Случайные имена - Андрей Матвеев

Раз, два, три, четыре, пять, Вивиан пошла гулять, вот и фото номер шесть, Альворадо снова здесь, считалка заканчивается, Александр Сергеевич решает рискнуть и вылезает из кабриолета, Фарт покорно выслушивает нотации принцессы Вивиан, шофер Вивиан пытается разобраться со своим черно–лаковым монстром, который больше не собирается заводиться, Вивиан смотрит на часики и нервничает, а потом вдруг говорит Фарту:

— Милейший, а почему бы вам в таком случае не побыть моим личным шофером? — Фарт глядит на Александра Сергеевича, Алехандро глядит на Фарта, Вивиан начинает смеяться и произносит, обращаясь непосредственно к нашему герою: — Боже, какой вы замечательно–лысый, так и хочется погладить по голове, можно? — Растерянный Александр подставляет свою мокрую от дождя лысину, и рука принцессы ласково и нежно гладит его по самой макушке, а потом вдруг треплет за ухо. — Ну что, — продолжает Вивиан, — вы согласны стать на сегодня моей свитой? — С этими словами она открывает переднюю дверцу и садится рядом с местом шофера, так что Фарту ничего не остается, как сесть за руль, что же касается Александра Сергеевича…

Да, он вновь удобно устраивается на заднем сиденье и продолжает рассматривать журнал «Дзаросские леди», точнее же говоря, приступает к чтению уже обещанного жизнеописания принцессы Вивиан, начало на стр.4, кабриолет плавно трогает с места и направляется в сторону Обезьяньего моста, шурша (предположим) шинами (обожаю эту игру «шу» и «ши») по обильно смоченной дождем мостовой, Элджернон на удивление пуст, а ведь так хотелось Алехандро поглазеть по сторонам, поперебирать глазами разноцветную толпу, сортируя на темные и яркие тона, вот сиреневый, вот морской волны, вот черный, вот ярко–желтый, вот красным шрифтом набранный заголовок, «Наша Вивиан», а вот и первая строчка, гласящая, что принцесса Вивиан родилась в эмиграции, на островах Керкс и Тайкос, и было это двадцать девять (то есть почти тридцать) лет тому назад, но принцесса не скрывает своего возраста, который, кстати говоря, не скрывает и ее мать, правящая герцогиня Стефания (а ей сейчас сорок девять лет), отец же Вивиан, герцог Рикардо, умер молодым, но начнем по порядку, перейдем от первой строчки ко второй, сейчас поворачивай сюда, говорит Вивиан Фарту, кабриолет грохочет по стальным ребрам Обезьяньего моста (почему–то захотелось, чтобы фраза звучала именно так) и выезжает на уже упомянутый бульвар Синдереллы, вторая же строчка гласит, что, несмотря на затруднительное материальное положение, родители дали дочери (равно как и брату, Себастьяну Альворадо) замечательное образование, что же касается — но тут минуем несколько строчек подряд и переходим к самому началу второго абзаца жизнеописания Вивиан, из которого можно узнать, что принцесса росла тихой и мечтательной девушкой и всегда смотрела на мир широко открытыми глазами. Отец, герцог Рикардо, даже частенько поругивал ее за эту мечтательность, желая когда–нибудь увидеть именно ее на троне вновь освобожденного от власти диктатуры Дзароса, но этому противилась мать, герцогиня Стефания, и Вивиан росла, что называется, между двух огней, отчего имела гораздо больше свободы, чем ее нетитулованные подруги, тут блудливое перо автора статьи внезапно сбивается на описание первого романа молодой Вивиан Альворадо (ей тогда только–только исполнилось четырнадцать лет, он же был бравым гусаром, личным адъютантом отца, естественно, что любовь, вспыхнувшая в сердце Вивиан, была платонической, но кончилось все это печально — как–то раз Рикардо Альворадо случайно наткнулся на любовную записку, в которой Вивиан назначала предмету своей страсти свидание с тем, чтобы — цитируем дословно — «миленький, давно пришла пора поговорить начистоту!», свидание не состоялось, ибо адъютанта мгновенно отправили налаживать конспиративные связи в Элджернон, где он и сгинул в одной из подземных тюрем кровавого режима, а Вивиан с острова Керкс (где была резиденция Светлейших в изгнании) отбыла на остров Тайкос, в закрытый пансионат для девочек, тут делаем паузу), а вот и бульвар Синдереллы остается позади, куда дальше, ваше высочество, спрашивает ошарашенный случившимся Фарт, сверни направо, говорит ему Вивиан, и остановись вон у того большого дома, видишь? Вижу, отвечает Фарт, а мы продолжаем свое чтение и узнаем, что годы пребывания в пансионате не ожесточили доброго сердца юной Альворадо, правда, если верить слухам, она и здесь перенесла душевную травму, пережив роман, но на этот раз уже с женщиной, с прелестной воспитательницей ее группы, что была родом с небольшого островка Селбон (в двух днях пути от острова Тайкос), звали милую даму Аурелией, и погибла она при невыясненных обстоятельствах — во время ночного купания в шторм, когда с ней была лишь одна Вивиан. После этого случая отец с матерью забрали дочь из пансионата, ей уже семнадцать, и она отправляется учиться на материк, в известнейший на весь местный мир университет, где постигает азы астрономии и теоретической физики (до сих пор никто не может сказать, почему именно эту область знаний выбрала для себя принцесса Альворадо), поехали дальше, говорит вновь впорхнувшая в кабриолет Вивиан, Фарт трогает с места, а Александр Сергеевич долго и с умилением рассматривает черно–белые снимки Вивиан, один времен романа с Аурелией (на нем Вивиан снята на пляже, она бежит за пенистой волной, пытаясь то ли перепрыгнуть ее, то ли оседлать), второй же, времен обучения в университете, доносит до нас облик Вивиан — прилежной слушательницы лекций и исполнительной участницы семинарских занятий, она стоит у доски, на которой небрежно начертаны с десяток невнятных формул, и слушает, чуть наклонив голову, отсутствующего на снимке преподавателя, допустим, что как раз того самого, роман с которым автор статьи помещает под номером три, и Александр Сергеевич с удивлением узнает, что на девятнадцатом году жизни принцесса Вивиан была помолвлена и чуть не вышла замуж за одного из наиболее блестящих профессоров того самого университета, куда… впрочем, подробности романа интересуют Александра Сергеевича (впрочем, как и автора жизнеописания) гораздо больше, чем раскрытие многоточия после слова «куда», так что последуем за ним и скажем, что помолвка была расторгнута по инициативе самой Вивиан, ибо — по ее же словам, процитированным по памяти одной неназванной подругой, — «жених оказался хмырем, к тому же импотентом, ну что мне с ним было делать?» Делать с ним Вивиан действительно было нечего, но шрам на сердце оказался — по всей видимости — столь велик, что через год, не дождавшись даже окончания очередного курса, она все же выскочила замуж, предметом ее страсти на этот раз оказался бравый гвардейский офицер, штабс–капитан, молодой блондинистый херувим, статный, высокий, с очаровательными голубыми глазами, прекрасный гонщик, между прочим, да еще и умница, так что и Рикардо, и Стефания не долго противились предстоящему браку, что же касается самой свадьбы — тут вдруг по хитроумному замыслу дежурного редактора номера фраза обрывается, Александр Сергеевич перелистывает страницу и видит заполнившую весь разворот фотографию свадьбы Вивиан Альворадо со штабс–капитаном Генри Маккоем. Молодые находятся в центре страницы, точнее же говоря — Вивиан на левой половине разворота, капитан Генри — на правой, они держатся за руки, через которые и проходит журнальный сгиб, да так неудачно, что нижняя скрепка больно впивается в беззащитное запястье Вивиан, отчего на ее лице объектив фотографа поймал болезненную гримасу, что было, надо сказать, символично, ибо через три года Вивиан покинула мужа и подала на развод, обвинив его как в супружеской неверности, так и в нанесении физических увечий, собственно, именно развода любимой дочери не пережил герцог Рикардо, вскоре скончавшийся от сильного сердечного приступа, случилось это шесть лет назад, сейчас Вивиан двадцать девять (почти тридцать), тогда — соответственно — было двадцать три, замуж она вышла в двадцать, родив между делом от капитана Маккоя уже упомянутую дочь Анжелу (Алису), чтобы закончить всю эту игру цифр, отметим, что ей было двадцать шесть, когда семья (увы, уже без герцога Рикардо, лицо которого так хорошо различимо на свадебной фотографии — вон тот рослый мужчина в белом мундире, с хорошо подстриженными усами и бородой, с широкой герцогской лентой через плечо, массивно выдающийся вперед подбородок, умные, жесткие глаза, замечательным человеком был мой отец, как признается в этом однажды Александру Сергеевичу Вивиан, когда они (предположим) будут сидеть у тихой полосы прибоя на золотом пляже Тапробаны, но не будем обгонять время, добавим лишь, что и мать, герцогиня Стефания, стоит на снимке рядом со своим, ныне покойным мужем, на ней белое, пышное платье, в волосах — бриллиантовая диадема, в правой руке она сжимает веер: жара, надо сказать, в тот день стояла несусветная!) вернулась в Дзарос, в свой фамильный дворец в самом центре Элджернона, прочь от которого уносит сейчас всю честную компанию старенький кабриолетик дядюшки Го, вычерчивающий по элджернонским улицам, площадям, бульварам, проспектам и переулочкам таинственное хитросплетение, смысл которого известен лишь самой Вивиан, чьи шелковые пышные кудри порой (если Фарт резко тормозит у очередного светофора) невзначай касаются лица Александра Сергеевича, отчего Алехандро мгновенно краснеет, как бы дублируя красный свет автоматического регулировщика, только вот — в отличие все от того же автоматического регулировщика — лицо его еще долго продолжает оставаться красным, хотя уже вспыхивает зеленый, и Фарт снова трогает машину, ругаясь про себя на чем свет стоит, ибо отнюдь не так хотелось провести ему сегодняшний день — в качестве личного шофера молодой герцогини тире принцессы Вивиан Альворадо, в очередной раз потребовавшей остановить кабриолет у какого–то непонятного здания, куда — по только ей известной надобности — требуется заскочить.