Тимур и его «коммандос» - Олег Верещагин

— Да, — Севка помедлил, убрал кинжал и вздохнул: — Жалко… Придурки эти рыбаки.

Тему никто не поддержал.

Почти все задремали. Во всяком случае, про себя Данила точно знал, что задремал — его вдруг начали трясти за плечо, и он, вскочив ещё со сна,

105.

увидел, что все на ногах. Артур стоял в дверях и мурлыкал себе под нос, глядя на небо:

— Там, вдали, за рекой,

Загорались огни —

Ирокезы нашли зажигалку…

Двое смелых бойцов —

Чингачгук, Зверобой —

С растаможки коня забирали…

А в небе догорала с подвыванием сигнальная ракета.

ГЛАВА 12.

Из сарая они убрались во время. Не успели ещё перестать шевелиться кусты на берегу протоки, а с другой стороны к несуразному строению выбрались полдесятка злых, потных и исцарапанных поисковиков. Данила ещё слышал, как один из мальчишек говорил командовавшему группой Димке Орлину:

— Кого мы тут ищем? Они же в другую сторону всей шаблой ломанулись, лодки бросили… И деревенские говорили…

Потом началась перепалка, пока Димка не наорал на своих подчинённых, и они не пошли дальше берегом. Пятеро диверсантов в кустах корчились от смеха. План Кольки сбывался по пунктам.

Правда, вскоре стало уже не до смеха. Оказалось, что они проделали самую легкую и короткую часть пути. Начиналось наиболее жаркое послеполуденное время. Воздух над плавнями зыбко дрожал и растекался, как масло на сковородке. Неподалёку крякала утка — Артур минут десять потратил, выясняя, настоящая, или нет. Она оказалась настоящей. Хотелось, пить, есть и сесть. Ещё лучше — лечь. Впрочем, скоро представилась возможность полежать, и долго: на островке, который нельзя было обойти, пятеро "врагов" разожгли костёр. И скоро Данила начал думать о них, как о врагах, безо всяких кавычек: его в кустах жрали комары, пузом он лежал в тёплой луже с мелкой живностью, а эти охламоны жрали рыбу! Уходить они не собирались — наевшись, разлеглись на травке и принялись травить анекдоты. Олег чуть не вскипел от злости, и в конце концов пришлось опять лезть в воду, пробираясь мимо поста по дну, отчаянно цепляясь за какие-то осклизлые коряги. Даниле всё время казалось, что его "корма" уже всплыла, и сейчас по ней стеганут из автомата — вот будет позорище! Кроме того, у всех едва не лопнули лёгкие — потом диверсанты минут пять лежали, дыша широко открытыми ртами, на берегу, а комарьё радостно и беспрепятственно их жрало.

В 19.34 диверсионная группа увидела мост.

… Мост был муниципальный, построенный в узком месте плавней, чтобы возить сено с заливных лугов в пригородные сёла. Данила успел изучить это построение в деталях — они лежали в метрах ста и созерцали, как охрана базарит с проходящими и проезжающими мимо людьми. Охрана не скрывалась — на кой чёрт? Сам мост и подходы к нему были буквально усеянные опухающими от безделья мальчишками в плавках, очках и с автоматами.

106.

Речку перегораживала самая обычная браконьерская сеть. И с одной стороны моста и с другой. По временам из нее вытряхивали обратно в воду рыб. Поплавки семи злорадно покачивались на волне.

Данила услышал, как Олег сказал нехорошее слово. Простое до тупости и старое, как мир, противодивирсионное заграждение исключало возможность подобраться к мосту водой. Многочисленная охрана — сушей. Ночью эти паразиты разожгут костры и будут освещать сваи моста фонариками. Народу у них хватит, чтобы выспаться, и не скучать на дежурстве, и отбиться от нападающих. А Колька, может быть, уже спалился и горит синим пламенем. Помимо всего прочего, это означает, что буквально каждую секунду могут прибыть подкрепления.

— Сколько здесь глубина? — отрывисто спросил Олег. Артур пожал плечами:

— Пять. Шесть. Не больше.

— Пролезу под сетью, — решил Олег и начал раздеваться. — Я не карась не запутаюсь.

— Почикают, когда минировать будешь, — покачал головой Сашко.

— Не почикают, — мотнул волосами Олег. — Прикроете.

— А как мы узнаем, что добрался? — спросил Сашко. Олег начал:

— Три минуты мне дайте… — но Данила перебил его.

— Фуфло все это. Они сразу догадаются, что их отвлекают. Половина рванёт ловить нас, а остальные тебя расстреляют, как только ты всплывёшь.

Олег остановился. Процедил:

— Блин точно… Что же делать?!

— Я придумал, — вдруг сказал Севка. Обвёл взглядом старших ребят: — Нет, правда придумал!…

… Трактор с прицепом, нагруженным сеном, ворча и порыкивая, въезжал на мост. Тракторист с самокруткой в углу рта и кепкой пол Лужкова весело проорал:

— Очищай дорогу, оккупанты! Не разъедусь!

