Простой советский спасатель (СИ) - Буров Дмитрий

Кабы не знал, где галки ставить в их тестах дурацких, не факт, что сумел бы атаку этих клоунов выдержать! Но в санаторий съездить пришлось! А там таких, как я, с психологическим выгоранием и травмами, приличная компания собралась. Ну, мы и лечились… всю дорогу… коллективно! И вылечились!

— Костер, говоришь… — я оглянулся, не сбавляя шага.

До камышей уже рукой подать, а вот костерок затухающий черт знает в какой стороне светит! Далековато. Придется провожать. Почти голую в таком состояние точно не пущу, хоть и теща. Он, конечно, здесь и сейчас в этом времени, пока еще не принято девушек обижать. Вряд ли кто пристанет. Но бережёного бог бережет. А времена, как известно, всегда одинаковые. Да и человеческая натура под алкоголем по всякому себя повести может. Мужская, в смысле. Уродов во все времена хватало.

А несчастная баба, то бишь женщина после расставания, — существо уязвимое. Проснется завтра неизвестно где и неизвестно с кем, корить себя будет, еще больше страдать начнет. Теща все-таки тоже человек, жалко. Это она потом стервой станет, сейчас вроде баба как баба… Несчастная к тому же…

— К-куда мы идем? — пальцы на моем запястье напряглись, но руку Альбина не отпустила.

— Не боись! До камышей дойдет, я оденусь и пойдем твое барахло разыскивать. Костер на берегу один, придется с тобой идти… Не бросать же тебя на полпути. А то вдруг опять искупаться решишь! Оно, конечно, не мой участок. Но утопленник с утра на любом участке — геморрой!

— Ты… странный… — Альбина видимо все еще не узнала меня. — Я… не буду больше…

— Ага, все вы так говорите, а потом бац и рыбьим кормом прикидываетесь!

Я прямо почувствовал, как женщину передернуло. Воображение у тещи всегда было хорошее. Видать, представила, как лежит на дне и рыбки её кушают. В моем времени это называется пилинг рыками. Ну, правда, не всего тела, а только ступней. И тонуть для этого не нужно.

Сидишь себе такой, ноги в аквариумы засунул, а в нем рыбешки мелкие плавают, кожу твою обгрызают. В смысле пилинг делают, ороговевший покров сжирают, щекотно и не больно. Но со стороны смотрится жутковато.

— Я… Нет! Ни за что! — выкрикнула Альбина и попыталась вырвать руку из моего захвата.

«Ага, щаз! Так я тебя и отпустил! Бегай за тобой потом по пляжу или того хуже, по воде!»

— Угомонись, а? — я дернул женщину на себя. — Уже пришли. Ночь-полночь, мне завтра на работу, а я тут с тобой вожусь!

— Я тебя не просила! — снова дернулась.

— А я тебя н спрашивал! — я резко остановился, Альбина ткунлась в меня от неожиданности.

— Значит, так! Сейчас я одеваюсь, потом мы идем — вместе — к костру, ищем возле него твою одежду и я отведу тебя домой. Или в такси посажу. Ясно?

— Я сама! — вскинулась женщина.

— Сама ты сегодня уже постаралась! А тебе еще детей рожать! Как минимум девчонку одну красивую, черноволосую, Галчонка шебутного.

— Почему девчонку? — Альбина Николаевна так удивилась моим словам, что запал перечить пропал.

— А что мне с пацаном делать? А на дочке твоей я потом женюсь, — хохотнул я.

— Ага, как же! — фыркнула женщина. — Старый ты уже будешь для нее!

— Эт мы еще поглядим! Ты, главное, роди! А то топиться она собралась! Бабка моя всегда говорила: волос длинный, ум короткий! Вот на тебя глянешь и прям в точку!

— Дурак! Ой! Алексей! Это ты? — воскликнула Альбина.

Мы дошли до берега, я выпустил альбинину руку из захвата и нырнул в камыши, достал одежду, а когда вышел из зарослей, лунный свет осветил лицо, и мое инкогнито оказалось раскрытым.

— Ну, я, — буркнул я, невольно напрягаясь. — Вот только не надо благодарностей с поцелуями и прочими телячьими нежностями!

— И не собиралась! — фыркнула Альбина Николаевна.

Не собиралась она, ну-ну! А кто домогался до бедного студента на пляже? И с какой целью? Мужика позлить? А вот кстати! Если у неё такая любовь-морковь, какого лешего она ко мне цеплялась? Провоцировала?

