Дочь огня - Витория Эйр

хотели потерпеть поражение.

– Если они не хотели потерпеть поражение, надо было не давать вам мозгов, – насмешливо сказал Анхель. – Тогда не пришлось бы потом тратить столетия, разгребая последствия своего «оружия». Большая сила всегда влечет за собой большую тягу к власти.

– Это что, комплимент? – изумилась Джейрис.

– Только не тебе.

Джейрис швырнула в него косточкой от птицы. Анхель ловко увернулся и одарил ее противной ухмылкой.

24

Иной мир. Это все-таки был иной мир. Обитель богов так и осталась недостижима, а в бездне она блуждала много раз. На границе миров, у врат, в собственном сумраке. Бездна – пристанище ее души. А теперь она в ином мире. И пути отсюда нет.

Айлан была измучена. Все дни слились в одну сплошную тьму и боль. Стоило ей хоть на мгновение забыться сном, и тут же мысленно всплывали два глаза: голубой и карий. Они преследовали ведьму наяву и во сне. Они были в каждой ее мысли. Но она уже начинала забывать, чьи это глаза и почему не давали ей покоя.

К счастью, Айлан не чувствовала боли. Лишь отдаленные отголоски криков собственного тела. В детстве ее часто наказывали, она давно научилась тенями блокировать болевые ощущения так же, как в дальнейшем стала отключать чувство голода.

Сейчас все магические силы ведьмы уходили на это и на сокрытие важной информации в своем разуме, погружая его во тьму. Сначала Айлан не знала, получится или нет, но пока стража тащила ее до камеры, это была единственная мысль, которая пришла в голову. Лишь бы король Джос ничего не узнал.

Если Айлан может скрывать что-то физическое, то почему не попробовать спрятать что-то ментальное. Сила покорно подчинилась паническому желанию. На это она растратила драгоценные минуты вместо того, чтобы попытаться спастись. Она преуспела в окутывании сознания тьмой и уже едва помнила, что конкретно скрывает. Ведьма рассказала этим разным глазам все, что знала. Как жила в Дагане, как сбежала и что уже несколько лет живет в Сарии. А потом решила приехать в Андалию, ведь ей так хотелось увидеть настоящего дракона, о котором столько говорят. Никакого злого умысла у нее не было. Но глаза чувствовали: от них что-то утаивается.

Тогда начались пытки. Айлан подвесили за руки к потолку таким образом, что стоять она могла лишь на носочках. И оставляли висеть в этом положении часами. Или днями. А потом приходили мужчины, каждый раз разные, или ей только так казалось. Они били, резали и истязали ее. Не зря бабушка всегда говорила: от мужчин ничего хорошего ждать не приходится. Неужели они все такие? Айлан уже не помнила.

Разноцветным глазам это не нравилось. Они злились, все агрессивнее вторгаясь в ее разум. Они заставляли говорить правду. Но какую правду? Что вы хотите?! Айлан уже рассказала все, что могла.

– Кто ты? – Она опять видела эти глаза и слышала шепот в голове.

– Айлан, танцующая с тенями, из даганского клана ведьм, – в сотый раз хрипло отвечала она. Это во сне или в реальности?

– Кто тебя послал?

Айлан задумалась, судорожно пытаясь вспомнить.

– Никто… Я сама пришла.

– Кто пришел с тобой?

– Я одна.

– Зачем ты здесь?

– Я хотела увидеть дракона.

– Ты лжешь, – прошипел голос. Казалось, он везде: в камере, в ее ушах, голове, в каждой клеточке тела. – Тебя прислали ведьмы? Вы что-то затеваете?

– Я не видела своих сестер уже несколько лет, – всхлипнула Айлан. Она так устала… – Я сбежала из Дагана и жила в Сарии.

– Это я уже слышал! – раздраженно крикнул король Джос. Внезапно ведьма увидела его полностью. Он стоял прямо перед ней, сжимая ладони в кулаки. Его лицо и волосы слегка светились в темноте, а глаза полны гнева. Она, как и прежде, подвешена к потолку, едва касаясь пола. Их головы были на одном уровне. В воздухе явственно чувствовался запах ее страха и отчаяния. Кислый аромат с привкусом горечи.

Джос резко выругался и несколько раз прошелся по камере, а затем подошел к ней. Он обхватил лицо Айлан руками и приблизился вплотную.

– Скажи мне, что ты скрываешь. Скажи. Покажи, – андалийский акцент придавал его голосу мурлыкающие нотки, он звучал так проникновенно, ласково окутывая ее своим теплом. Словно он самый близкий друг, Айлан может доверить ему все-все, даже самые сокровенные тайны, ведь никого ближе у нее нет в целом мире…

Его очертания снова растворились, оставляя только карий и голубой глаз. Айлан задрожала. Она хотела закрыть эти глаза тенями, но куда бы она ни пыталась скрыться, они следовали за ней.

– Я не знаю, не знаю… Умоляю вас… Я ничего не знаю! – крикнула ведьма из последних сил, чувствуя, как ее барьеры начинают трескаться и крошиться, отдаваясь глухими звуками в голове.

Джос зарычал от злости и отвесил ей пощечину. Айлан едва почувствовала удар. Крохи своего сознания она тратила, чтобы удержать силу и не дать ей пасть.

– Подумай еще раз, ведьма. Я ведь оставлю тебя гнить в этой тюрьме. Ты больше никогда не увидишь солнца. Не увидишь света. Ты сдохнешь во тьме, порождением которой являешься. Но прежде я заставлю тебя посмотреть, как будут умирать твои сестры в жуткой агонии. Изо дня в день. Пока ваш про́клятый клан не перестанет существовать.

Айлан заплакала.

25

Дни тянулись один за другим, сопровождаясь унылой погодой. Джейрис безумно устала от, казалось бы, бесконечной дороги. Все ее мысли были сосредоточены только на том, чтобы быстрее добраться до Вестора. Там они хотя бы ненадолго смогут выдохнуть. Кажется, Рэм оказался прав, когда сказал, что жизнь во дворце не идет ей на пользу, поскольку девушка-дракон мечтала о мягкой теплой кровати и ванне. Хотя бы в самом захудалом трактире. Ее одежда, как и она сама, была покрыта грязью и пылью. Не говоря уже запахе. Даже забавно. Джейрис всю жизнь мечтала вырваться из дворца хоть куда-нибудь. Но покинув его, поняла, насколько она привыкла к своей комфортной жизни и как ей хочется ее вернуть.

Анхель сохранял привычное безразличное выражение лица, скрывая тени, блуждающие по нему. Он тоже был измучен, но ни на что не жаловался.

Смеркалось. По их примерным подсчетам, до Вестора оставался день, максимум два. Они решили сделать привал перед последним рывком.

Джейрис привязала лошадь и приготовилась разжечь костер, чтобы сготовить пойманную еще днем белку, но внезапно