Куноичи (СИ) - Лавгуд Виктория

Растягивая деревянное тело в убранном зеркальном зале, Тен-Тен с благодарностью думала о Жане. Вот он, подарок мира: мужчина, способный выполнить практически любую твою прихоть. Ей не совсем было ясно, насколько она может доверять няню Хлои, но вроде бы Жан больше тяготел к девушке, чем к её отцу. А это в сложившейся ситуации было крайне на руку.

Спина хрустела при наклонах, суставы едва проворачивались, колени болели от нагрузок. Тен-Тен казалось, что она попала в тело взрослой, много повидавшей женщины, а не в подростка. При этом она отмечала, что общее состояние улучшилось: первые дни после переселения сопровождались постоянной тянущей болью в пояснице и между лопаток; теперь же этого не было. Значит, она всё делала правильно, и организм начал медленно восстанавливаться.

Она понимала, что ни при каких нагрузках она не сможет достигнуть того уровня, что был у неё ранее. Но этого и не требовалось. Новый мир — другие правила и всё такое.

Зеркальный зал стараниями Жана приобрёл не только чистоту пола и стен, но и некоторые улучшения. Нянь постарался, чтобы приобщение к физкультуре у Хлои было максимально комфортным: улучшил освещение, установил музыкальные колонки и повесил огромный телевизор на стену. Последнему Тен-Тен была особенно рада.

Перейдя к последнему этапу растяжки, Такахаши подтянула пульт от телевизора и включила чёрный экран. Прибор сразу был настроен на новостной канал, который и был нужен Тен-Тен. Естественно, в основном по СМИ здешнего мира шла массовая пропаганда, но Такахаши умела смотреть и слушать, а главное — думать.

Началась передача про Чудесных, и Тен-Тен выключила звук. Комментарии закадрового голоса больше отвлекали, чем помогали: полуистеричные восхваления от писклявой женщины знатно мотали Тен-Тен нервы. Такахаши скрестила руки, уселась поудобнее и уставилась на экран.

Чудесные были плохо слаженным дуэтом с явным перекосом власти в сторону Ледибаг. Кот часто выступал именно как отвлекающий фактор или дополнительная рабочая сила; Маринетт вела бой, создавала его рисунок и в итоге побеждала практически в одиночестве. Нуар оставался этаким фанатом на подхвате, который делал грязную работёнку и то и дело получал оплеухи.

Это было смешно хотя бы потому, что у Кота оказались более выражены боевые навыки. Проще говоря, Адриан умел драться, Маринетт — нет.

Но какое дело до боевых навыков, когда лидерское задавливание в этом дуэте оказалось только у Маринетт? Адриан, слишком подверженный влиянию со стороны отца и просто привыкший подчиняться, надев костюм, совсем не изменил своего поведения. Да, появились шуточки и движения, нехарактерные Агресту в реальности, но на этом всё. Котёнок оставался котёнком, чёрная ли у него шкурка или же белая.

Это было печально. Кот Нуар мог бы научить Ледибаг сражаться, и тогда общая эффективность их дуэта взлетела бы. Не до небес, конечно, но весьма существенно. Вместо этого Нуар молчал и позволял напарнице творить всякую дичь и набивать себе шишки.

И всё бы ничего… но от их взаимодействия и результатов зависела теперь жизнь Тен-Тен!

Экранный Нуар получил от акумы и отлетел в сторону. Тен-Тен подпёрла голову рукой и нахмурилась, глядя на попытки Ледибаг вырулить ситуацию при помощи очередного призванного мусора.

На войне их дуэт продержался бы максимум неделю — и то лишь за счёт их волшебных сил, удачи и неудачи. Детишки сами бы себя спалили перед противником, ну или Кот запутался бы в собственном хвосте и рухнул навзничь перед главой чужой армии. Ничего хорошего, короче.

Стоит ли вмешиваться и исправлять это недоразумение?

Продолжая наблюдать за потугами героев, Тен-Тен принялась разминать суставы. После акумы-пузыря настроение у Такахаши на удивление было приподнятым: Аликс оказалась неплохим собеседником, несмотря на возраст и другой менталитет. Её отец работал в местном музее, а потому Кюбдель, — странная фамилия, ну да ладно, — была взращена на легендах, мифах и историях этого мира. И рассказывать их она умела чертовски хорошо, так что бой с акумой девушки провели интересно.

