Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915 - Джон Малмстад

1) В Ветхом Завете всегда «a» на «c» дает «b». 2) В Новом Завете «b» на «c» дает «a». Христос в «b» занавесил нижние бездны – дал возможность не смешивать пурпурное с огненнокрасным (желтокрасным), а познавать внецветным сквозь белое и голубое.

Был я у Николая Карловича[521]. Слушал его исполнение бетховенской сонаты – кажется, ор. 14 (или сонаты № 14 – не знаю). Это – сплошная несказанная гениальность; действительно: выше Бетховена никогда не существовало большего гения по силе углубленных и созидающих начал (мы говорим об искусстве, конечно). Прекрасно «Schkerzo infernale» Николая Карловича[522] – вот здесь сила буревых налетов – пролетов, столь характерных для современности. Как я верю в Вашего брата, как надеюсь на него!.. Ал<ексей> Сер<геевич> говорил мне, что недавно написал Вам о картине Врубеля «Фауст и Маргарита»[523]. Я уверен, что будь Вы на выставке «Мира Искусства», Вы заболели бы даже от силы и глубины этой картины (признаюсь – я всего два раза был на выставке, но образ Фауста, ведущего под руку Маргариту, которая в свою очередь длинной и бледной рукой срывает, проходя, маргаритку, врезался нестерпимой ясностью в мое сознание). Вот ходят они, кружатся – оборачиваются; уйдут из рамки картины, где останется лишь декоративный пейзаж – и опять вернутся; в это время им Кто-то аккомпанирует неизменно оборотами веретена – шубертовской музыкой к «Песне Маргариты»[524]. И эти обороты веретена суть обороты времени. Если я остался здоров, а я едва не занемог от этой картины, – то только потому, что Гёте мне менее известен, нежели Вам, а потому я, вероятно, и не мог до конца воспринять «это» идущее от Гёте и преподносимое публике в репродукции (транскрипции) Ницше – это «вечно-женственно» – жалобное и вечно-фаустовское – любопытно-мужское… Оно приходит и уходит – и приходит под звук веретена. И эти обороты веретена суть обороты времени.

Не забывайте меня, дорогой Эмилий Карлович, и простите, если редко и сравнительно мало пишу Вам – бледно пишу. Но я устаю: надвигаются государ<ственные> экзамены и все еще не поданное мною сочинение[525]. Поэтому я так бесцветно вял. Сообщите о себе. Буду ждать с нетерпением. Господь с Вами.

А пока остаюсь глубокоуважающий Вас и горячо любящий

Борис Бугаев.

P. S. Мое уважение и сердечный привет Анне Михайловне[526].

P. P. S. Посылаю этот маленький песенник «о прошлом».

1. Объяснение в любви

Сияет роса на листочках.И солнце над прудом горит.Красавица с мушкой на щечках,Как пышная роза сидит.

Любезная сердцу картина!Вся в белых сквозных кружевах –Мечтает под звук клавесина…Горит в золотистых лучах.

Под вешнею лаской фортуныИ хмелью обвитый карниз,И стены. Прекрасный и юныйПред нею склонился маркиз

В привычно заученной роли,В волнисто-седом парике,В лазурно-атласном камзоле,С малиновой розой в руке.

«Я вас обожаю кузина!..Извольте цветок сей принять…»Смеются под звук клавесина.И хочет подругу обнять.

Целует напудренный локонИ плечи скрывающий шелк.Глядит из отворенных оконПодкравшийся муж, точно волк.

Уже вдоль газонов росистыхТуман бледнобелый ползет.В волнах фиолетово-мглистыхЛуна золотая плывет[527].

2. Встреча

Вельможа встречает гостью.Он рад соседке.Вертя драгоценною тростью,Стоит у беседки.

На белом атласе – сафиры.На дочках – кисейные шарфы.

Подули зефиры –Воздушный аккордЭоловой арфы…

Любезен, но горд,Готовит изящный сонетСтарик.Глядит в глубь аллеи, приставив лорнет,Надев треуголку на белый парик…

Вот… негры вдали показались – все в красном – лакеи…Вот… блеск этих золотом шитых кафтанов.Идут вдоль аллеиПо старому парку…Под шепот алмазных фонтановПроходят сквозь арку.

Вельможа идет для встречи.Он снял треуголку.Готовит любезные речи.Шуршит от шелку[528].

