Богатый, сильный, одинокий: Новая Игра - Ксения Черногорская

вздохнув, махнул рукой Роман. — Чего она хочет?

— Поговорить с тобой, — ответила я.

— Зачем?

— Она тебя любит.

— А я её — нет. Так бывает. И разговаривать нам не о чем.

— Она переживает за тебя.

— Она за себя переживает. И пора бы ей уже понять, что между нами никаких отношений не будет больше вообще. Так ей и передай, раз взялась быть её послом.

Он встал.

— Я только о тебе и думала весь год… — сказала я, глядя на стол, в центре которого высилась ваза с разноцветными георгинами: белыми, розовыми, сиреневыми. — Не спала ни с кем, не встречалась. Жалела, что на эмоциях поссорилась с тобой и голой прошлась по улице, чтобы сделать тебе больно в отместку… А в итоге ты сам уравнял меня с Люси. Даже хуже. Ты моё человеческое к ней отношение ни во что не ставишь… Я тоже, знаешь ли, ничего плохого тебе не сделала. Знала бы, что мы поговорим вот так, со всеми этими твоими охранниками и обыском, ни за что бы сюда не прилетела…

— Слушай, — несколько раздражённо обратился ко мне Роман. — Ты если делаешь бизнес — делай бизнес. Не в Игре надо деньги искать. А в самом бизнесе. В Игре их спускают в основном. Ради азарта и кайфа от выигрышей. А если тебе нужна финансовая помощь — я тебе помогу. Вообще без проблем. Просто потому, что ты действительно пострадала ни за что и потому что я считаю тебя хорошим человеком.

— Не надо мне от тебя денег! — всплеснув руками, вскочила с кровати я. — Я хотела сама выиграть!

— И выиграла.

— Да…

— Тогда чем ты недовольна?

— Кто тебе сказал, что я недовольна?

— Ты сама только что!

— Да я просто расстроена очень, дурак, неужели ты не понимаешь!

Не в силах больше сдерживаться, я разрыдалась и спрятала лицо в ладонях.

Секундой спустя я почувствовала его тёплые объятия. Он очень нежно прижал меня к себе, принялся легонько гладить по спине и говорить что-то утешительное, отчего я заревела ещё сильнее. Мне было так жаль и себя и его, что я совершенно не могла совладать с нахлынувшими эмоциями. Дала им наконец-то волю. Было ужасно больно оттого, что мы никак не могли прийти хоть к какому-нибудь согласию и когда я заплакала, мне стало чуточку легче. Я не хотела уезжать от Романа, я хотела только, чтобы он меня понял… Чтобы понял и мои страхи, а не только свои. Прошёл год, а мы оба как будто застряли в том диалоге после отменившегося полёта в Канберру.

Внезапно я почувствовала, что он перестал меня обнимать. Услышала удаляющиеся шаги и, со всхлипом, вытерев мокрые от слёз глаза, увидела только, что он, распахнув дверь, стремительно вышел из каюты. Дверь на скорости упёрлась в невидимое препятствие, подалась назад и тихо закрылась.

Глава 14. "Потревоженное уединение"

На Фиджи темнеет рано. Потрясающей красоты переливающиеся оттенками красного закаты начинаются уже в пятом часу вечера, а к шести небо становится тёмным и в ясную погоду видны звёзды, недоступные взору из Москвы.

Я стояла в конце третьего яруса огромной яхты, оперевшись локтями на гладкий металлический бортик и смотрела вдаль, туда, где у границы с океаном будто бы застыли розовые всполохи. Бело-рыжее солнце уже будто коснулось воды и острова между ним и плывущей яхтой казались теперь почти чёрными. В одной руке я держала бокал с недопитым белым вином, в другой — не ловящий сеть смартфон. И мысли мои занимали два извечных русских вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?". Я хорошо понимала теперь только одно: напрасно я хорохорилась, изображая для самой себя равнодушие к Роману. Это было попросту неправдой. Когда я отошла от шока этой внезапной проверки моей каюты, я почувствовала, как сильно тянет меня к нему, как хочу я обвить руками его шею и вновь почувствовать то, что чувствовала тогда на яхте, когда мы занимались дайвингом и просто разговаривали друг о друге. Мне так хотелось вернуться в тот день и исправить всего одну вещь… Всего одну. Не звонить Люси. А с другой стороны, правда всё равно наверняка бы вскрылась и я всё равно ощутила бы сильную обиду и, наверное, всё равно бы рассталась с Романом. Когда он обнял меня в каюте я почувствовала облегчение. Будто бы разом свалился с меня этот тяжёлый моральный груз, эта дилемма, которую я никак не могла разрешить: хочу я быть с Романом или нет. Я однозначно этого хотела. Но теперь в свете нашего корявого и болезненного нового общения, я не понимала, как себя вести. Понимала только то, что он похоже задавил в себе все возникшие было нежные чувства ко мне. И теперь, похоже, я его потеряла.

Слеза сама покатилась по щеке, я даже не сразу это поняла. Смахнув влагу пальцем, я сделала глоток и вновь отметила для себя яркий фруктовый вкус этого марочного вина. Всё было бы хорошо, не будь теперь так погано на душе.

Теперь я понимала Романа лучше, но это уже не было особенно важно. Да, ему было непросто мне довериться и он смог это сделать только после того, как убедился в том, что я не предательница. Но понимать его надо было сразу, а тогда у меня просто не хватало опыта. Я действительно пыталась мерять этот новый мир крупных финансов, лжи и фальшивой дипломатии, своей прежней меркой. Меркой женщины, живущей с мужчиной, который умеет брать на себя ответственность только за компьютерных персонажиков. Который не привык принимать решений и выбирая между женщиной и собственным комфортом, всегда выберает последнее, а её комфорт ему не интересен. Конечно я изменилась. Но правильно говорит пословица — "Хороша ложка к обеду". Стремиться понять мужчину, который так быстро становится дорог моему сердцу надо было сразу, а я выбрала собственные обиды и собственную же гордыню. Зачем? Чтобы потом остаться одной не в силах начать другие отношения? Они мне были попросту не нужны. Мужчина мне нужен был только один. Он. Роман. Только теперь это уже неважно.

Я решила, что как только мы высадимся на его Острове, я тут же договорюсь об обратном отплытии. Не надо мне больше Игры. Роман прав — деньги надо зарабатывать собственным бизнесом, а если я кормлю его со стороны, то он либо не особо рентабелен, либо не так увлекает, как эта самая Игра.

— Добрый вечер, — послышался рядом мужской голос и я отвернулась, чтобы