Это пройдет? (СИ) - Теплова Юлия

На удивление мама меня не трогала. Не заставляла ходить в институт и даже ничего не спрашивала.

Мы поставили нашу жизнь на паузу.

Я удивлялась, что меня не отчислили. Хотя чему здесь удивляться? Этого еще не сделали исключительно из-за отца, вернее денег, которые он платит, а не из-за великодушия и желания сохранить столь «талантливую студенку». Мой отец платит запредельно много, чтобы я стала юристом.

Отец позвонил мне спустя пару недель прогулов:

— Ты чем думаешь? — перешёл сразу к сути. — Вера, на кону твое будущее. Возьми академ, если нужно. Я договорюсь. — говорит с нажимом. — Доучись, хоть на тройки, но закончи ты этот сраный институт.

Слушаю его, глядя, как по двору скачет соседский кот.

— Пап, прости меня. — говорю твердо. — Я не буду там больше учиться. Когда смогу – заберу документы. — отключаюсь и перевожу телефон на беззвучный режим.

Мне искренне жаль, что деньги за обучение были выброшены на ветер, и я не оправдала надежд. Но это моя жизнь. Несуразная, полная неверных решений, но моя.

Я ждала скандала, давления, оскорблений, но их не последовало. Я снова осталась в своём безопасном мире.

Мне звонил Макс, но я не взяла трубку. Не потому что хочу что-то ему доказать или проучить, просто не было сил.

Конец февраля сменил март, а затем пришёл апрель. Весна в этом году запоздала. Растаял снег, земля высохла, но первая зелень пока так и не пробилась.

Дом все ещё не нашёл покупателей.

Я решила, наконец, забрать документы. Выбрала субботу. После обеда я позвонила в деканат, чтобы убедиться, что сотрудники ещё на месте, и моя поездка не будет безуспешной.

Я специально выбрала это время. Не хочу никого видеть. Университет должен быть полупустым. В это время открыты, как правило, только бассейн и библиотека.

Я обильно нанесла консилер и уложила брови. Волосы оставляю распущенными, челка сильно отрасла и спряталась в волосах. Надеваю большой свитер, напоминающий теплое одеяло, и джинсы. Сейчас я хочу только комфорта.

Мне не очень везёт: в коридоре встречаю Кирилла. Он стоит уткнувшись в телефон, на голове капюшон черной толстовки. Я даже не сразу узнала его. Наверное, приехал на тренировку. У нашей группы нет занятий в субботу в этом семестре.

Он поднимает голову, долго смотрит на меня и кивает. Я улыбаюсь ему, и ответив кивком, иду на второй этаж, все еще чувствуя спиной его взгляд.

38

На кафедре только старшекурсница, пьющая чай с вафлями. Нет ни декана, ни заведующей.

Не дожидаясь приглашения, сажусь на стул и осматриваюсь. На ноутбуке с яркими наклейками открыта вкладка с дипломной работой.

— Валер, я перезвоню. — она откладывает телефон в сторону.

— Фамилию свою ещё раз назови. — обращается ко мне, игнорируя приветствие.

— Маслова Вера Андреевна.

— Точно. Мне Валентина Семёновна говорила, что ты зайдёшь. — она выряет куда-то под стол и достает папку. На обложке розовый стикер с моей фамилией.

С документами проблем не возникает: ставлю несколько подписей в графах, куда указывает тонкий палец с облупившимся лаком. Убираю в сумку школьный аттестат, а справки кладу в файл.

— А чего ты уходить решила? Перевелась бы на другой факультет. – смотрит с любопытством. — Вафли хочешь? — протягивает вазочку.

— Нет, спасибо. — поднимаюсь. — Не моё это просто. Удачи с дипломом.

Снимаю сумку со спинки стула, прощаюсь и закрываю за собой дверь.

На душе легко. Иду по пустым коридорам. Большинство аудиторий закрыты. Последний раз беру кофе в автомате и выпиваю его глядя во двор.

Ощущение свободы придаёт лёгкости ногам. Я как будто сбросила с плеч тяжеленный рюкзак и снова могу двигаться вперёд, не задыхаясь на каждом шагу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Прощайте, серые стены, мы больше не увидимся. Пусть здесь учатся те, кому по душе кодексы и составление нормативных актов.

Выхожу на улицу и дышу полной грудью. Пахнет весной. Солнце лениво отбрасывает лучи на асфальт.

Ничего, все пройдёт.

