Источниковедение - Коллектив авторов

Важным этапом в завершении унификации русского летописания под эгидой Москвы стала Никоновская летопись. Она составлена в конце 20‑х годов XVI в. в Москве, при дворе митрополита «всея Руси» Даниила Рязанца (1522–1539). Впоследствии Никоновский свод неоднократно дополнялся заимствованиями из официального летописания и был доведен до 1558 г. Его оригинал – список Оболенского, наличие которого позволило уточнить датировку и место составления свода, установить скрипторий, в котором он был написан, и личность составителя. Целью создания летописи стала подготовка к собору 1531 г., на котором подверглись осуждению взгляды нестяжателей на церковное землевладение. Основными источниками Никоновского свода были Симеоновская, особая редакция Новгородской V (так называемая Новгородская Хронографическая) и Иоасафовская летописи, Владимирский летописец, Устюжский свод и Русский хронограф. В числе источников Никоновского свода называется также Западно-русский хронограф середины 50‑х годов XVI в. Кроме того, в состав Никоновской летописи вошел целый ряд литературных произведений: переводы Максима Грека, сборник слов и поучений митрополита Даниила, копийная книга московской митрополичьей кафедры, несколько слов и сказаний. Никоновская летопись представляет собой наиболее полный свод сведений по русской истории, часть из которых уникальна. Использование многочисленных источников, в том числе неизвестных, заставляет с особой осторожностью относиться к информации, почерпнутой из Никоновского свода. Особенно это касается «избыточных» сведений. Тем не менее Никоновская летопись – один из важнейших источников по истории русского Средневековья.

Между 1542 и 1544 гг. была составлена Воскресенская летопись – официальная летопись первой половины XVI в. Следует отметить, что помимо великокняжеского летописания конца XV – начала XVI в. ее создатели пользовались Ростовским сводом 80‑х годов (отразился в Типографской летописи) и внелетописными памятниками. В частности, в нее было включено «Сказание о князьях владимирских» (20‑е годы XVI в.), объединившее легенды о происхождении русской великокняжеской династии от римского императора Августа через легендарного Пруса (якобы родственника Рюрика) и о Мономаховых регалиях, которые будто бы были посланы византийским императором Константином Мономахом киевскому князю Владимиру Всеволодовичу. В первоначальных (несохранившихся) редакциях она доходила до 30‑х годов XVI в. Позднейшие редакции были доведены сначала до 1541 г., а затем до 1560 г. В основу изложения Воскресенской летописи положен Московский летописный свод 1508 г.

К концу 50‑х годов XVI в. относят появление «Летописца начала царства», составленного, видимо, при непосредственном участии А. Ф. Адашева. Он охватывает небольшой период (с 1533 по 1556 г.) и освещает преимущественно две темы: укрепление «самовластья» Ивана IV и присоединение Казани. Основные идеи Летописца близки официальным идеологическим установкам начального периода правления Ивана Грозного. Существенно отредактированные тексты Летописца были использованы при составлении последних двух томов Лицевого свода.

Никоновская и Воскресенская летописи представляют вполне оформившуюся единую русскую официальную летописную традицию. Эти качества и определяют прежде всего характер и трактовку сохранившихся в них сведений, следовательно, и отношение к ним со стороны историка, изучающего по этим летописям историю конца XV – первой половины XVI в. В таком унифицированном виде общерусское летописание просуществовало до 60‑х годов XVI в., пока резкие перемены в годы опричнины не привели сперва к срочной переработке официальной летописи, а затем и к полному ее прекращению.

В начале 60‑х годов XVI в. только что составленный новый список Никоновской (Патриаршей) летописи был привлечен для создания «Степенной книги царского родословия» – своеобразного литературно-исторического произведения, само появление которого свидетельствовало об определенных изменениях в подходе к историческому материалу и угасании летописного жанра. Составленная в окружении митрополита Макария (возможно, митрополитом Афанасием), «Степенная книга…» объединила летописные тексты с агиографическими и дополнила их устными преданиями. Название книги происходит от того, что текст ее разбит на 17 «степеней» (ступеней), по которым двигалась история Русской земли. Основная ее идея – представить русскую историю как деяния святых московских государей и их предков. Тенденциозность ее создателя повлияла на точность и достоверность изложения исторического материала, а потому источниковедческая ценность приводимых в ней сведений крайне низка. «Степенная книга…» оказала большое влияние на последующие исторические и публицистические произведения.

