Страшные вещи Лизы Макиной - Виталий Сертаков

— Ага, мы как Галке позвонили, она говорит — копайте! — усмехнулся Алексей. — Замучились копать, на дворе минус два, земля каменная...

— Это был мутант?

— Я бы сказала, скорее — новый вид.

Внезапно я понял, почему они не особо испугались того, что увидели у меня в комнате. Эти мужики и эта женщина навидались такого, о чем большинству людей и не снилось. И не просто навидались — они крутились во всей этой лабуде годами и готовы были встретить любую летающую тарелку. Потому и собрались так быстро. Я им далее немножко позавидовал. Заметно ведь, что ни фига не имеют с поисков, а буквально тащатся от своей работы...

— То есть трава все-таки оказалась облучена? — с умным видом спросил Гоша.

— Я высадила корни в оранжерее нашего института... — Галина тяжело вздохнула. — Дело в том, что практически любой организм, подвергшийся мутации, неважно по каким причинам, не дает потомства уже в следующем поколении. Но эти травы, судя по всему, собирались жить долго, очень долго. За три недели, что ростки провели в оранжерее, они, находясь в отдельных ящиках, я подчеркиваю — в отдельных, сумели подавить практически все экспериментальные штаммы пасленовых.

— И Галку чуть не выгнали с работы, — тихо добавил Саша-бородач. — Она же нелегально их проращивала.

— Вероятно, трава начала размножаться спорами, что совершенно немыслимо. — Галина нервно крутила на пальце кольцо. — Или применила другой, нематериальный способ воздействия на своих соседей. Есть версия, что имела место своего рода телепатия, поскольку никаких вредителей не обнаружилось. Ни насекомых, ни, естественно, химикатов. Но целая секция культурных посевов — «шестьдесят квадратов» засохла за одну ночь.

— И что было дальше? — Я снова начал потеть, хотя из форточки несло ледяным ветром, а по подоконнику плясали снежинки.

— Дальше? А дальше — ничего! — с непонятной злостью опередил Галину Алексей. — Сначала Галкино начальство бесилось, а потом вдруг затихло. Прикатили ребята, оцепили территорию и вывезли все, что там было, в этой оранжерее. Врубили кварцевую лампу и по всем щелям открытым огнем прошлись. И нас, всех шестерых, вытряхнули до нитки, по квартирам соскобы брали, обувь — и ту реквизировали. Мне вот ботинки жалко, классные были ботинки, не вернули...

— И никто об этом не знает?

— Почему? Мы даже по телевизору выступали. Болтать у нас никому не запрещено.

— Так вы лее могли опять туда поехать?

— Зимой в палатках жить? При минус пятнадцати сугробы разгребать? Как ты себе это представляешь?

— Они намеревались поехать, — вступилась за ботаников Галина. — Как только сойдет снег. Это же не прогулка в соседний парк, а экспедиция за несколько тысяч километров, в лесной район. Но едва они начали сборы, как Саше и Леше позвонили и попросили не беспокоиться. Сказали, что в районе поиска уже работает научная группа, а их известят, если потребуется помощь.

— Четыре года ждем извещения, — недобро улыбнулся Саша. — Позвольте спросить, теперь вы понимаете, что такое «государственные интересы»? Это вам не на красный свет улицу перейти. Никто не мешал ребятам копаться в земле, пока бездарный лесной укроп не уничтожил, к чертовой матери, шестьдесят метров элитных помидоров.

— Значит, они ждут, пока вы что-то разыщете, потом у вас отнимают?

Галина отвела глаза, очкарик кашлянул, будто подавился дымом. Похоже, им не очень-то нравилось трепаться в обществе Влада, Гошкиного брата.

— Некорректная формулировка, — сказал Данила. — Никто ничего не ждет. И у нас, и за бугром работает множество организаций, занятых паранормальной тематикой. И в службах безопасности каждой страны есть отделы, которые за ними за всеми одним глазком присматривают — не выплывет ли что-то посущественнее следов гималайской обезьяны.

— А ко мне вы не боялись ехать? — спросил я.

Мужик на подоконнике выкинул сигарету, переглянулся с корешами и начал усердно протирать очки.

— Боялись, и теперь боимся, — ответил за всех косоглазый Данила. — Мы же не декабристы какие-нибудь, не народовольцы. Но если тут до нас побывали серьезные люди и уехали, то, может быть, обойдется.

— Откуда они узнали, Саня? — спросил Влад. — Ты вот что... Ты правда колись, а то я тоже перед начальством буду блекло выглядеть, если что...

— Ваше присутствие для нас очень важно, — серьезно сказал ему Данила. — И чем подробнее вы все запротоколируете, тем лучше.

На меня выжидающе смотрели одиннадцать человек. Бее они побросали дела, прикатили через весь город, а я выламывался, как последний кретин.

— Ну ладно, — решился я. — Включайте свое видео, я расскажу... Только одно наперед скажите! Вы уверены, что это... ну, что оно не?..

— Что это не козни нечистого? — пришел мне на помощь очкарик. — Не посылка Люцифера, не подарок от Фредди Крюгера?

Я подозрительно огляделся, но никто и не думал надо мной смеяться.

— Чем дольше я копаюсь в подобных материалах, — без тени улыбки произнес Саша, — тем больше и больше прихожу к неутешительному выводу, что наш мир устроен предельно рационально. Обидно, но ничего не поделаешь. Просто существуют вещи вне нашего круга понятий...

Я набрал побольше воздуха и начал говорить. Вначале в душе шевелилось поганое чувство, что я предаю Макину, но постепенно я успокоился. А когда дошел до событий в метро и Гошкин брат тихо заметил, что я в рубашке родился, стало совсем легко. Я как-то сразу не сообразил: а ведь эта чертова семейка меня под пули подставила...

— Не только под пули, — поправил Влад. — Ты понимаешь, что стал соучастником? Эта девица сама тебе призналась, что ее пасут органы, и после этого ты берешь у нее невесть что и несешь невесть куда!

— М-да... — протянул тощий старичок, одетый в пиджак с кожаными нашлепками на локтях. — С правовой точки зрения...

— Одну секунду, коллеги! — опомнилась Галина. — Я верно поняла? Эта девушка... Как ее, Лиза? Она живет этажом выше? То есть ты можешь ей позвонить и спросить?..

— Не буду я ей звонить! — Я вспомнил мрачную фигуру восставшего из мертвых Макина и сразу захотел в туалет.

Говорили все одновременно, но очень тихо, словно настоящие подпольщики, пока Саша их не остановил. Было заметно, что мужиков здорово пробрало, но самое странное, что мне все верили. Кроме разве что Гошкиного брата, да и сам Жираф глядел как-то хмуро.

— Поехали дальше, — скомандовал бородатый, — а то ночь на носу. Если будет позволено, перехожу к предмету дискуссии...

Когда он упомянул про ночь, меня аж всего передернуло. Я на секунду представил, что эта дрянь останется со мной на ночь в комнате...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});