Место встречи назначает пуля - Николай Леонов

Михайловский резко открыл дверцу, но Галина кинулась ему на шею и уже сама начала осыпать его поцелуями.

С женщинами Михайловский всегда использовал этот трюк, и всегда он срабатывал на сто процентов, независимо от возраста женщины, ее ума или социального положения. Осознание и признание собственной вины, медленный уход навсегда, затем резкое возвращение, пара фраз о неземной любви, и вот она прыгает на шею, целует и сама готова просить прощения.

От страстных поцелуев Галины Виктора отвлек телефонный звонок.

– Да я слушаю! – прокричал он в трубку, не посмотрев на номер.

– Ты что же, падла, второй день трубу не берешь? – услышал он голос Скулатого. – Ты что, специально прячешься, чтобы мне нервы помотать?

Михайловский отстранил Галину и вышел из машины.

– Да что ты, Скулатый. У меня просто телефон глючит… Не прячусь я.

– Ты нюх совсем потерял! Ты чего творишь, козел? Сроки все по долгу давно прошли! Ты чего, шутки с Кулоном шутить задумал? Так я тебе, гнида, враз рога поотшибаю!

– Ты что, Скулатый? Какие шутки? Не горячись! Я все отдам! Сегодня Ткаченко гонки устраивает… Я деньги получу, плюс он мне еще за две гонки должен! Я рассчитаюсь, я все отдам!..

– Все отдашь и еще добавишь. Ты чего, не понял, урод? На тебя счетчик уже два дня включен. Трубку надо брать вовремя, чмо! Завтра в одиннадцать утра сам все привезешь. Проценты не забудь. Это был последний базар.

– Я понял, Скулатый! Я все привезу! – прокричал Михайловский в трубку, хотя уже слышал короткие гудки.

Он отключил телефон. Виктор прекрасно понимал, что не сможет завтра рассчитаться с Кулоном. Он обманул Скулатого. Ткаченко ничего ему не был должен. Скорее наоборот. Даже если он выиграет сегодняшнюю гонку и добавит деньги, которые ему заплатит Джелкумян за перегон машины, этого не хватит, чтобы покрыть и половину долга Кулону. Вновь перед глазами Михайловского промелькнули довольные лица тех, с кем он встречался за эти два дня, но теперь к ним еще прибавились зажравшиеся и благополучные физиономии Скулатого, Кулона и мифического вора в законе Рябыкина, которого он никогда не видел, но был уверен, что у него-то точно жизнь удалась. Михайловский был опустошен. У него даже не было сил, чтобы ненавидеть этих людей. Он подумал, что хорошо бы было сесть в чертов «Кадиллак» и на полном ходу врезаться в стену, чтоб мозги разлетелись. Решить все проблемы одним махом. Или продать его, купить билет, на какие-нибудь острова свалить. На билет точно хватило бы. Он усмехнулся собственным мыслям. И тут, как показалось Михайловскому, его осенила безумная, но гениальная идея. Он подумал, что сам, в обход Джелкумяна, может запросто напрямую выйти на Рябыкина и продать ему «Кадиллак». Этих денег ему хватит, чтобы расплатиться с Кулоном. Еще и прилично останется… А с Джелкумяном потом что-нибудь придумается. Он кинулся к «Ситроену».

– Ну, поехали праздновать, – глядя в маленькое зеркальце и поправляя макияж, предложила Галина севшему в машину Михайловскому.

– Галенька, у меня шикарный план! Сегодня вечером у меня гонки, поэтому давай после них отпразднуем все сразу. И покупку машины, и нашу встречу, и мою победу, которую я, кстати, посвящаю тебе, потому что я убежден, что сегодня выиграю! – выпалил Михайловский на одном дыхании и поцеловал Галину в щеку.

– Понятно, – иронично произнесла она.

– Неужели ты думаешь, что я тебя обману? Ты думаешь, что я не приеду? – возмутился Михайловский. – Ну, ладно, если ты мне не доверяешь… В любом случае мне сейчас некогда. Бывай…

Не обращая внимания на ее растерянный вид, Виктор выбрался из «Ситроена», пересел в «Кадиллак» и, лихо развернувшись, покатил прочь.

В Москве он припарковался на проспекте Мира. В этом районе Бавырин в студенческие годы жил с родителями. У них в квартире часто собирались однокурсники Алексея, несколько раз бывал и Михайловский. Он очень быстро нашел дом. На двери в подъезд стоял код, но Михайловскому повезло. Из подъезда выходила старушка с собачкой на поводке. Он быстро проскользнул внутрь, взбежал на пятый этаж и нажал кнопку звонка квартиры Бавыриных. Конечно, Михайловский прекрасно понимал, что Бавырин вряд ли живет с родителями, да и они за пятнадцать лет могли сто раз отсюда съехать, в конце концов, дома просто могло никого не оказаться, но он чувствовал, что удача сегодня на его стороне.

