Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский

было достаточно, чтобы порыв северного ветра отправил шестерых за пределы сада.

Генерал повернулся и посмотрел на Принцессу. Та все так же созерцала Вечность.

— Небо в мире смертных мне нравилось больше, — прошептала она.

— Почему?

Она хотела что-то ответить, но не смогла.

— Это сложно объяснить. Тебе стоит увидеть самому.

Генерал промолчал. Но не видел для себя ни единой причины, чтобы посещать мир смертных.

— Завтра меня обратят в камень.

— Что? — генерал сперва подумал, что ослышался, но когда Принцесса ничего не добавила, то он схватился за рукоять меча. — Кто⁈

Его голос стал штормом, прокатившимся по регионам смертного мира.

А она лишь улыбнулась.

Как и всегда.

— Я не могу тебе этого сказать, друг мой. Но не переживай и не грусти. Ты, наверное, скоро меня забудешь. А когда вспомнишь — мы поговорим еще раз.

Может и её тоже прокляли. Она говорила какие-то странные вещи. Как он мог забыть своего друга.

— Я надеюсь, что мой муж сделает тебе хорошее сердце. Но еще сильнее надеюсь, что ты избежишь участи всех, у кого оно есть.

— И что это за участь.

Она посмотрела на него, после чего взяла поднос с кувшином вишневого вина и направилась обратно в дом.

— Узнаешь, — только и ответила Принцесса, оставив генерала одного в саду.

Глава 1854

В тишине ночи, под эфемерным сиянием призрачной луны, стоял Арсарел, и вся его источала ауру сосредоточенности и напряженности. Казалось, мир на мгновение замер, и все вокруг замерло в неподвижном мановении, кроме мечника и мерцающего клинка в его руке.

С каждым мастерским взмахом меча Арсарел порождал серпы лунного света, которые танцевали и кружились вокруг него, словно бесплотные отсветы. Будто сам воздух ожил, резонируя с силой, исходящей от его меча. Каждый удар высекал дорожки сияющего света, озаряя тьму яркими, мимолетными вспышками.

Но с каждым таким ударом, с каждой вспышкой или серпом, Хаджар лишь немного отклонял в сторону корпус или же и вовсе выставлял перед собой обнаженную ладонь и отсветы либо исчезали за спиной генерала, либо разбивались о обнаженную плоть, не в силах причинить вреда противника.

Но бессмертный и не думал сдаваться.

При всей плавности ударов Арсарела в них не было и намека на легкомысленное отношение к сопернику. Каждое движение было обдуманным, каждый шаг просчитанным. Стремительность его клинка поражала воображение: казалось, он движется быстрее, чем даже отбрасываемые им лучи света. Едва успеваешь проследить траекторию его движения, определить место, где окажется мечник, как тот снова возникал на новом месте, готовый к новому удару.

Но Хаджар, словно читая противника, как открытую книгу, каждый раз оказывался именно там, где нужно. И ветер, кружащий вокруг его рук, отбивал удар за ударом, не встречая особенного сопротивления. Со стороны это выглядело так, как если бы младенец пытался совладать со взрослым мужем.

Но не стоило смотреть с высока на урожденного бессмертного. Сила каждого удара была настолько велика, что казалось, будто сама реальность изгибалась вслед за ним.

И с каждым взмахом меча луна за его спиной сияла лишь ярче и ярче.

— Возьми меч! — кричал бессмертный, чье искаженное яростью лицо резко контрастировало с той безмятежной формой, которую демонстрировало его мастерство меча.

Но Хаджар и не думал касаться рукояти Синего Клинка. В этом не было абсолютно никакого смысла. Он оттачивал свое умение лишь для одной цели. И эта цель, пусть и стала к нему ближе, совсем не являлась молодым големом.

И все же Арсарел не терял пыла.

Луна за его спиной вспыхнула неистовым сиянием, залившим все вокруг серебряным сиянием. Мечник занес клинок над головой и обхватил рукоять обеими руками.

— Это же одна из высших форм меча Лунного Танца, — зашептались на креслах.

— Я и не думала, что Арсарел смог ей овладеть за такой короткий срок, — зазвучало на подиуме.

— Проклятье! Тернит же умрет! Что мы скажем Золотым Небесам⁈

— Что никто не гарантировал испытуемым сохранение жизни.

И одновременно с этими словами луна, за спиной мечника, треснула и из неё пролились волны стального света. Озеро железа, отбрасывающего отсветы лунных серпов, пропитанных мастерством меча, волной обрушилось на так и не обнажившего меч Хаджара.

Оно буквально испарило алую стелу, разом стерло плац и заставило мага на подиуме поднять посох и создать купол, исписанный рунами и волшебными символами, но даже тот дрогнул под разом заполнившим внутренне пространство озером сияния луны и мечей, что таились внутри.

Хаджар же, стоя в центре кружащего вокруг него водоворота стальных отсветов меча, пытался побороть очередную вспышку головной боли.

* * *

Генерал стоял напротив каменной статуи и не знал, что чувствует. Ярость, гнев, стремление отомстить или, быть может, боль и желание помочь.

Эти чувства перемешивались в нем, то свиваясь тугим канатом, то вновь вспыхивая мешаниной осколков некогда единой воли.

— Это называется смятение, генерал, — прозвучал голос за его спиной. — Ты, скорее всего, впервые его ощущаешь, но, поверь мне, далеко не в последний раз.

Генерал знал, что оборачиваться не имеет никакого смысла. Яшмовый Император никогда не показывал своего обличия. Это, кажется, как-то было связано со словами Ляо Феня о том, что все, что обозримо — то не вечно.

— Зачем?

— Война закончился, генерал, — произнес голос. — Дергеру больше не нужна слуга. Но эта смертная сделала достаточно, чтобы заслужить себе место среди богов.

— Заслужить себе место⁈ — генерал неожиданно ощутил прилив такой ярости, что в Пруду Отражений шторма и грозы буквально выжигали целые горы. — Стоять заточенной в камне⁈ Пленником собственного тела⁈ Ты хоть понимаешь, что это за муки, Император⁈

— Наверное — нет, — спокойно ответил голос. — Скорее всего никто во всем Безымянно Мире не может понять её лучше, чем ты.

— Тогда зачем⁈

Он схватился за меч, сам того не понимая, что этим бросает вызов владыке Седьмого Неба и всего Безымянного Мира.

— Затем, чтобы она смогла лучше понять тебя, — тихо произнес голос.

— Она и так меня понимала. Она была моим другом!

— Это лишь мираж, генерал. То, что вас связывало, то, что ты называешь дружбой — лишь иллюзия, созданная в угоду того, чтобы ты мог отдохнуть от ратных дел.

Ветер закружил вокруг Черного Генерала и вдали зазвучали его боевые барабаны. И каждый, кто когда-либо стоял под его штандартами, где бы он не находился в этот момент, услышал их звон.

— Будешь биться со мной? Ради смертной?

— Ради друга, — прорычал генерал.

— Значит таков твой путь, воин? — с небольшой насмешкой произнес голос. — Только кровь и распри?

— А что еще…

— Ты на седьмом небе, генерал, — перебил голос. — среди библиотек, где свиткам и книгам нет числа. Среди мудрецов, ведающих о науках и секретах, что не могут вообразить себе некоторые боги. Возможно, тебе сперва стоит поискать ответы там и лишь затем хватиться за меч, словно бешенный пес. Может быть, ты сможешь спасти одного своего друга не проливая кровь другого?

Генерал с трудом унял свою ярость и гнев и еще большего усилия от него потребовалось, чтобы отвести взгляд от пустоты.

Яшмовый Император, Принцесса, Миристаль, Ляо Фень и Дергер. Лишь им он доверял. Они были его друзьями. И если Император говорил, что он мог спасти Принцессу не разрывая этих уз, то это стоило того, чтобы попытаться.

— Я вернусь, — произнес он скульптуре и исчез в вихре северного ветра.

А вместе с ним исчезло и ощущение присутствие чужого голоса. И лишь немногим позже среди цветов сада появился мужчина столь же внушительной внешности, сколь и отталкивающей своим неизмеримым уродством.

Он посмотрел на скульптуру и тихо прошептал:

— Прости.

А после этого бог Войны развернулся и отправился обратно в свои покои.

Солдат всегда должен исполнять приказы. Какими бы тяжелыми они не были. Во всяком случае — в это верил Дергер.

* * *

Хаджар вытянул руку и в неё лег длинный деревянный осколок от лестницы, некогда ведущей к плацу. Окруженный сиянием лунного озера, созданного бесчисленным множеством серпов и ударов меча, он стоял абсолютно невредимый.

Правило Арсарела не могло даже оцарапать его одежд.

И генерал, с сожалением вздохнув, взмахнул своим