3. Прощание

Красавец Огюст,На стол уронив табакерку,Задев этажерку,Обнявши подругу за талью, склонился на бюст.

«Вы радости – коиФортуна несла – далеки»…

На клумбах левкои.Над ними кружат мотыльки.

«Прости мое щастье:Уйдет твой Огюст»…

Взирает на них без участьяХолодный и мраморный бюст.На бюсте сем глянец.

«Ах, щастье верну:Коль будет противник, его, как гишпанец,С отвагою шпагой проткну!..Ответишь в день оный,Коль, сердце, забудешь меня!»

…Сверкают попоныЛихого коня…Вот свистнул по воздуху хлыстик.ПомчалсяИ вдаль улетел.

И к листику листикПрижался:То хладный зефир прошумел…

«Ах, где ты, гишпанец мой храбрый?Ах, где ты Огюст?..»

Забыта лежит табакерка.Приходят зажечь канделябры.

В огнях этажеркаИ мраморный бюст[529].

4. Ссора

Заплели косицы змейкой

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Самая ранняя из этих публикаций: Nivat Georges. Histoire d’une «tératogénèse» biélyenne (Les rapports entre Emilij Medtner et Andrej Belyj) // Cahiers du Monde russe et soviétique. 1977. Vol. XVIII. No. 1/2. P. 93–132.

2

Морозова М. К. Андрей Белый / Предисл. и примеч. В. П. Енишерлова; публ. Е. М. Буромской-Морозовой и В. П. Енишерлова // Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988. С. 537.

3

Диккенс Чарлз. Собр. соч.: В 30 т. М., 1959. Т. 15. С. 104. Пер. А. В. Кривцовой и Евгения Ланна.

4

НВ. С. 87.

5

Там же.

6

См.: Ljunggren Magnus. The Russian Mephisto: A Study of the Life and Work of Emilii Medtner. Stockholm, 1994 (Acta Universitatis Stockholmiensis. Stockholm Studies of Russian Literature. Vol. 27); русский перевод А. В. Скидана: Юнггрен Магнус. Русский Мефистофель: Жизнь и творчество Эмилия Метнера. СПб., 2001.

7

См.: Russian Literature. 2015. LXXVII–IV. Special Issue. Эмилий Метнер: Жизнь, творчество, роль в культуре. Guest Editor: Monika Spivak.

8

Э. К. Метнер подробно рассказал о семьях Метнеров и Гедике, переселившихся в Россию в конце XVIII – начале XIX в., в письме к П. Д. Эттингеру от 27 сентября 1921 г. (см.: Н. К. Метнер: Воспоминания. Статьи. Материалы. М., 1981. С. 290–300).

9

Университетское дело Э. К. Метнера // ЦГИАМ. Ф. 418. Оп. 307. Д. 507.

10

Цит. по: Юнггрен Магнус. Русский Мефистофель. С. 10.

11

См. № 268, 272, 279, 282, 283, 296, 330, 345, 346. Подборка этих публикаций хранится в архиве Метнера (РГБ. Ф. 167. Карт. 21. Ед. хр. 5, 12); на внутренней стороне обложки записной книжки, в которую вклеены газетные вырезки, – пояснительная запись Метнера: «Мои первые газетные словоизвержения».

12

РГБ. Ф. 167. Карт. 23. Ед. хр. 10. Л. 13.

13

Симфонии. С. 130, 133, 134.

14

НВ. С. 89–90.

15

ЛН. Т. 105. С. 342.

16

НВ. С. 92.

17

РГБ. Ф. 167. Карт. 23. Ед. хр. 9. Л. 50 об. – 51.

18

РГБ. Ф. 167. Карт. 16. Ед. хр. 24. Пятница – 19 апреля.

19

Там же. Упомянутые в письме персонажи «Симфонии» – Петковский и Поповский. Белый впоследствии пояснял: «…некто же „пассивный и знающий“, А. С. Петковский, просовывающийся в „Симфонии“, есть та сторона в А. С. Петровском, которая в то время влияла на меня в моем самоопределении в сторону ортодоксального православия; ‹…› а в Поповском отобразилась та сторона в А. С., с которой я в те дни боролся: своего рода „esprit mal tourné“ <„ум, направленный на дурное“ – фр.>, всюду видящий только соблазны диавола» (ЛН. Т. 105. С. 63–64). Тех же персонажей Белый истолковывает в письме к Иванову-Разумнику от 7 (20) ноября 1915 г. (см.: Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. С. 59).