Жизнь – хаос, и чем сильнее я старалась все контролировать, тем хуже становилось. Пора расслабиться. Я слишком сильно старалась, и меня отбросило назад, чтобы я могла заново присмотреться к происходящему.

Решаю пройтись через сквер. Делаю пару шагов в направлении аллеи, ведущей к лавочкам, но вдруг чувствую на себе чужой взгляд. Поднимаю голову и останавливаюсь.

Сердце вот-вот вынесет ребра и побежит по дорожке, потому что на входе в сквер стоит Макс. Он одет по-весеннему: бежевые брюки и шоколадный свитер. Спрятал руки в карманы брюк. Выглядит расслабленно, словно просто вышел прогуляться по парку. Ему не хватает стаканчика кофе для полноты картины.

Макс ждал меня. Я точно это знаю. Отсюда отлично видно выход из старого коруса.

Он просто стоит и смотрит. Я тоже смотрю на него. Слушаю щебет птиц и чувствую тепло в груди.

Опомнившись, иду ему на встречу. Не выдерживаю и ускоряю шаг. Макс раскидывает руки в стороны, и я срываюсь на бег. Встречный ветер ласкает лицо. Меня окутывает ощущение полной свободы. Сумка, перекинуть через грудь, бьёт по бедру.

Я едва не сбивают его сног. Обнимаю за талию и прижимаюсь щекой к груди. Он обнимает меня в ответ, как тогда в прихожей. Комкаю ткань его свитера на спине.

Он целует волосы и зарывается в них носом. Крепче прижимает меня к себе.

Оказывается, счастье ощущается именно так и пахнет парфюмом, подаренным мной.

— Макс, я такая дура. — плачу и тычусь лицом ему в шею, как слепой котёнок. — Прости меня. Прости меня, пожалуйста. Я так скучала. Думала о тебе. — мне важно, чтобы он понял.

— Тише ... тише, — он гладит меня по спине, — это я дурак. Нужно было поговорить с тобой. Набраться терпения, а не устраивать этот цирк. Ты меня довела, коза упрямая. — невесомо целует уголок губ.

Поднимаю глаза и тыльной стороной ладони глажу его щеку.

Он перехватывает руку и старомодно целует запястье, глядя мне в душу. Стирает большими пальцами слезы, а я не могу остановиться. Они текут солёными дорожками по лицу, забирая с собой напряжение прошедших месяцев.

— Я так тебя люблю. — впиваюсь ногтями в его плечи. — Я так скучала, Макс.

Он целует мокрые щеки, лоб, глаза. Внутри растекается облегчение вместе с ощущением правильности происходящего. Обнимать его – также естественно, как дышать. Трусь носом о его нос. Макс смеётся.

— Я сильнее люблю тебя, Маслова. Я не могу без тебя. Пробовал – не получилось. Ты снилась мне постоянно. Я спать стал на два часа больше, чтобы побыть с тобой.

На самом деле, открываться не так уж и страшно. У Макса хватило мужества первым обнажить душу передо мной. И он делал это не раз.

— Откуда ты здесь? — спрашиваю, заранее зная ответ.

— Мне Кир позвонил. Сказал, что ты пришла в универ. Вот я и примчался. До тебя не дозвониться, сообщения ты не читаешь. В поселок ваш меня не пустили. Мужик на входе заладил «не положено». Типа меня нет в списке.

Я снова прижимаюсь щекой к груди и слушаю стук его сердца. Мы молчим, вслушиваясь в дыхание друг друга.

— Чего ты боишься, Вер? — говорит мне в макушку.

Я замираю и не разу решаюсь ответить. Собираюсь с мыслями и тихо произношу:

— Боюсь, что ты причинишь мне боль или я – тебе. Боюсь, разочаровать тебя. Вдруг спустя время ты поймёшь, что сам себе придумал идеальный образ, который не соответствует действительности. – отстраняюсь и сталкиваюсь с ним глазами. — Боюсь, что однажды мы станем друг другу чужими, как мои родители. Где гарантии, что все будет хорошо?

Макс смотрит с нежностью. «Дурочка», – читается во взгляде.

— В жизни вообще нет гарантий. — он ныряет пальцами в волосы и слегка массирует затылок. Прикрываю глаза. — Но у нас есть выход – открыто говорить о том, что беспокоит и где болит. И если наступит день, когда мы станем чужими, то это тоже нужно будет честно озвучить.