Самым крупным летописно-хронографическим произведением средневековой России стал так называемый Лицевой свод Ивана Грозного (иллюстрированная редакция Никоновской летописи). Эта «историческая энциклопедия XVI в.» (А. Е. Пресняков) включала десять томов, почти каждая страница которых украшена миниатюрами (всего более 16 тыс. миниатюр). Три первых тома посвящены всемирной истории, а последующие семь – русской. Они создавались в царской книгописной мастерской при соборном храме Покрова Богородицы в Александровской слободе в течение почти целого десятилетия: с 1568 по 1576 г. Сложность изучения Лицевого свода, в частности, определяется тем, что в настоящее время его тома хранятся в разных рукописных хранилищах страны: Хронограф ГИМ (Музейский сборник), Синодальная летопись («Никоновская с рисунками») и Царственная книга – в Рукописном отделе Государственного исторического музея (Москва); Хронограф БАН и два тома Древнего летописца («Остермановский летописец») – в Библиотеке академии наук (Санкт-Петербург); Хронограф ГПБ, Голицынский, Лаптевский и Шумиловский тома – в Национальной публичной библиотеке (Санкт-Петербург). Все они представляют собой единое целое и освещают историю от сотворения мира до 7075 (1568) г. Том, содержащий начальную русскую историю, изложение которой начинается с событий 6622 (1114) г., отсутствует. Последние два тома – Синодальная летопись и Царственная книга – включают две редакции описания одних и тех же событий, связанных с началом царствования Ивана I V. В обоих томах на полях присутствуют скорописные редакторские записи. Это послужило основанием для популярной в свое время гипотезы Д. Н. Альшица о двукратном редактировании их самим царем. Однако впоследствии удалось доказать, что редактировался том лишь однажды, но при переплетении черновые и перебеленные листы оказались перемешанными: часть листов Синодальной летописи попала в Царственную книгу.

Очевидно, что по завершении работы над последней – наиболее злободневной – частью свода она была представлена на рассмотрение царю и вызвала его неудовольствие. Первоначальный текст был «отрецензирован» прямо в готовом варианте рукописи с уже выполненными в чернильном очерке, но не иллюминированными миниатюрами. Приписки внесены в первой половине 70‑х годов XVI в. и основывались, несомненно, на каких-то письменных источниках. Сохранившиеся пометы редактора Лицевого свода дают полное представление о том, как работа летописцев и миниатюристов контролировалась заказчиком (в качестве которого, очевидно, выступал сам царь) во второй половине XVI в.: не только указывалось, как описывать или изображать то или иное событие, но и давались тексты, которые следовало внести в летопись (например, только из редакторских помет известно о так называемом боярском мятеже во время болезни Ивана Грозного в 1553 г.). Эти приписки – важный источник по истории политической борьбы XVI в. Основным и непосредственным источником для русских статей Лицевого свода стал список Оболенского Никоновской летописи: на его полях имеются восковые отметки точно в тех местах, где в Лицевом своде расположены миниатюры. В качестве дополнительных источников использовались Воскресенская и Новгородская IV летописи, Степенная книга и «Летописец начала царства». Хронографическая часть Лицевого свода опиралась на Чудовский и Академический виды Еллинского летописца II редакции, дополненные текстами Русского хронографа, «Хроники Георгия Амартола» (возможно, в составе Еллинского хронографа I редакции), а также «Иудейской войны» Иосифа Флавия. Причины прекращения работы над Лицевым сводом неизвестны. Лицевой свод стал последним общерусским сводом. После него летописная традиция угасает. И хотя в XVII – первой половине XVIII в. продолжают вестись местные и частные записи, внешне напоминающие летописи, они уже не могут дать и не дают общей картины истории страны.

Не исключено, что летописи зародились и бытовали как своеобразные «книги жизни», которые должны быть предъявлены на Страшном суде. Они составлялись начиная с 30‑х годов XI в. непосредственно накануне конца времен (который пытались более или менее точно рассчитать) в качестве официального доказательства раскаяния того или иного лица в совершенных им грехах либо, наоборот, подтверждения его греховности и «окаянности». Если это так, то становится ясным, почему по истечении 7000 (1492) г., когда эсхатологические ожидания на Руси достигли кульминации, летописание довольно резко меняет свой характер, а после 7077 (1569) г., в котором видели последнюю ближайшую дату наступления конца света, вообще прекращается. Тогда поддаются объяснению и даты, избранные для составления новых летописных сводов и их редакций: большинство из них соответствуют предполагаемым датам второго пришествия (годы совпадения Благовещения и Пасхи – так называемая кириопасха, а также рассчитанные по тем или иным основаниям, на которых здесь нет нужды останавливаться, 1037–1038, 1492, 1499, 1562 гг. и др.). Возможно, с этим связано и особое отношение к летописям. Известно, например, что Никоновская и другие летописи, «написанные и хранимые в секрете» (Дж. Горсей), наряду с прочими сокровищами составляли часть царской казны и, видимо, рассматривались как государственное достояние. Впрочем, эта гипотеза не исключает возможности иных мотивов составления того или иного летописного свода.