Охрана лениво очистила мост, отхлынув от берега. Покачиваясь на неровностях давно нечиненного настила, трактор вполз на середину.

— Йо! — только и смог сказать Джек — именно он командовал охранной сменой — когда из сена прямо на мост выскочили пятеро. В следующую секунду его обожгло градом ампул, с краской, и он, понимая, что его НАДУЛИ, заорал, падая: — Да тревога же!!!

Трактор, всё ещё ползший по мосту, мешал охране ударить в спину диверсионной группе. Лихорадочно спеша, свесившись с настила, севка закреплял пакеты на сваях, остальные, присев у перил, вели огонь по берегу. Сашко крутанулся на пятках и, разбросав руки, свалился на мост. Оставшись верен себе, подёргал ногами — на груди его алели сразу два пятна. Но на берегу лежало уже человек шесть!

— Севка, скорей! — завопил Олег. Но тот плачуще ответил:

— Не могу, я убит!

Он тоже лежал на мосту, отбросив руку с зажигалкой — закрепить пакеты успел, а поджечь непромокаемый шнур не получилось. Трактор съехал на берег, тракторист остановил маши и, вывесившись из кабины, с неподдельным интересом уставился на побоище, подбадривая "своих"

полуцензурными выкриками. Артур бросился к пакетам, Олег и Данила вели

107.

ураганный огонь по обе стороны моста…

— Псс… бамп! Бамп! Пи-иу-у! Бамп!

Фейерверк не подвёл. Лица охранников из азартных и злых стали несчастными, кто-то бросил автомат под ноги. А наши диверсанты, сидя на мосту, весело и облегченно хохотали, глядя на ошеломлённых и растерянных товарищей по клубу.

Мост был взорван. Взорван в наглую, на глазах у охраны.

…Главный плюс нормального привала — костёр. Около него можно высушиться. Когда Данила сказал об этом Олегу, тот засмеялся и заявил, что в этом заявлении есть лапотная мудрость. Данила не обиделся. Трудно обижаться на того, с кем отмахали по лесам и болотам, лугам и полям несколько десятков километров, а сейчас сидишь у огня и сушишь кроссовки и одежду.

Подошёл, присел рядом Джек. Печально сказал:

— Да-а… — и подбросил в костёр веток. Он был на "разборе полётов2 у Тимура и выглядел так, словно об него вытерли ноги. Может, так оно и было — Данила уже успел убедиться, что Тимур может быть очень вредным, если дело касается ротозейства. Но Джека было жалко, и Данила сказал:

— Ты не обижайся…

— Да я на себя обижаюсь, — грустно ответил Джек, — поймали, как маленького… Мы ведь сначала проверяли все эти машины! Но за сутки столько наслушались — люди-то торопятся… Да и лень стало. Жара.

Он снова вздохнул и устроился поудобнее. Данила проверил стоящие у огня кроссовки — носы обуви были набиты сеном.

Костров на опушке разожгли штук тридцать, не меньше. Три сотни парней возле одного просто не поместятся. Вокруг некоторых костров было тихо, возле других — гомонили во всю, кое-где уже спали, а рядом пели. Завтра утром ещё предстоял пеший марш до города — теперь уже всем вместе.

Олег вдруг коротко рассмеялся. Данила лениво спросил:

— Ты чего?

— Не хуже тебя — подумал, как мало нужно для счастья человеку, — весело откликнулся Олег. — Сытый, сухой, огонь горит. И комарья нет… - он ловким ударом прихлопнул на руке одного кровопийцу, — почти. А прошлая ночь?! Слышишь, а?

Данила слышал, только почему-то не отвечалось. И ещё услышал, как Джек сказал:

— Не ори, он спит.

А потом почувствовал, как его накрыли сухой, тёплой курткой. И, кажется, действительно уснул.

… - День-ночь, день-ночь —

Мы идём по Африке! — рявкали мальчишеские голоса — может, не очень музыкально, зато слаженно. Им отвечали другие:

— День-ночь, день-ночь —

Всё по той же Африке!

И — вместе:

Пыль, пыль, пыль, пыль

От шагающих сапог!

108.

Отпуска нет на войне!

Колонна шагала через поля в облаках не африканской, а вполне русской, но от этого не менее надоедливой пыли. Приторочив к рюкзакам автоматы и куртки, "Хорт" шагал с самого утра, по временам останавливаясь на привал по обочинам. Тогда пыль оседала — а остальное время висела в горячем воздухе, припудрив лица, тела, одежду и снаряжение тонким серым слоем. Всей колонной орали песни — не те, которые поют у костра, а другие под которые хорошо шагать. Артур не уставал их вспоминать. Закончили про то, что "вновь барабаны по площади бьют — старый король начинает войну, а молодые на гибель пойдут…" — Артур секунду помолчал, и вот уже колонна распевает: