Жизнь на кончиках пальцев - 3 (СИ) - Новка Маруся

— Как же мне надоели эти малявки, которые нифига на смыслят в балете, — пожаловалась подруге. — И зачем мы выступаем на этих утренниках?

— Дети должны приобщаться к прекрасному, — Диана отряхнула с куртки капельки влаги. — А для нас это неплохая практика.

— Лучше бы я практиковалась на сцене в театре, — продолжала ворчать Леночка.

— Никуда от тебя театр не убежит! — подбодрила подругу Диана. — Вставай. Идем в столовую. Время обеда.

— Насточертели мне эти столовские обеды, — настроение Леночки и не думало улучшаться. — Было бы здорово, если бы встретили Новый год с папкой и Милочкой.

— Ты же знаешь, что не получится, — Диана села на краешек кровати рядом с подругой. — И так хорошо, что Мстя сейчас вся в своей беременности. Не устраивает никому вырванные годы, — полюбопытствовала: — А кто из педагогов завтра будет сопровождать вас на утренник?

— Любарский, — Леночка толкнула бедром подругу: — Вставай. Пошли обедать.

— Я завтра с вами поеду, — сообщила Диана, поднимаясь с кровати.

— Как хочешь, — пожала плечами Леночка. — Я бы на твоем месте лучше отоспалась после вечеринки.

Оповещать подругу о том, что она не намерена предаваться празднованию до утра, и хочет, как можно раньше покинуть «сабантуй», прихватив Леночку, Диана не стала.

Глава седьмая

Тридцать первого декабря Тимур Халфин забрал Милочку и отвез к себе домой в три часа пополудни.

Он сообщил Людмиле о том, что, две недели назад запланировал встречу Нового года в одном из лучших ресторанов Южной Пальмиры, расположенном на первом этаже гостиницы Лондонская.

Она не возражала. В подобном месте Людмиле побывать не довелось ни разу, а потому она немного нервничала, чем несказанно веселила Тимура, повторявшего со смехом:

— Да не на прием же к английской королеве мы собираемся! Успокойся! Тебе понравится. Очень уютное заведение и программа варьете на высшем уровне.

Милочка вздыхала, улыбалась в ответ, но все равно немного вздрагивала, думая о том, что окажется в обществе незнакомых людей.

* * *

В начале декабря Халфин вручил Людмиле каталог новинок от одного из лучших домов Парижской моды:

— Выбери что-то для себя.

— Зачем? — удивилась Милочка.

— Новый год положено встречать в новом наряде.

— А что наденешь ты? — продолжала любопытствовать.

— Для мужчин выбор невелик, — пожал плечами. — Смокинг или костюм. И первых и вторых в моем гардеробе по пять единиц.

— А как же новое? — усмехнулась.

— Из нового будет бабочка, если остановлюсь на смокинге, или галстук — если выберу костюм, — посчитав, что дал исчерпывающий ответ, открыл каталог на первой странице: — Если хочешь, можем вместе посмотреть.

Милочка кивнула, довольная тем, что ей не придется возлагать на себя груз ответственности, если выбор окажется неудачным.

Новое платье Людмила видела только на картинке и еще не примерила. Его доставили аккурат к католическому Рождеству. И, конечно, домой к Халфину, а не в её убогую квартирку.

Милочка не настаивала на том, чтобы примерить наряд немедленно. Если что-то пойдет не так, в запасе у неё есть то, самое первое, платье, подаренное Тимуром ко дню восьмого марта. Идеально на ней сидящее и надетое всего три раза.

* * *

Последнюю неделю перед новым годом Милочка и Тимур не виделись. У него были свои дела, а она всецело погрузилась в подготовку концертных номеров для новогодних утренников.

Людмиле Марковне пришлось взять на себя некоторые обязанности Мстиславы, которая отдавала делам училища все меньше и меньше времени. Она отказала нескольким спонсорам, настаивавшим на том, чтобы юные балерины и танцовщики выступили на частных вечеринках, запланированных на недопустимо позднее время.

Спонсоры, пожав плечами, скандалить не стали. Уж они-то найдут плясунов для своего праздника! Вон, школа бального танца давно предлагает свои услуги! А вот директору училища своеволие педагога не понравилось. Но сделанного не изменить, потому было решено оставить все, как есть. Директор, пожевав губами, велел Людмиле «не страдать манией величия» и не принимать скоропалительных решений не посоветовавшись с ним. Милочка кивнула, соглашаясь и думая, что сумела оградить подопечных от ночных выступлений на сезон зимних праздников, а что будет потом — посмотрим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Звездинская, узнав, что Людмила отказалась от нескольких хорошо оплачиваемых выступлений, презрительно фыркнула, глядя на директора:

— Ну ты и тряпка! Стоит мне немного отвлечься, как все летит кубарем!

— Так не отвлекайся, — бормотал директор, не желавший ссориться с Мстёй. — Давай, рожай побыстрее и начинай работать в полную силу.

— Сумма моей доли от концертов должна быть такой же, как всегда! — Мстислава не желала обсуждать ничего, что не касалось бы её вознаграждения.

— О чем ты говоришь?! — схватился за голову директор. — Ведь тогда я на бобах останусь!

— Твои проблемы! — Мстислав выплыла из кабинета, выпятив уже хорошо заметный живот.

Конечно, директор не слал держать в секрете от Людмилы Марковны разговор со Звездинской. Но Милочке недовольство «подруги» было безразлично. Несовершеннолетние дети не будут выступать перед пьяными мужиками и их девками, когда им, детям, давно пора быть в постелях.

Незадолго до нового года, Леночка, подойдя к педагогу после занятия, поинтересовалась:

— Вы будете встречать и праздновать с папкой?

— Конечно, — кивнула и тотчас смутилась, — если ты не против.

— С чего бы мне быть против? — удивилась девушка. — Если наши драконовские порядки не дают возможности встретить новый год в кругу семьи, это вовсе не значит, что я должна пересрать праздник всем, кого люблю.

Людмила обняла ученицу, прижала к груди. Еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть. В очередной раз подивилась тому, как изменился характер Леночки. Пусть она и не возлюбила всех окружающих скопом, но хотя бы научилась уважать желания и потребности тех, кто, как она сама сказала, ей дорог.

* * *

Милочка закончила макияж.

Она решила, что остановится на нюдовых тонах. Светло-бежевая тональная основа лёгла ровным слоем на лицо, увлажненное и напитанное дорогим вечерним кремом. Широкая кисть прошлась по лицу, оставляя тонкий слой пудры. Никаких румян! На губы только розовый блеск! Весь акцент она захотела сделать на глазах. Никаких теней! Только тонкая подводка по верхнему веку! Нанесла один за другим три слоя туши, аккуратно разделив ресницы, так, что они стали не только длинными, но и пушистыми. Расчесала щеткой волосы и собрала их на затылке в балетную гульку, выпустив на левом виске одну прядку, которую завила в тугую спираль. Именно такой макияж и такая прическа будут как нельзя лучше гармонировать с новым нарядом.

В дверь постучал и вошел Тимур.

Конечно, Милочка знала, что он, если бы посчитал нужным, смог бы наблюдать за тем, как она «чистит пёрышки», но по тому, как восторженно и удивленно ахнул любовник, поняла, что следить за нею Халфин не стал.

— Какая же ты красавица! — Людмила видела, как блестят глаза Тимура.

Она стояла в центе комнаты и смущенно улыбалась.

Платье из темно-фиолетового панбархата облегало тонкую фигурку, как перчатка. Небольшой воротник стойка закрывал шею ровно до половины. Длинные узкие рукава оставляли открытыми только половину запястья и пальцы. Из-под подола длиной до косточек ступней, радовали глаз ножки в изящных черных лакированных лодочках на шпильке.

— Повернись, — велел Тимур.

— Я не думала, что он окажется таким большим, — пролепетала Милочка, выполняя просьбу-приказ любовника.

Воротник-стойка плавно перетекал в оторочку выреза на спине, заканчивающегося в районе копчика. Хрупкая спина балерины с выпирающими лопатками была открыта полностью!

Но создателю наряда и этого показалось мало! От пола почти до ягодиц юбку платья разделял на две половины разрез.