Нелюди Великой Реки - Андрей Лавистов

Виталя не улыбался, но вид имел отнюдь не возмущенный.

- Давай, давай, продолжай, - кивнул он мне вполне покровительственно.

- А коробочку он отдал Наташе, а она ему кровавые смарагды. За дозу. Баш на баш, так сказать. И изумруды точно так же через забор вынесли. Только кому такое сокровище доверить можно? Кто не обманет, не предаст, себе не возьмет, да через забор перепрыгнет? Только себе самому и можно в таком деле довериться. Или двойнику своему, на крайняк. Правда, Виталя? И войти в город через забор двойник может, и выйти... И теперь смарагды в том же тайнике, где коробочка хранилась. Осталось пойти и забрать. Пошли?

Виталя повернулся ко мне и, растягивая губы в улыбке, тягуче проворковал:

- Догадливый ты, Корнеев, точнее, догадостный. Не зря тебя мои зеркальники убить хотели. Думаешь, справишься со мной? Ты же один. Здесь только я и ты, больше никого...

- Понимаешь, Виталя, - я изобразил задумчивость, - я-то один, но и ты один. Не надоело? Может, компанию составлю? А не жалко тебе девчонку было, по-человечески?

Стрекалов только рассмеялся, но ответил последовательно:

- В мою компанию тебе не попасть, кишка тонка. А насчет человеческого ты верно заметил - не так много его у меня осталось, чтобы всяких шлюхиных детей жалеть. На себя не хватает.

- Ты, Виталя, зря в моих талантах сомневаешься. Где, кстати, изумрудики, колись?

От того, что Виталя так легко сознается в своих делишках, не испытывая при этом ни капли стыда, меня слегка заколотило. Надо успокоиться... Понятно, что проследить за Виталей и выявить связи этого банчилы мне не удастся. Он меня убивать станет, как только мы на безопасное расстояние от города отъедем. Уже бы убил, но я первый остановить машину попросил.

- Смарагды, Корнеев, кровавые смарагды! Это не изумруды, не кровавники, не красные турмалины, не кровавые аметисты, запомни уже, бестолочь!

Ишь, как его зацепило! И это своему бывшему преподавателю!

- Сырая ямка в земле - не слишком надежное укрытие для таких камешков! Показал бы ты мне их, что ли, мне ж ничего больше не надо!

От этой просьбы Виталя опешил. Не ожидал он такого, не ожидал. Тут чем меньше логики, тем лучше.

- Не попорчу, не расколю, из рук вырывать не буду! Клянусь!

Все, теперь поверит. С клятвами у нас в Великоречье строго - клятвопреступники долго не живут.

- А что? - задумался Виталий, - справиться со мной ты не сможешь, камни поклялся не портить, будет у тебя предсмертное желание и последняя воля. Все-таки ты его заслужил, хотя всегда был занозой в заднице!

Он решительно вывернул руль, и вот, мы уже едем вдоль русла Шакши, виллис аж подпрыгивает на корнях. Хорошо! День солнечный, жарко, но от реки прохладой веет и ветерок, Остановились. Осмотревшись и определив только ему одному известные ориентиры, Виталя заглушил мотор машины. Чем ему это место приглянулось? Я бы в жизни не нашел, даже если бы он мне все ориентиры на бумажке нарисовал. У ученых подход системный. Виталя подошел к самому берегу, ловко спустился к воде, нагнулся, и вот в его руках уже влажно блестит маленький мешочек из кожи какого-то речного монстра. Кожа бородавчатая, но воду, похоже, не пропускает.

- Смотри, Корнеев! Какая красота! - Виталя чуть не плакал. На нужную кнопку я ему нажал, ничего не скажешь. И из рук он камни не выпустит.

- Да-а-а! - протянул я, - кристаллы, все-таки, а я думал, они неограненные - как булыжники. А тут - зелененькое!

Виталя поморщился, убрал камни в мешочек, спрятал его в карман брюк. Чего-то я не того сказал, ну-ка потихоньку, полегоньку, отходим.

- Дурак ты, Корнеев... Надо ж, зелененькое!

С этими словами он свел ладони перед собой, и между ними образовалась какая-то дымка. "Заклинание!" - вспыхнула мысль у меня в голове, и я выстрелил от бедра из "чекана". Попал прямо между ладоней, в солнечное сплетение. Стрекалов дернулся, дымка между ладонями развеялась.

- Ладно! - совершенно будничным тоном заявил Виталя, - колдовать ты мне будешь мешать. Свитер опять же продырявишь... А вот что будешь делать, если я обернусь, да на тебя брошусь? Я ж оборотень, мне твои пули - тьфу и растереть. Это зеркальников моих можно было пулями задержать. Силы на них жалко было. Меня-то застрелить, да и надолго задержать не получится. И что делать будешь, Корнеев? Привык на револьвер свой полагаться!

Меня несколько позабавило, что в слове револьвер он делает ударение на второй слог, на "о".

- Отчего же на револьвер? У меня теперь СВД есть, - сказал я как можно солиднее, наставляя на оборотня-колдуна дуло винтовки поручика и отшагивая назад, высоко поднимая носки и стараясь наступать на пятки.

- И сколько там выстрелов? Пять? Десять? - Виталя демонстрировал полное презрение ко мне и моему оружию. Ему было весело, он забавлялся.

- Десять, Виталя, да только стрелять я не хочу. Я тоже хочу на Ашмаи работать! Как он поживает, кстати? Не болеет?

- Все, Корнеев, это уже через все границы! - и чего у него так настроение портится, когда я Ашмаи упоминаю, только что лыбился, теперь вот чуть не рычит? - Не знаешь ты ничего! И не лезь со своими глупостями!

И он бросился на меня, вытягивая вперед руки с заострившимися когтями.

Грянул выстрел, голова Витали дернулась, и он упал ничком, стремительно теряя человеческие очертания. Впрочем, никакую другую форму он не приобрел. Запахло тиной и нечистотами. Колдун и оборотень в одном лице просто расплывался у меня на глазах, как снеговая баба под лучами палящего солнца, только гораздо, гораздо быстрее. Кривясь от отвращения, я достал мешочек с камнями из правого кармана его брюк, а затем - из заднего кармана - достал записную книжку. Не промокла от слизи, в которую превращалась плоть оборотня, - уже хорошо.

Постоял над остатками того, кто был неплохим, в общем, человеком, Виталей Стрекаловым... Человеком? Сомневаюсь... Нет лучшего знатока перемещений в иерархии, награждениях и поощрениях Тверской академии, чем выгнанный оттуда Петр Корнеев. Я привык следить за всеми делами этого учреждения с болезненным интересом. Как не до конца затянувшуюся рану расчесываешь - больно, но остановиться не можешь. И такое дело, как награждение "Бэрахом" своего бывшего студента я бы не пропустил. Чуть поморщился, представив знакомую картину, - сижу в аборигенском кабаке пьяненький, с Адрес-календарем Тверской академии в руках, и говорю в пустоту:

- Почетный знак академической медали Бэраха! Стрекалову! Да он на зачете списывал!.. Едва-едва я ему "Удовл" натянул!

Как там Виталя врал - зеркальник напрямую с подсознанием работает... Высоко себя парень ценил, раз его двойник кавалером заделался... И когда произошло поглощение? На крыше "Принцессы Грезы"? Теперь не разберешь. Или это слияние было? Так сказать, по доброй воле? Известно же, что самая страшная нежить, лич, возникает от добровольного приятия колдуном крови вампира... Слияния, так сказать... Надо бы прощальную речь произнести, как полагается:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});