Джинн на полставки - Елена Кароль

А уж принимая во внимание то, что один он был уже больше трех месяцев, и сейчас Тася висела на нём, как обезьянка на пальме, прижимаясь всем телом, то…

Его тело на её близость среагировало очень правильно.

— А мы куда летим?

— Думаю, в воду.

Предположение было логичным и подтвердилось практически сразу, как он его озвучил, так что к погружению он был готов. В отличие от той же Таси, которая от неожиданности отпустила его в воде и вместо того, чтобы сосредоточиться, задержать воздух в легких и начать всплывать — девушка испугалась и хапнула ртом воду.

Демоны!

Рванув к запаниковавшей спутнице и дернув её на себя, Фэрридан всплыл и, одной рукой придерживая кашляющую Тасю на поверхности, второй погреб к берегу. Быстрее!

— Прости… — не став уходить далеко, мужчина сел у самой кромки воды и грамотно придерживая трясущуюся всем телом девушку, чтобы она откашлялась и отчихалась, попутно крепко прижимал её к себе. — Надо было заранее тебя предупредить, я просто не подумал… Ты не умеешь плавать?

— У… умею… апчхи! — на самом деле в рот попало не очень много воды, но тут сыграл эффект неожиданности. — Я умею, просто не ожидала…

Было неловко и даже немного стыдно. Ну, точно неумеха.

Закашлявшись снова, я была прижата к мужскому телу ещё сильнее, отчего стало не только стыдно, но и жарко. Вообще-то я не планировала купаться в одежде и сейчас белая футболка просвечивала настолько нескромно, что стоит ему отстраниться и тут же станет видно кружево на бюстике. Господи, ладно мне хватило ума вообще его надеть!

— Прости. — Меня пару раз профессионально стукнули по спине, чтобы прошел кашель, а затем там же погладили. — Надеюсь, водных аттракционов больше не будет, а если будет, то я буду тебя страховать.

Да-да… От меня самой меня кто страховать будет? Я ж уже не знаю, куда руки деть! К себе прижимать глупо, на него складывать — бесстыдно.

Куда? Куда деть эти чертовы руки?

— Ну? Всё? Пришла в себя? Продолжим путь или ещё немного передохнем? — Фэрри уверенно сменил моё положение и теперь я сидела у него на ногах, причем вполоборота, а его руки располагались на моей талии, крепко прижимая и не позволяя отстраниться. Затем мне пытливо заглянули в глаза и абсолютно неожиданно убрали мокрую прядку со щеки.

И всё… я пропала.

Если он сейчас не прекратит на меня так смотреть, то я…

Додумать, что я сейчас сделаю, я не успела — мужские пальцы переместились на мой затылок, легонько надавили, сам он подался вперед и…

И поцеловал.

Уверенно, властно.

Четко зная, чего он хочет.

И я бы рада ответить тем же, потому что я тоже знала, чего хочу, причем знала это довольно давно, но…

Но так же я знала и то, что позволить ему соблазнить себя сейчас я не имею права. Он не позволит мне свернуть на полпути четко до того момента, как не решит сделать это сам. И если я взбрыкну — он просто прикажет и я не посмею ослушаться.

Так что нет, я не хочу никаких двусмысленных ситуаций, пока я от него завишу.

— Фэрри… — сумев прошептать, когда его губы пустились в путешествие по моему лицу и шее, я надавила на его плечи и тем самым привлекла его внимание: — Не надо. Я не хочу. Пожалуйста, прекрати…

И казалось бы такие простые и правильные слова, но сказать их было откровенной мукой. А уж увидеть в его глазах непонимание, а затем и досаду — самой настоящей болью.

И тут он спросил:

— Почему?

Оставить вопрос, заданный таким требовательным тоном, без ответа я не имела права, но и сказать всю правду я не могла. А если он решит воспользоваться правом хозяина? Что тогда?

— Потому что… — я лихорадочно пыталась придумать приемлемый для нас обоих ответ, но в его руках очень плохо думалось. А точнее совсем никак.

— Хорошо, спрошу иначе. — Тон не предвещал ничего хорошего, что подтвердилось его следующими словами: — И заранее прости за давление, но я хочу узнать всю правду без лжи и утайки. Тася, отвечай, почему ты говоришь, что не хочешь продолжать, хотя я чувствую твоё желание?

— Потому что в реальности я шиншилла, потому что я от тебя завишу и потому что не смогу отказать твоему праву хозяина, если ты решишь продолжить и озвучишь своё желание, как требование.

Я ответила всё, что он хотел, причем без запинки и без раздумий. Да и отвечала не я, а мой язык.

Вырвать его что ли…

— Вот так, да? — на меня посмотрели долгим, оценивающим взглядом, а затем он недовольно поморщился и, ссадив меня на песок, сначала встал сам, а затем поднял и меня и, растягивая слова, продолжил: — Да, ты права. С моей стороны это было бы бесчестно. А сейчас последний на сегодня бесчестный вопрос: как ты ко мне относишься? Честно и полно. Отвечай.

Это было подло. Настолько подло, что я сумела возмущенно пискнуть, прежде чем рот открылся и я сказала:

— Я в тебя влюблена. Ты мне нравишься, как мужчина. Мне очень нравится твой характер и внешность. Ты очень заботливый и ответственный. У тебя очень серьезная, но жуткая работа и я за тебя очень переживаю. Но я боюсь, что это не мои собственные эмоции, а побочный эффект привязки джинна к хозяину. А ещё я очень боюсь, что ты узнаешь о моих чувствах и воспользуешься мною, как рабыней и… и заставишь…

Слёзы покатились градом и дальше я уже физически не могла говорить — в горле стоял такой жесткий и колючий ком, что вместо слов я могла лишь хрипло дышать и сипеть, всхлипывая и пытаясь протолкнуть наружу хоть звук.

Но не пришлось.

— Всё, замолчи. Ни слова больше.

Неожиданные и невероятно крепкие объятия оказались как никогда вовремя, потому что хотелось рухнуть на колени, сжаться в крохотный комочек и хорошенько прореветься. Было больно и обидно. Ужасно больно и невероятно обидно.

Он всё-таки воспользовался правом хозяина… Не первый и наверняка не последний раз. И как быть дальше? Как смотреть ему в глаза, после того, как он услышал от меня эти слова? А ведь впереди ещё почти год…

— Так, давай присядем… — меня уронили на свои колени, ещё крепче прижали к себе и тихо, но настойчиво заговорили прямо в ухо: — Не обижайся и не злись. Это гадко, я понимаю, но зато мы не будем месяцами ходить вокруг, да около. Да, я не образец кротости и миролюбия, но я никогда не заставлю тебя отвечать взаимностью против твоей воли. Обо мне нельзя сказать, что я безусловно благороден, но тем не менее и насильником я никогда не был. Твои страхи и опасения понятны, так что постараюсь ответить так, чтобы их развеять. Первое — мне льстит твоя влюбленность, но пока ты действительно в реальности шиншилла я не могу ответить тебе тем же. Сложно испытывать столь серьезные чувства к животному. Твой Сетевой образ очень мил и приятен, но сама понимаешь — это всего лишь Сетевой образ. Второе — мне приятно твоё общество и знать, что это в какой-то мере взаимно. Третье… да, я действительно слегка поторопился, потому что… в общем, поторопился. — В ухо мне сдавленно хмыкнули и закончили: — И наконец, четвертое — я обещаю, что никогда не заставлю тебя делать то, чего ты сейчас боишься.