Кузнец человеческих судеб - Юлия Алейникова

– Сашка, это я, – торопливым приглушенным голосом заговорила Саша, едва приятель ответил на вызов. Она быстренько вывалила недавние события и, воровато оглянувшись, продиктовала: – Н467РВ, 98 регион, серебристый «Мерседес», модель мне не рассмотреть. Девицу зовут Яна Викторовна Сорокина, менеджер из «Рыбного пути». Записываешь? Молодец. Мужик какой-то Тимофей, отчество я не расслышала, а фамилию они не называли. Но Сорокина его хорошо знает.

– Саша, не надо тебе с ними ехать, дождись меня, я сейчас же выезжаю, прямо к тебе, я тачку поймаю! – Чистиков говорил торопливо и сбивчиво, наверное, уже куртку натягивал.

– Не говори ерунды! – остановила его Саша. – Что я, буду сорок минут им у подъезда зубы заговаривать?

– Ну, тогда лови тачку и сама ко мне приезжай! – не сдавался Сашка.

– Ага, в тачке окажется подставной водитель, и меня прямехонько на городскую свалку отвезут и там зароют, – фыркнула девушка, понимая, что дальнейший разговор с Чистиковым будет непродуктивен и обременителен. – Кстати, я звоню с телефона Сорокиной, зафиксируй ее номер, – строго велела она и отключилась.

Разговор с Сашкой изменил ее настроение, а его пугливая суетливость вселила в нее прямо противоположную уверенность в себе и спокойствие.

– Поехали, – залезая в машину, распорядилась Саша.

Сорокина одновременно с ней нырнула на переднее сиденье, и машина плавно тронулась с места.

– В ресторан? Или в машине побеседуем? – полюбопытствовал Тимофей с незапомнившимся отчеством.

Саша взглянула на затылки своих новых знакомых и решила:

– Давайте в ресторан, только где-нибудь поближе к дому, я устала, да и родители будут волноваться. И кстати, напомните мне ваше отчество, а то я только имя расслышала, – набравшись храбрости, снагличала она.

– Константинович. Тимофей Константинович. Но можно просто по имени. Тимофей.

– Александра, – представилась Саша, закрепляя форму обращения.

Глава 11

Они разместились в небольшом, щедро украшенном елочными гирляндами ресторане в пятнадцати минутах езды от Сашиного дома. Деревянные балки, не покрытые скатертями столы, лавки и огромный настоящий камин выглядели уютно, хотя и безыскусно. Свечи на столах добавляли интима обстановке, но пятна на столах и несвежие салфетки под приборами развитию аппетита не способствовали.

– По кофе? – скептически осматриваясь вокруг, предложил Тимофей.

– Может, хоть по салату, чтобы не злить персонал? – с сомнением предложила Яна, чувствовалось, что салат есть ей вовсе не хочется.

– Девушка, нам три кофе и три… – Тимофей заглянул мельком в меню, – и три жюльена.

– Итак. Кто это был, и почему вы виноваты? – взяла быка за рога Саша, едва скрылась в недрах ресторана официантка с давно не мытой головой и их скромным заказом.

Тимофей улыбнулся Сашиным вопросам, искоса взглянул на Сорокину.

– Понимаете, Александра, – тут он сделал паузу, задумчиво поджал губы, видимо, соображая, с чего начать. Но договорить ему не дали.

– Я не знала, можно ли доверять вам, и попросила Тимофея навести о вас справки. Он навел, но, вероятно, наш интерес к вам и к гибели Рогутского кого-то сильно обеспокоил, – произнесла Сорокина, ничего, по сути, не разъяснив.

– Гм, – глядя на обоих, задумчиво протянула Саша. – А теперь рассказывайте, зачем я вам понадобилась, что вам известно о Рогутском и почему меня чуть не убили. Только нормально, без этих ваших недомолвок и виляний. На меня, между прочим, с ножом кидались.

Последний упрек заставил Сорокину покраснеть, а ее спутника нахмуриться.

– Хорошо. Раскрываем карты, – кивнул он, видимо, на что-то решившись. – Сперва мы вам, потом вы нам.

Саша скептически приподняла брови. Хватит с нее откровений, Сорокина ее уже развела однажды, больше не выйдет. Но на этот раз никто ее разводить, кажется, не собирался, потому что Тимофей принялся честно выкладывать собственную информацию, и про два покушения на Сорокину в том числе. Саша взглянула на девушку с уважением. Дважды убить пытались, а она ничего, живет, на работу ходит. Вон, даже жюльен ест, не боится.

Яна действительно от волнения сидела и ковыряла ложкой сомнительный жульен, чтобы как-то снять напряжение.

– Вот, собственно, и все, – подвел черту под своим рассказом Тимофей, откидываясь на жесткую спинку скамьи.

