Связанные с Рождения (СИ) - Богданова Елена

- Куда он денется то, с подводной лодки? – смеётся мама.

Иногда её фразы ставят многих в тупик, но всегда вызывают улыбку. Она у нас вообще очень интересная женщина. Вот и сейчас я ничего не поняла из её фразы, но улыбаюсь и стойко терплю экзекуцию. Не, водный массаж ног, чтобы усилить циркуляцию крови и снять усталость, к ним не относится. Но вот, удаление всех лишних волосков с тела с помощью какой-то жгучей пасты из трав - это та ещё пытка. А после того, как мне позволили надеть кружевное нижнее бельё и, усадили на высокий стул, с усердием принялись безжалостно дергать, стягивать, скручивать и ещё черт знает что делать с моими волосами. Их и так немного осталось на моей головушке, а с таким обращением, мне вообще грозит остаться лысой. Но вот, моей голове дали свободу и мне дали передохнуть пока встряхивали и расправляли белоснежную, мерцающую, почти невесомую, но очень пышную юбку платья. Дааа. Такое платье, я когда-то нарисовала, когда представляла себя невестой. Белоснежный корсет усеян множеством сверкающих бусинок камней, плотно обтягивает мою грудь и талию до середины бедра. А к низу спускается пышная переливающая юбка в пол, низ которой, так же как и верх корсета, украшает тонкая золотая вышивка затейливым узором. Руки и плечи оголены, чтоб все могли лицезреть мою брачную татуировку.

- Ма-ма… - восхищённо провожу рукой по ткани платья, — но как?

- Нет ничего невозможного, дочь моя, — задорно отвечает мама, затягивая сзади корсет. – Мы с Алей чуть поднапряглись и вуаля!

- Аля, — я бросила благодарный взгляд на сухопарую женщину. Сколько себя помню, а она всегда в одном возрасте. Дед, вон, изменился… наверное. Хотя нет. Он тоже такой же, как и двадцать лет, назад. – Спасибо.

- Да, что ты, милая, — хлопочет нечисть. – Нам только в радость. У нас и Элин эскиз храниться.

- Мой можете сжечь, — тут же врывается сестра в комнату и замирает, глядя на меня. – Хотя, нет… оставьте. Если я буду выглядеть хоть капельку такой же красивой в день своей свадьбы.

- Эля, ты будешь ещё краше! – улыбаюсь, протягивая к ней руки и, она сжимает мои ладони.

- О, боюсь, сейчас рядом с тобой никто не сравнится.

- Это и понятно, — встревает мама, разворачивая меня и беря лицо в плен. Чтоб через пару мгновений начать колдовать над ним, наводя красоту. – Невеста, всегда, должна быть краше всех остальных. Как поётся в одной из песен: «Все гости нарядно одеты. Невеста всех краше была» … Минуту, дорогая и можешь смотреть на себя. – пресекает мои попытки посмотреть на себя в зеркало мама. – А всё почему?

Театральная пауза, которая явно затягивается.

- Правильно, — сама себе отвечает мама, — чтобы жених не смог отказаться от этой красоты в последнюю минуту. И на других не мог, смотреть в такой важный день. Хотя, девочки, это не про нас.

Раздается сдержанный смех со всех сторон. А я, затаив дыхание, потрясенно застыла напротив зеркала – на меня смотрела изумительной красоты девушка, и этой девушкой была я. Волосы спиральками были собраны по бокам заколками с белыми камнями в тон платью. Несколько небрежно выпущенных локонов обрамляли лицо. Выразительные синие глаза незнакомки смотрели на меня с восхищённым изумлением. На скулах играл легкий румянец, а розовый блеск придавал губам полноту, делая их, на мой взгляд, до неприличия соблазнительными.

В дверь постучали, отвлекая меня от своего отражения. В комнату вошёл отец и, не сводя с меня восторженного взгляда, подошёл ко мне.

- Алиса, ты прекрасна, — он взял меня за руки, разводя их в стороны, заставил повертеться перед собой, — Жеку очень повезло.

- Кто бы говорил. – улыбнулась мама, вставая рядом с ним.

- А мне повезло в тройне, — он приобнял маму и чмокнул её в висок. — У него только Алиса, а у меня ещё ты и Элька.

- Но это пока. – ответила Элька. – Вы там, с детьми-то, не затягиваете.

- Эля! – прикрикнула я.

- Последний штрих, — отец вытащил из нагрудного кармана футляр. – Это подарок жениха.

На чёрном бархате лежала подвеска на тонкой цепочке в виде лисёнка из белого металла весь усыпанный камнями. Аккуратно взяв её, отец застегнул замочек на шее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ну, что, готова? – подставляя мне локоть, торжественно спросил отец.

