Цезарю и римскому сенату и рассказали, что четыре небольших отряда, посланные за провиантом к венетам, эсубиям и куриосолитам, были схвачены. За освобождение римлян требуют вернуть отданных осенью заложников. К этим трем племенам присоединились и другие, живущие в Арморике, но не все. Никто из списка, переданного мною проконсулу, восстание не поддержал. Может быть, их друиды на этот раз оказались прозорливее.

На обратном пути курьеры привезли письмо от Гая Юлию Цезаря с известием, что он спешит к нам, и приказом заготавливать лес для строительства галер. Мастера-корабелы, кормчие, матросы и гребцы вскоре прибудут из средиземноморских городов, подвластных Риму. Зачинщиками восстания были венеты — самое многочисленное племя в этих краях, которое славилось своими моряками. Оказывается, они обложили данью все суда, проходившие мимо их берегов, в том числе и римские. Зная это, проконсул решил обзавестись собственным флотом.

К прибытию корабелов и экипажей одна либурна была уже готова. От скуки я пообещал Дециму Юнию Бруту, что смогу построить ее, и он мне поверил, потому что очень хотел выслужиться перед Гаем Юлием Цезарем. Если у меня получится, легат заслужит благодарность, если нет, ничего страшного. Леса вокруг много, еще заготовят. С моим-то опытом кораблестроителя построить либурну было раз плюнуть. Даже с неумелыми помощниками. Впрочем, среди легионеров было много профессиональных плотников, особенно во вспомогательных подразделениях, среди обслуги нашей «артиллерии». Выбрал именно этот тип судна потому, что небольшое и со сплошной главной палубой, что очень важно в океане, где волны бывают высокие, не сравнить со средиземноморскими. Прибывшие сразу же испытали ее и признали годной.

Остальные строили сами. Упор делали на триремы с таранами. Я предупредил, что у венетов «круглые» суда с толстыми бортами из дуба, которым таран, конечно, неприятен, но не смертелен, из боя не выведет. Меня не послушали. Я в свою очередь не настаивал. Не мне воевать на этих галерах, так что пусть делают, что хотят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гай Юлий Цезарь прибыл в конце апреля с двенадцатым, тринадцатым и четырнадцатым легионами. Последние два провели зиму так же скучно, как мы, а вот двенадцатому досталось. Аборигенам не понравился римский легион, который лишил их существенных доходов, поэтому окружили каструм и попробовали захватить его. После шестичасового штурма легат Сервий Сульпиций Гальба вывел легион из укрепления и атаковал врагов, перебив треть их, а остальные разбежались. После чего отправился с уцелевшими легионерами в Провинцию, где и провел остаток зимы. Эти три легиона были посланы под командованием Квинта Титурия Сабина на подавление венеллов, куриосолитов и лексовиев, союзников венетов. Тит Лабиен с конницей поскакал к треверам, чтобы не вздумали взбунтоваться, и заодно присматривать за германцами, чтобы не переправлялись через Рейн. Публий Лициний Красс с седьмым легионом пошел усмирять актвитанов, поддержавших венетов пока только морально. С остальными легионами Гай Юлий Цезарь отправился воевать с самими венетами, назначив. командующим флотом своего любимца Децима Юния Брута, который обязан был продолжить строительство галер, а потом привести их на помощь армии. Угадайте, кого легат одиннадцатого легиона взял в помощники?!

Децим Юний Брут сам пришел ко мне, потому что свой дом в то время делил с командующим армией, которого, видимо, не хотел посвящать в свои замыслы. Я играл в городки с подчиненными. Эта русская игра понравилась им. Разбив очередную фигуру, увидел легата, как бы прогуливавшегося мимо, что ранее с ним случалось очень редко, был матерым домоседом. Я понял, что пришел по мою душу, оставил игру, направился к нему.

— Судя по тому, какую хорошую либурны ты построил, должен хорошо разбираться в морском деле, — то ли спросил, то ли констатировал Децим Юний Брут.

— Конечно! — подтвердил я. — А как иначе, ведь вырос в Гадесе, на берегу океана, и одно лето прослужил на торговой галере. Даже как-то проплывал мимо устья этой реки по пути к бриттам за оловом и обратно.

— Это хорошо! — обрадовался он и задал вопрос: — Если бы тебе доверили командованием нашим флотом, что бы ты в первую очередь попросил у командующего армией?

— Лучников и пращников в придачу к легионерам. Человек по двадцать на каждую либурну и по тридцать-сорок на трирему, — сразу ответил я, потому что прикидывал, как лучше действовать против «круглых» судов венетов. — И еще надо будет сделать маленькие железные трехлапые якоря, которые у нас называли «кошками», и лестницы с крючьями верху и упорами спереди, чтобы забираться на высокие борта вражеских судов.

Он внимательно слушал меня, и было заметно, как с каждой моей фразой у него падает очередной камень с души. Видимо, представления не имел о войне на море и в то же время не хотел отказаться от назначения, но не знал, как выполнить приказ, потому что в окружении легата не было ни одного римлянина, который мог бы посоветовать, подсказать.

— Лучников и пращников я попрошу сам, а якоря и лестницы сделают под твоим руководством, — решил командующий флотом. — Отныне ты мой помощник с временным званием трибуна.

— Желательно и мою турмы зачислить в экипаж какой-нибудь триремы, — попросил я, потому что не хотел, чтобы ее погубили бездарным командованием.

— Зачисляй, кого хочешь, — позволил Децим Юний Брут. — Мне разрешено забрать из легиона любого, кого сочту нужным для флота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Первым делом я нагрузил работой кузнецов и плотников, после чего набрал в экипажи критских лучников и болеарских пращников, которые, в отличие от нумидийцев, не боялись моря, и легионеров и стрелков из катапульт вместе с их орудиями. Баллисты оставил в легионах. На море, где цели меньше, они менее эффективны, чем катапульты.

38