Утраченный свет - Андрей Дашков

Проблема состояла в том, что Ники ничего не мог сделать сам – даже расстегнуть рукав. Хозяин «Петуха» присылал смышленого мальчика, чтобы тот помог ему. Обычно мальчика использовали несколько иначе (для этого имелось специальное отверстие в стенке кабинки на уровне бедер), так что красивый маленький умник рад был услужить жиреющему дяде с корявыми багровыми сучками вместо рук, который хотел всего лишь, чтобы ему помогли вмазаться. Это был хороший, вежливый мальчик, только Ники опасался, что по мере взросления у него могут появиться кое-какие корыстные мыслишки насчет инвалида. В том районе взрослели быстро. Зависеть от кого-либо – вот это Мурло Ники ненавидел сильнее всего.

…Он подтянул к себе следующую рюмку. Та скользнула по столу, оставив мокрый след. Справа стояли шесть пустых рюмок, слева – шесть полных. Ники достиг середины долгого вечернего марафона, который, по идее, должен был завершиться полной отключкой. Но сейчас он находился в непродолжительной стадии возбуждения. Ему хотелось разнести к чертям собачьим этот клятый «Дилижанс», но желания пришли в явное противоречие с возможностями. Вокруг было полно здоровенных парней с пушками, которые только и ждали, пока кто-нибудь много на себя возьмет.

Мурло Ники уставился на дверь налитыми кровью глазами, словно бык, которому отрубили копыта, – никчемная туша, абсолютно непригодная для продолжения жизненной корриды. В его груди клокотала бессмысленная и безадресная ярость.

* * *

Он был еще достаточно трезв, чтобы обратить особое внимание на двух новых посетителей, которых никогда не видел здесь раньше. Оба были в одинаковых черных плащах – не очень удобная одежда, если надо быстро достать ствол, а в таких местах это часто становится жизненно необходимым. И все же богатый личный опыт подсказывал Ники, что эти двое – не перепутавшие адрес попы и не правительственные агенты, решившие получить дивиденд со своего статуса неприкосновенности.

Парни принадлежали к особой породе, нечасто встречающейся в каменных джунглях, – особенно тот, что повыше, с рожей, смахивающей на череп, который пролежал десяток лет в пустыне. Легкий налет цивилизованности не портил впечатления и не мог замаскировать эту самую породу. Второй был смуглым семитом с длинными вьющимися волосами. В левой руке он держал небольшой контейнер кубической формы.

Мурло Ники чуял угрозу за версту. В свое время он досыта наигрался в прятки. Он искал, его искали… На этот раз, кажется, нашли.

Толстый бармен тоже обратил внимание на вошедших и одежду специфического покроя. Плащи были абсолютно одинаковыми, как будто принадлежали одному человеку, и невысокий смуглый красавчик подметал полами заплеванные доски. Бармен знал, кто носит такие черные презервативы. Но если эти двое – священники, то он готов был немедленно признать себя цирковым акробатом. Он еще подумал, что вскоре новым клиентам станет очень жарко. Он ошибся. Жарко стало не им.

Парням понадобилась всего пара секунд, чтобы осмотреться и выделить грузную фигуру Ники из хаоса тел. Они направились к нему, раздвигая толпу у стойки, как два черных ледокола.

Мурло не сводил глаз с высокого – вот уж с кем он ни за что не согласился бы сыграть в игру «кто кого пересмотрит». Ники мог бы поклясться: бледнорожий его в упор не видит. То есть видит, конечно, но не придает его существованию ни малейшего значения. Уверенность в том, что скоро из него начнут вынимать потрох, была столь же неоспоримой. Это казалось в высшей степени логичным. С момента получения первого «пособия по нетрудоспособности» Ники не приносил Ассоциации ничего, кроме убытков.

Инвалида на пенсии еще мог спасти небольшой дебош, по крайней мере он надеялся на это. Ники заорал, перекрывая бурлящий шум и рев музыкального автомата:

– Эй, ребята, тут пара залетных педиков!

Он обнаружил, что умеет визжать, как насмерть перепуганная баба.

Должно быть, он очень старался – его услышали даже вышибалы возле наружных дверей.

– Кажется, сейчас меня трахнут… – добавил Ники почти шепотом. Интуиция всегда была его сильным качеством.

Люди в черном продолжали двигаться с абсолютной невозмутимостью. Тот, который ВЫГЛЯДЕЛ моложе, снисходительно улыбался, словно оценил шутку старого приятеля.

Мурло Ники не ошибся – педиков тут не любили, а еще больше не любили залетных. Незваные гости почти мгновенно оказались в центре оголившегося пятачка, окруженные поддатыми даунами, всегда готовыми развлечься за чужой счет. Над стойкой бара появился двуствольный обрез – мордоворот с пивным пузом держал нос по ветру.

Это не произвело никакого впечатления на мрачную парочку. Стало значительно тише. Только музыкальный автомат продолжал давить слезу из кабацкой публики.

– Что-то я не припомню вас, любовнички, – сказал бармен, обращаясь к черным спинам.

– Не представляешь, как тебе повезло, – не поворачивая головы, отозвался длинноволосый, которого, видимо, ставил углом ходячий мертвец со шрамами. Другой вариант как-то не укладывался в головах у местных гетеросексуалов. Единственная причина, по которой они медлили, была проста, как дверь: у «плащей» могла оказаться правительственная пайцза, и тогда – прощай выпивка, прощайте сговорчивые девочки из «Дилижанса» и все прочие радости жизни!…

Бледнорожий остановился перед столиком у стены, за которым сидел Мурло Ники. Тот чувствовал себя отвратительно трезвым – несмотря на то что счет на рюмочном табло по-прежнему был 6:6…

Трещина в каменной голове, обозначавшая рот, углубилась и сделалась шире, когда глюк скользнул взглядом по багровым кактусам, торчавшим из рукавов жертвы.

Темный Ангел, как всегда, не ошибся. Этот вид был обречен на вымирание. Слишком много уродов – не физических, так интеллектуальных, не говоря уже о мутантах. В общем, деградация очевидна…

– Пойдем прокатимся, – предложил охотник свистящим шепотом, хотя уже понял, что этот кусок мяса практически бесполезен.

– Оставь его в покое! Пусть толстяк отдыхает. Он заплатил за выпивку, – вмешался бармен, но его речь прозвучала не слишком вызывающе.

Что-то внушало ему опасение. Эта неуверенность была ощутима и заразна. Она витала в воздухе, как капли отравляющего спрея.

– Он отдохнет, – пообещал Картафил. – И ты тоже. Веришь мне на слово? – Пошел ты… – процедил «пивной живот» и поднял двустволку. Его достал этот сопляк.

– Вижу, что нет. – Картафил обогнул столик, чтобы помочь Ники справиться с земным тяготением.

Секундное промедление стоило бармену жизни. Впервые за несколько лет у Картафила появилась возможность размяться «на природе». Он уступал в быстроте дьякону Могиле, но по сравнению с местными губошлепами был просто реактивным…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});