- Как пионер, всегда готов. – в тон ему ответила я одной из маминой фразы.

Пионерами, насколько я поняла с маминых слов, называли молодых людей, которые состояли в организации. И которая учила их помощи ближнему, а также воспитывала в них ответственность и патриотизм.

И вот мы входим в портал, а выходим перед высокими дубовыми дверьми. Отец накидывает на меня белую вуаль, отрезая от внешнего мира полупрозрачной дымкой. Нас оглушает торжественная музыка, и меня вдруг с головой накрывает волнение. Ладошки стали влажными, а колени подкосились. Я цепляюсь за локоть отца, как за спасательный круг, который держит меня на плаву. Двери в зал отворяются, и мы с отцом двинулись по узкому проходу. По обе стороны, вдоль прохода, стоят столбы, украшенные белыми цветами. Ноги утопают в белой пушистой ткани, которая покрывает пол, оставляя лишь узкую тропинку. На меня смотрит множество глаз, а я не могу отвести взгляд от Жеки, что стоит чуть на возвышении, в конце моего пути. И он, так же как и я, весь в белом.

Я смотрела на это зрелище как заворожённая и веря, и не веря в увиденное одновременно. Он всегда носил лишь чёрное. Но сегодня Жека был в белом.

Высокая фигура облачена в белую рубашку, белый длинный камзол, такие же брюки и сапоги. Кромку сапог украшает золотой орнамент, такой же узор есть и на рукавах и воротнике камзола. И такой же рисунок идёт по низу моей пышной юбки и верху корсета. Если мои волосы уложены в затейливую причёску, то волосы Жеки были влажными, кажется, он даже не высушил их после душа. И на фоне этой белоснежной красоты ярким пятном выделяется в его руке букет. Он словно маяк в этом изобилии белого цвета светит мне синим цветом. Да-да. Букет в его руках, синие маленькие розочки. И я так подозреваю, он их отвоевал у моей мамы. Ведь только в нашем саду растут эти цветы. Как говорит мама - цветы её родины и знак любви моего отца к ней.

Нахожу её взглядом среди собравшихся здесь людей и вижу слёзы в её глазах. Рядом с ней стоит Эля, улыбается и светится, словно лучик. Поодаль, Палехин, мягко обнимающий за плечи Милу. У той тоже глаза на мокром месте и улыбка до ушей. Добилась таки своего. Она тихонько машет мне рукой и я улыбаюсь ей в ответ.

Чуть поворачиваю голову в сторону и смотрю на деда, рядом с которым по одну сторону стоит Аля, а по другую Кай. На Верховную, Даню... Глаза, которого горели жёлтым светом, а взгляд его неотрывно следил за моей сестрой. Сегодня она особенно хороша. Светло-голубое платье в пол, словно сотканное из воздуха, подчеркивало фигуру и создавало иллюзию невесомости. Красивая и, судя по его взгляду - желанная. Что ж, флаг ему в руки. Ох, и нелегко ему будет. Улыбнулась. Сейчас здесь только те, кого я уже привыкла считать своей семьёй. Те, кто этой самой семьёй мне станет, такие, как родители Жеки.

Мы уже настолько близко к нему, что я могу увидеть, как его голубые глаза сияют любовью и обожанием. Я чувствую волну восторга, любви, желания, нежности, необходимости обладать, гордости, которая накрывает демона с головой. Он смотрит на меня не моргая и кажется, даже не дыша. Мои губы начинают подрагивать от чувств, а уголки глаз становятся влажными. Этот момент незабываемый. Он даже лучше, чем в моих детских мечтах. В зале стоят родные и близкие. Но я уже не вижу никого. Сейчас мой мир стоит в трёх... двух... одном... шаге от меня и не дышит, не моргает.

Отец поднимает вуаль, целует в щёку и перекладывает мою ладонь в руку демона. Только когда мои пальцы оказываются в широкой ладони Жеки, он сжимает их и начинает дышать. Я улыбаюсь сквозь слёзы счастья и смотрю сияющими глазами в лицо любимого. Я не слышу что говорит мужчина рядом. Я прислушиваюсь к чему-то, находящемуся глубоко во мне самой, и вдруг ощущаю, как начинает разливаться внутри мягкая, искрящаяся волна. Она дрожит и захлёстывает меня с головой, укрывает, греет. Она оплетает всё нутро тысячью святящихся ниточек, изгоняя любою тревогу и любое волнение. Моя сущность мурлычет от счастья. И когда меня спрашивают: