Призрачно всё - Олег Бондарь

Одна из бочек, стоящих вдоль стены, выпадала из общего ряда, она заметно выпирала наружу, словно ее выдвинули и забыли поставить обратно. В луч попали осколки кирпича, а внизу, за бочкой, зияло вырубленное в полу отверстие с неровными краями. Поверх него, упираясь в один из краев, торчала верхушка деревянной садовой лестницы.

— Славик, прошу тебя, пойдем отсюда.

Тома видела то же, что и я. До нее начало доходить, что шутка о привидении, не совсем шутка. Вернее, шутка, но для отвода глаз, а в подвале происходит непонятное, возможно, не безобидное. И что подался я сюда не просто так, дабы пощекотать нервы. Возможно, она начала догадываться и о большем, я ведь не знал, насколько Тома осведомлена о происходящем. Тем более, не был уверен, на чьей она стороне?

— Там кто-то есть?

Я шикнул. Акустика в подвале еще та, даже шепот казался невыносимо громким. Или это от нервов?

— Кто там, воры? — не унималась Тома.

Предположение не лишенное смысла. Кто мог забраться ночью, на частную территорию, если не воры? За исключением одного нюанса: почему забрались не в дом, а в подвал, да еще и раздолбили при этом пол? Так что воры не причем. Им в подвале делать нечего. Имеются более лакомые места. А потому глупости говорит Тома, можно сказать, чушь беспросветную. От стресса, недостатка ума или чтобы меня запутать?

Я зажал фонарик в зубах, от чего светлое пятно запрыгало по потолку и стенам, отыскал верхушку лестницы, нащупал ногой перекладину.

— Славик, ты куда? — шепотом запричитала женщина. — Ты ведь не оставишь меня одну?

Еще как оставлю, если не хочешь сама выбираться из подвала, пойдешь со мной, как миленькая. Вслух, естественно, ничего не сказал. Слишком злая мысль получилась. К тому же, я не был уверен, что подозрения относительно Томы справедливы.

Игнорируя, хоть и произнесенные шепотом, но все же истерические крики Томы, я спустился вниз, благо, было неглубоко, около двух метров. Оказался в круглом колодце, из которого вел узкий ход, тоже выложенный кирпичом и с сводчатым потолком. Что под ногами, не разобрал, слой влажной грязи укрывал пол, может и не толстой, но непроницаемой для глаз жижей. Все было пропитано влагой, она струйками стекала вниз и скапливалась в лужи. Может, Кеша и не соврал насчет грунтовых вод?

Я посветил вверх, увидел перепуганное лицо Томы, она свесилась над отверстием, заглядывала вниз, но, составлять мне компанию не спешила. Перевел фонарик на открывшийся вход и тут же его погасил.

Что это, шаги, шлепающие по лужам? Приближаются они или удаляются?

— Славик, ты где? Что случилось? — почти вслух заныла Тома.

— Помолчи! — сорвался я и снова прислушался.

Ни звука. Или нас услышали, или шаги затихли по иной причине. Лучше бы по иной. Не хотелось, чтобы нас здесь увидели. Кто знает, что на уме в этих кладоискателей?

Дотронулся до влажной стены, соприкоснулся с холодной слизью и брезгливо отдернул руку. Наощупь сделал несколько шагов, остановился, прислушался. Темнота была беспросветной. Наверное, где-то ход поворачивал, ведь, в отличие от меня, кладоискателям опасаться нечего. А если я не вижу свет, то и они меня не увидят. Направил фонарик под ноги, еще и пальцами прикрыл, чтобы оставалась лишь тоненькая полоска, и осторожно, двинулся дальше.

Сзади шлепнуло, зашуршало. Я обернулся. Узенький луч высветил белое платье. Понятное дело, лучше со мной, чем одной в темноте. Да и мне, если честно, спокойнее. Хоть одна живая душа рядом. Я отыскал пальцы Томы, и мы вдвоем отправились вглубь подземелья.

Не прошли и десятка шагов, как тишину разорвало нечто невообразимое, нечеловеческое. Так, наверное, черти кричат в аду. Я не мог представить, чтобы живое существо могло издать настолько жуткий звук. Он не был слишком громким, уши не закладывало, но сердце замерло, тело парализовало. Я едва не закричал от мгновенно переполнившего животного, не поддающегося разуму, страха, но не смог этого сделать так, как голос перестал повиноваться. Сумел только набрать полные легкие воздуха, и он застрял там, не находя пути обратно, давя изнутри, словно задавшись целью разорвать меня на клочья. Краешком подсознания уловил, как рука Томы выскользнула, услышал шлепок, а потом и у самого ноги подкосились.

Когда в мозгах начало проясняться, увидел себя словно со стороны прислонившегося к влажной стене, дрожащего не от холода, а от нервов. Штаны насквозь пропитались, водой из лужи, боюсь представить, чем они могли пропитаться еще. Фонарик валялся рядом и освещал лежащее тело. Тома не подавала признаков жизни, да и я еще не ощущал себя живым.

Мне не был понятен источник звука, я не мог вообразить, какое из живых существ могло его издать. А в том, что кричало живое существо, не сомневался. Я ощущал себя в ином пространстве, оторванным от настоящего, а воцарившаяся тишина лишь подчеркивала нереальность происходящего. Чувство времени потерялось. Я не знал, прошла секунда или час?

А потом звук повторился. Он был такой же жуткий, достал до костей и мороз ощутимо пробежался по коже. Но он был уже знакомый, не шокировал, как в первый раз. Наоборот, встряхнул, привел в чувство, убеждая, что он — реальный. Не привиделся, не приснился, не является плодом нездоровой фантазии.

Звук потеребил барабанные перепонки, достиг неимоверной высоты и то ли оборвался, то ли перешел в диапазон, не воспринимаемый слухом. А вслед за ним раздался нормальный, хоть и переполненный ужаса, но совсем не страшный человеческий крик. Он встряхнул меня и вынудил действовать. Я поднялся, подхватил Тому под мышки и потащил к лестнице. Женщина уже начала приходить в себя, но соображала плохо. Не могу понять, как мне удалось вытащить ее наружу. Притом, вовремя. Едва мы оказались наверху, из отверстия нарисовался луч более мощного, нежели мой, фонарика и оттуда выскользнули две человеческие фигуры. Если бы беглецы не были так напуганы, они бы нас заметили, мы не успели, да и не подумали о том, чтобы спрятаться. Но им, к счастью, было не до нас.

— Славик, что это кричало?

Голос Томы дрожал, она вцепилась в мою руку мертвой хваткой.

Если бы я знал. Мое воображение зашло в тупик. Единственное, в чем я не сомневался, испугавшее нам существо должно было быть ужасным, и мне не хотелось с ним когда-либо встретиться.

* * *

На свежем воздухе, вдохнув ночной аромат, мы словно очнулись и, наконец-то, поверили, что плохое осталось позади. Тома еще всхлипывала, но дышала ровнее.

Через кухню, предварительно сняв промокшую и пропитанную грязью обувь, вошли в бар. Там, уже никого не опасаясь, зажгли светильник. Я достал из шкафа бутылку и бокалы. Тома не требовала женских напитков, молча согласилась на коньяк. Его мы выпили залпом, стоя, не решаясь присесть на диванчик. Одежда пребывала в таком жутком состоянии, что садиться вообще не рекомендовалось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});