Через несколько минут за дверью послышалось шарканье, и женский голос спросил:

– Кто там?

– Здравствуйте. Мне бы Алексея Бавырина увидеть. Я его однокашник.

– А Лешенька здесь не живет. Да и заходит в последнее время редко.

Михайловский вздохнул с облегчением, обрадованный, что общается с матерью Бавырина.

– Очень жаль. Я Митя Плотников, с исторического. Я бывал у вас, когда мы с Лешей в университете учились. Теперь живу в Лос-Анджелесе. В Москве проездом. Сегодня в ночь улетаю. Хотел старых друзей собрать, – выдумывал на ходу Михайловский. – Что ж, очень жаль… До свиданья.

Дверной замок щелкнул, дверь приоткрылась, и в образовавшемся небольшом проеме появилось лицо старой женщины.

– Митя Плотников. Что-то я вас не припомню. Плотников? – через паузу медленно произнесла она, напряженно рассматривая Михайловского.

Виктор подумал, что было бы очень странно, если бы в нем она признала Митю Плотникова. Тем более что такого человека вообще не существовало. А вслух он, добродушно рассмеявшись, сказал:

– Столько лет прошло! Немудрено, – и добавил: – А вот вы ни капельки не изменились! Такая же красавица!

– Ну, что вы! – Мать Бавырина кокетливо засмеялась. – Какая там красавица! Бабулька!

– Зря вы на себя наговариваете! С вашим обаянием никакой конкурс красоты не страшен! – сделал очередной комплимент Михайловский и, не дав женщине опомниться, предложил: – Знаете что? А дайте-ка мне Лешкин телефон! Если не удастся встретиться, хоть голос его услышу. Представляете, как он удивится, как обрадуется! Какой будет для него сюрприз! – восторженно объяснял Михайловский.

Мать Бавырина к этому моменту уже вышла на лестничную площадку.

– Я даже и не знаю, – неуверенно произнесла она. – Леша давать никому не велел… Сказал, звонить в крайнем случае, если что-то случится…

– А разве не случилось? Это же и есть крайний случай! Друг из Америки через пятнадцать лет приехал, чтоб повидаться! – Виктор сделал многозначительную паузу и разочарованно произнес: – Ну, если Леша не велел… До свиданья. Не знаю, когда теперь еще на родину попаду…

– Подождите! – Женщина ушла в квартиру, а вернувшись, протянула Михайловскому маленький листок, на котором был написан номер телефона. – Вот, возьмите, а то действительно неизвестно, когда в Москве в следующий раз будете… И знаете, вы, когда с Лешенькой созвонитесь, сюда приходите. Посидите, как в те времена…

– Спасибо огромное! – прервал ее Михайловский и поцеловал ей руку. – Я думаю, что мы с Лешей именно так и поступим. До встречи.

Он широко улыбнулся и побежал вниз по лестнице.

– Обязательно приходите, я жду! – крикнула растроганная женщина ему вслед.

Выбежав из подъезда, Михайловский поймал такси. Первое, что он сделал, переступив порог квартиры, где жил, позвонил Бавырину.

– Алло, слушаю.

– Слушай внимательно. – Михайловский говорил уверенно, он все хорошо продумал, пока ехал в такси. – «Кадиллак» у меня. Если твой хозяин хочет получить свою игрушку, позвонишь по этому телефону. Жду ровно час. Если не сможешь за это время Рябыкина найти или, не дай бог, не захочешь, я тебя ему же с потрохами сдам. Мне о твоих делах, которые ты за его спиной проворачиваешь, все известно. Так что не опаздывай. Время пошло…

– Кто это говорит? Что вам нужно? Что вы хотите за машину? – услышал он встревоженный голос Бавырина.

– С тобой мне говорить не о чем. Ищи Рябыкина!

Михайловский выключил телефон. Он был уверен, что безгрешных людей не бывает и что каждому есть чего бояться и что скрывать. Окружение Рябыкина не может быть исключением.

После разговора с Бавыриным Михайловский никак не мог успокоиться. Он метался по квартире, бесцельно переставлял предметы, ему казалось, что время тянется бесконечно медленно. Чтоб унять лихорадку ожидания, он принял дозу.

Телефонный звонок раздался ровно через час. Михайловский судорожно схватил телефон и нажал на кнопку соединения.

– Ты хотел говорить лично с Рябыкиным? Не передумал? – услышал он чересчур спокойный голос Бавырина.

– Нет, – твердо, не раздумывая, ответил Михайловский.

Наступило молчание. Виктор почувствовал, что начинает нервничать и терять терпение.

– Ну, чего молчишь?

Услышав насмешливый хриплый голос, Михайловский понял, что этот вопрос задает Рябыкин. Он онемел. Ему казалось, что он все продумал и был готов к разговору, но сейчас он вдруг растерялся и не знал, что ответить.