— На, накинь,- я проигнорировал выпад Альбины и протянул ей свою рубашку.

— Не надо! — вот только женского упрямства сейчас не доставало до полного счастья!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Надень, я сказал! Или я сам тебя одену! — я помолчал и объяснил. — Идти далеко. А ты скоро мерзнуть начнешь на стрессе. Поверь, я знаю, что говорю. Морской бриз обманчив, даром, что с берега дует. Продрогнешь.

Не знаю, что подействовало, но Альбина молча взяла одежду и натянула на мокрое тело, не снимая купальник. У меня отлегло. Не хватало мне тут только стриптиза от тещи!

Я скептически глянул на босые женские ноги, оценил размер своей обуви и реши не рисковать, запнется еще, ногу подвернет. Будем идти медленно и босиком. Тем более на Детском пляже в этом времени берег песчаный. Это потом берегоукрепительными работами убьют к медузам весь сыпучий песок, пляж станет похож на фанеру: такой же твердый, да еще и мелким присыпанный камнем и ракушкой.

В моем детстве я тут ямы до центра земли копал не только возле воды, и зарывался в песок в полный рост. И отца закапывал. Но двадцать первый век внес свои коррективы, изуродовал курортную зону.

— Готова? — я оглядел Альбину с ног до головы.

Рубашка прикрывала женские бедра, но даже в полумраке южной ночи было видно, как стройные ноги покрылись крупными пупырышками от холода. Внутреннего холода. Женщина еще не осознала, что пыталась натворить, а тело уже отреагировало. Нужно поторопится и побыстрее сбагрить её домой. А там чай, теплая кровать и сон до утра. В идеале сто граммов, можно даже без перца, для снятия стресса. На этом моя миссия закончится. Дальше пусть сама плывет.

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Альбина и поёжилась.

Ну, точно, начало отпускать! Я снова крепко взял женщину за запястье, и повел за собой.

— Под ноги смотри, обувь не даю, велика тебе будет, еще убьешься.

— Не страшно, я люблю босиком! — Альбина чуть слышно клацнула зубами, покрепче зажала свободной рукой ворот, пытаясь сохранить тепло. — Потом до лета не болею! На ступнях много нужных точек для здоровья, ходить босиком полезно.

Я почувствовал, как задрожала женская рука в моей ладони. Отходняк стремительно накрывал тещу, но она упрямо держалась, не позволяя себе затрястись, только шаг ускорила. Это было мне на руку.

На подходах к веселой компании, мы принялись внимательно оглядывать каждую выпуклость, похожую на кучку. Одежда и сумка отыскались почти возле самой кромки воды, на довольно-таки приличном расстояние от ребят с гитарой. Удивительно, как на вещи никто не наткнулся и не прошерстил!

Альбина, уже трясясь всем телом, торопливо одевалась. Натягивала платье, клацая зубами, не попадая в рукава. Я тяжело вздохнул, шагнул к теще, стараясь не думать, что она когда-то в другом мире была моей тещей, отобрал сарафан, и принялся осторожно одевать замерзшую женщину.

С туфлями н повезло: вырядилась в босоножки на высоком каблуке. Альбина подхватила босоножки, сунула их в сумку и решила до лестницы идти босиком. На набережной она нацепила обувь, оперлась о мою руку, и мы пошли искать такси.

— Леша… можно тебя попросить? — после долгого молчания, тихо спросила женщина.

— Смотря о чем, — я напрягся: ничего хорошего от Альбины Николаевны даже в этом мире я уже не ждал, особенно в свете сегодняшних морских событий.

— Мне… не по себе, — женщина крепко обхватила себя руками, посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескался запоздалый страх, и попросила-таки. — Пожалуйста… ты можешь… проводить меня домой? И… — Альбина запнулась, но глаз не отвела. — И побыть, пока я не усну?

Черт! Я мысленно чертыхнулся и закатил глаза. Ну почему я? Почему всегда именно я вляпываюсь вот в такие ситуации?

«Тот, кто спасает одну жизнь, Алеша, спасает целый мир», — услышал я чуть уставший голос отца, и как наяву увидел себя в куртке и с шапкой в руках, в которой притащил домой полумертвого котенка, выкинутого кем-то на мороз за ненадобностью. Эти слова я запомнил на всю жизнь, они стали моей кармой, моим слабым звеном.