Вечер протекал как нельзя приятно. Тен-Тен училась слушать чужое тело и покоряла его, как первооткрыватель покоряет новые земли. Вполне возможно, что совсем скоро она сможет окончательно отпустить Хлою и наконец назвать её тело своим.

Вторым приятным откровением за день стал вышедший на связь Лука. Парень прислал эмоджи-змейку, прежде чем без предупреждения завалиться в комнаты Хлои. Поскольку он был её «охранником», проблем с доступом в личные покои, естественно, не возникло. Ох, знал бы Жан, как его обманывают!

Сейчас Лука сидел, привалившись спиной к стене, прямо на полу. Не характерно для здешнего менталитета, однако в зеркальной комнате и мебели-то не было. В отражении амальгамы Тен-Тен видела его тёмную макушку и лицо, освещённое синим отблеском экрана. Судя по крошечному мельтешению зрачков, Лука что-то читал — и очень быстро.

Тен-Тен старалась не смотреть в сторону парня, концентрируя внимание на движениях и на телевизоре. Выходило паршиво, взгляд то и дело срывался. Лука не обращал на это внимание, слишком поглощённый происходящим в мобильнике, однако сама Тен-Тен корила себя за подобную слабость. Смешно подумать, она не в состоянии справиться с собственными глазами! Позор.

И ведь мысли в голове у Тен-Тен были отнюдь не детские. Она не только макушку рассматривала, но и оголённые благодаря футболке руки, и ключицы, и просматриваемые сквозь ткань другие мышцы. Лука был в прекрасной форме. А ещё его штаны облегали не только потрясающие сильные ноги, но и…

— Ты во мне дырку прожжёшь. Нравлюсь?

— Да так. Думаю, куда тебя пристроить: то ли около фикуса в гостиной, то ли здесь в уголок поставить. Раз уж ты решил тут поселиться.

Лука поднял голову и с улыбкой посмотрел на Тен-Тен. В один миг его глаза из морских стали жёлтыми, а между потемневших губ мелькнул плоский раздвоенный язык.

— Я люблю влажность, чтобы чешуя не сохла. Так что душевая окажется в самый раз.

Тен-Тен кашлянула, но ничего не ответила. Душевая, да. Кто бы был против.

Она начала заминочный комплекс, чувствуя, как горит кожа из-за чужого взгляда. Вот не стоило ей пялиться на Луку, у парня этот навык оказался более развит. Или это она оказалась более чувствительной? Тен-Тен через зеркало ощущала, как он взглядом гладил её бока, живот и грудь; как касался невесомо шеи и линии челюсти.

Она развернулась к Луке, чтобы встретиться с насмешливой ухмылкой. Парень отложил телефон и теперь сосредоточил всё своё внимание на Тен-Тен. Его руки свободно лежали на коленях, ноги были сложены в полулотос, а плечи казались обманчиво-расслабленными. Но Тен-Тен всё равно ощущала от него примерно то же, что и от своего учителя когда-то: опасность и готовность кинуться в бой из любого положения.

Она потёрла руки друг о друга.

— Тебе же не двадцать.

— А ты не Хлоя.

После его слов ничего не произошло. Мир не остановился, дыхание не сбилось, кровь не застучала в ушах. Пальцы Тен-Тен оставались тёплыми, а сознание — чистым и ясным.

Словно никакого раскрытия и не произошло. Всё шло так, как и должно. Не было причин волноваться, вот только время вдруг замерло. Птица, летящая мимо окна, застыла, так и не завершив взмаха крыльями. Телевизор завис на одной картинке. Едва заметные пылинки в воздухе замерли.

Тело Хлои стало настолько чужим, насколько это было возможно. Тен-Тен дёрнулась раз, второй — всё без толку. Против воли Такахаши вспомнила об убитом старике — тот тоже выглядел так, словно попал в невидимый сироп.

Лука встал со своего места, потянулся, обнажая полоску кожи из-под задравшейся футболки, и неспешно подошёл к Тен-Тен. Положил руки ей на плечи и слегка сдавил их пальцами.

Сила сдавливания была такой, что Тен-Тен, если бы могла, заорала. Её касался не человек, а сам демон в чужой шкуре, не меньше. Такую боль она ощущала лишь однажды, когда шиноби Суны напичкали её кости ядовитыми иглами. Ужасное время, ужасные воспоминания.