Необходимость рефлексии. Статьи разных лет - Ефим Гофман

3) Терпимость к человеконенавистническим умонастроениям.

В январе 2004 года Шевченковский районный суд города Киева вынес решение о прекращении выпуска газеты «Сшьсью BicTi». Основанием для позиции суда послужил факт публикации на страницах газеты зоологически-антисемитских измышлений, никак не опровергнутых редакцией.

Казалось бы, подобное судебное решение имело основания снискать поддержку в прогрессивных городских кругах. Не тут-то было. Хлынул поток негодований, причины которого просты: наказанная газета была органом Социалистической партии Украины, ставшей в скором времени одной из ведущих оранжевых сил (Майдан ведь был уже не за горами).

Что ж, даже и при таких обстоятельствах «либеральные» интеллектуалы вполне могли бы прореагировать по-иному:

– призвать лидеров тогдашней анти-кучмистской оппозиции к отмежеванию от идейной линии газеты (что могло бы, между прочим, пойти на пользу красивому имиджу оппозиции);

– констатировать факт недостаточности наказания одной газеты при условии, что имеются в стране и другие органы печати, пропагандирующие ксенофобию.

Вместо этого среда будущих оранжистов разразилась заявлениями, ставящими на одну нравственную доску воинствующее человеконенавистничество и попытки ему противодействовать (пусть не самые последовательные и эффективные). Действия инстанций, наказавших газету, в упомянутых заявлениях были (ау, изложенная выше история с Клубом!) квалифицированы как экстремистские.

Самое прискорбное, что среди озвучивавших подобную позицию были и евреи, в большинстве своём всегда являвшиеся частью русскоязычного Киева. Один из представителей подобной среды, ветеран правозащитного движения, выступая в те же дни на открытом заседании комитета «Бабий Яр», объяснил подъём антисемитских настроений в современном украинском социуме следующим образом: всё дело, дескать, в том, что евреи составляли внушительный процент сотрудников украинского НКВД 30-х годов. Спору нет, диссидент-ветеран – фигура авторитетная. Тем более опасны неадекватные оценки, исходящие из уст подобной персоны, поскольку их воздействие на общественную жизнь может быть непредсказуемым. Увы, выступление почтенного правозащитника не вызвало никаких возражений со стороны его коллег по комитету. Демонстративно-протестный выход из зала двух возмущённых представителей независимой аудитории не нарушил Версаля, царившего на заседании.

* * *

Итак, предпосылок для процветания оранжистских настроений в среде русскоязычных киевлян накопилось достаточно. Остаётся, между тем, ощущение, что подоплёка рассматриваемого феномена не исчерпывается ни идейными тенденциями, глобальными и локальными, ни конкретными обстоятельствами и фактами. Явно присутствует в природе киевского русского оранжизма и некая таинственная, иррациональная составляющая.

Воистину заколдованное место – Киев. Меняются эпохи, происходят грандиозные исторические потрясения, на авансцену выдвигаются различные (подчас не связанные между собой) социальные и этнические слои, различные (подчас взаимоисключающие) политические силы, но все они почему-то упорно воспроизводят одну и ту же, неизменную атмосферу городской жизни. С поразительной стабильностью тон в городе задают обширные сообщества людей, не склонных к рефлексии, охотно поддающихся внушению, предпочитающих индивидуальному выбору, самостоятельной мысли бездумное хождение в стаде.

Кто знает: может быть позорное, чудовищное дело Бейлиса случилось почти век назад именно в Киеве оттого, что было в этом месте немало людей, способных верить дремучим наветам и мифам, подверженных стадному мракобесию. Может быть, советский Киев 60-70-х годов был по-особому неуютным для людей ярких и талантливых, круче других регионов страны расправлялся с инакомыслящими оттого, что многочисленный городской обыватель воспринимал происходящее со стадным безразличием (не стоит, возможно, преувеличивать в этих случаях роль страха; времена на дворе были уже не сталинские). И, конечно же, явно весомую роль в киевских событиях конца 2004 года сыграло наличие несметного количества горожан, готовых с большой охотой предаваться стадной эйфории: исступлённо суетиться вокруг Майдана; верить в то, что установка на идеи хуторянско-провинциалистского толка – это и есть путь в Европу; принимать в качестве допустимой нормы общественного сознания развязные оскорбления вроде «язык попсы и блатняка» (так характеризуется русский язык в появившемся накануне выборов 2004 года письме группы известных украинских литераторов, призывавших голосовать за Ющенко) и безапелляционные напутствия вроде «Думай по-украшськи!» (эти слова в агитационном слогане, активно пропагандировавшемся украинскими СМИ, произносит сам Виктор Ющенко).

Мало надежд на то, что в сознании киевских русских оранжистов произошли какие-либо существенные изменения. Скорее всего, и сейчас, как в ноябре-декабре 2004-го, они будут сотрясать воздух фанатичными воплями, идентичными прежним не только по сути, но даже по… ритмической структуре. Изменятся, по всей вероятности, лишь фонемы. Вместо «Ю-щен-ко!», «Ю-щен-ко!» в скором времени мы наверняка услышим такое же организованное скандирование других фамилий.

2009

Дополнение 2016 года

Всё происходившее в стране за семь лет, истекших со времени написания этой статьи, лишь укрепляет автора в сознании обоснованности её оценок. А также – конкретных прогнозов.

Виктор Ющенко за это время сошёл с политической авансцены. При этом, однако, у оранжистско-ориентированной части украинского общества появились новые кумиры, ведущие ту же самую националистическую линию. А порой даже и переводящие её в такое радикальное русло, что деятельность Ющенко и его власти на этом фоне воспринимается как цветочки.

Взять хотя бы Олега Тягнибока и его партию «Свобода», представляющую собой политическую силу неприкрытой ксенофобской направленности: антирусской, антисемитской. Мрачной сенсацией стало прохождение этой партии в украинский парламент на выборах 2012 года.

Что же представлял собой тогдашний киевский электорат «Свободы»? Значительную часть его составляли отнюдь не какие-либо малообразованные, недалёкие люди. Среди отдавших свои голоса за партию Тягнибока немало оказалось всё тех же русских оранжистов.

Набросаем несколько блиц-портретов людей, открыто говоривших в частных беседах, что поддерживают «Свободу». Почтенный профессор-искусствовед, специалист по авангарду начала XX века с лучезарной улыбкой и тихим голосом. Элегантная светская львица, поклонница Ахмадулиной, с характерными ахмадулинскими подвываниями читающая на разных посиделках стихи самой Беллы Ахатовны и свои стилизации под неё. Респектабельный программист еврейского происхождения, работающий – и, соответственно, проводящий значительную часть времени – в Америке.

Аргументы, выдвигавшиеся людьми подобного толка в обоснование своей позиции, были разными. Кто-то попросту толкал пламенные речи о своей нелюбви к Януковичу и Путину, и давал понять, что в пику этим неугодным политикам готов поддерживать любых экстремистов. Кто-то говорил о том, что «Свобода» – наименее коррумпированная из оранжевых партий. А кто-то предавался… хитроумным математическим подсчётам: если я, дескать, проголосовал бы за «Батьювщину» или «УДАР», то увеличил бы присутствие оранжевых сил в парламенте всего на один голос, а вот если я голосую за «Свободу», то увеличу на целых 5 процентов.

В результате, партия «Свобода», ранее не проходившая пятипроцентный барьер, набрала гораздо больше, чем 5 процентов голосов. А по Киеву даже целых 17 процентов. То есть третье место!

Представляется показательным, что происходило это в кратковременный период, когда высшее руководство страны было не оранжевым. Казалось бы, конформистский дух, царящий в среде русских оранжистов, мог бы при таком раскладе побудить эти круги хотя бы к частичной перемене настроений. Помним ведь мы формулу из старого анекдота, метко характеризовавшую технологию приспособленчества привычно-советского образца: колебаться вместе с пинией партии.

В том-то, однако, и состоит весь фокус, что конформизм нашего времени строится на несколько иных принципах. Создаётся ощущение, что значительно важнее позиции власти для нынешнего либерально-конформистского сознания идейные установки элитных тусовочных кругов. А установки влиятельных украинских тусовок оставались всё теми же: оранжевыми, националистическими.

Массу серьёзных претензий – политических, нравственных – можно предъявлять к украинской власти формации 2010–2013 года. Ради объективности признаем, однако, что каких-либо серьёзных посягательств на свободу слова в этот период как-то не наблюдалось. Ведушие электронные украинские СМИ (и телевидение, и радио!) – точно так же, как и при правлении Ющенко – не были государственными. И, соответственно, отражали (по преимуществу) точку зрения оранжево-националистической среды. Иначе говоря, точку зрения… тогдашней политической оппозиции (а отнюдь не власти!). То же самое касалось и большинства украинских газет. И ряда заметных издательских, лекционно-просветительских, фестивальных проектов, упорно продолжавших задавать тон в атмосфере киевской жизни.