– Не густо, – насмешливо протянула Саша, которая сегодня совершила внушительный прорыв в собственном деле и имела чем похвастаться.

– А что у вас? – снова наклонился к столу Тимофей, впиваясь в сыщицу глазами.

– Ну, во‑первых, я установила, что между Рогутским и Огородниковой была связь. Ну не связь в смысле любви и прочего, а контакт. А во‑вторых, мне даже удалось раздобыть их переписку, – глядя победно на своих собеседников, заявила она.

– В инете? – поинтересовалась Сорокина.

– Нет. Эсэмэс. Рогутский перестал отвечать на Аленины звонки, и она ему написала. «Как хочешь, тебе решать». Он сразу же перезвонил. Потом он написал: «В семнадцать там же». И последнее за несколько дней до смерти написала Огородникова: «Поторопись, пока я не передумала». Это все. Но, на мой взгляд, абсолютно ясно, что она вымогала у него деньги, за это он ее и убил, – уверенно закончила Саша.

– Да, – без всякого энтузиазма кивнул Тимофей. – В случае с вашей Огородниковой, очевидно, так оно и есть. Но эти эсэмэс не объясняют, почему вас сегодня хотели убить.

– Я думаю, все дело в Рогутской, – пожала плечами девушка. – Она почему-то отчаянно боится за репутацию собственного семейства. Хотя кому оно интересно, особенно после смерти самого Рогутского?

– Интересно, – неожиданно открыла рот Сорокина, до этого молчавшая. – Ее дядя – мэр какого-то города, то ли Рязани, то ли Вологды. У него сейчас в разгаре предвыборная кампания. Любой компромат может дорого обойтись семейству. Оттого-то, я думаю, и документы эти всплыли на норвежскую рыбу. Правда, дальнейшие события я логически объяснить не могу.

– Гм. Про мэра – это интересно, – задумчиво произнес Тимофей. – По-моему, нам просто не хватает информации, – заключил он. – Ясно одно, все дело в Рогутском. Посидите, девушки, я сейчас.

Он поднялся и вышел из-за стола, на ходу доставая айфон.

Девушки переглянулись.

– Расскажите, как на вас напали? – попросила Саша Сорокину, чтобы не сидеть молча. – Кто вас спас?

– Собака, – отрываясь от второй порции жюльена, пояснила Яна. – Надо бы найти дворняжку и как-то отблагодарить.

– А вы ее усыновите, – посоветовала Саша.

– Взять ее к себе, домой? – не зная, то ли возмущаться, то ли оправдываться, переспросила Яна.

Она терпеть не могла домашних питомцев. В смысле, не любила запаха животных в доме, шерсти по углам и никогда не стремилась завести себе даже хомячка, а на владельцев собак всегда смотрела неодобрительно, особенно весной, когда дворовая территория превращалась в минное поле. Животные должны жить за городом, коты должны гулять по крышам, собаки жить в будках и сторожить дома, а не гадить на детских площадках и не кидаться на прохожих в парке с визгом и лаем, доводя до предынфарктного состояния. В этом Яна была твердо убеждена.

В детстве она сама несколько раз, случайно поскользнувшись на дорожке или ступив ногой на газон, вляпывалась в «собачьи подарочки», как называла зловонные кучи мама ее подруги Дианки. И поскольку Лере всегда было недосуг заняться дочерью, Яне приходилось самой отстирывать варежки, пальто, отчищать обувь. А однажды вечером, в шестом классе, когда она возвращалась домой с заседания учебного комитета, ей на плечи прыгнула огромная псина, черная, с мохнатой бородатой мордой. Яна от страха чуть не умерла. Хозяйка собаки даже не извинилась перед ней, так, пожурила своего людоеда и дальше пошла. Так что к «домашним любимцам» у Яны были свои счеты.

– Так, девушки, – возвращаясь за стол и прерывая поток Яниных мыслей, проговорил Тимофей. – Мне только что скинули информацию по Рогутскому, сейчас ознакомимся.

Он достал планшет и загрузил полученное послание.

– Та-ак, – протянул он, пробегая глазами по строчкам и словно не замечая тянущихся к нему сгорающих от любопытства девушек. – Да. Дядюшка жены и правда мэр, причем у него действительно идет предвыборная кампания, а тесть Рогутского состоит у своего шурина министром финансов, так что тревога госпожи Рогутской о своей репутации вполне объяснима. Им сейчас сюрпризы не нужны.

– Так, может, его и правда грохнули, чтобы семью не компрометировать? Взяли да подстроили аварию, – пытаясь одновременно с Максимовым читать текст, проговорила Яна.

– Не исключено. Сперва они хотели убрать тебя, как обнаружившую компромат на Рогутского. Точнее, вас, – сбился, краснея, Тимофей.