Клуб (ЛП) - Скотт Кайл М.

Она сделала выпад через стол, не обращая внимания на боль, когда горячая еда на горячей тарелке обожгла кожу. Она метнула нож вперед, целясь ему прямо в яремную вену, желая нанести злобному сукину сыну убийственный удар, прежде чем его люди навалятся на нее.

Атос, двигавшийся быстро, как молния, для человека его роста и фигуры, откинулся на спинку стула. Ее нож прорезал лишь воздух около него.

Затем его люди набросились на нее, вырвали нож из ее руки и стащили девушку за волосы со стола. Ее повалили на пол. Лакей, вырвавший нож из ее руки, отбросил его в сторону, и после этого оба слуги опять встали в стороне от стола.

Зарычав, она оскалилась на Атоса. Он поднялся на ноги, совершенно невозмутимый. Немного подправив галстук-бабочку, уже придя в себя; его улыбка стала слишком довольной.

- Какой дух! - заявил он, снова хлопнув в маленькие пухлые ладошки. - И именно поэтому, моя дорогая, наши планы на тебя изменились. Ты действительно очень интересный экземпляр! - Он двинулся вокруг стола. - В ответ скажу, что все, что ты сказала обо мне, правда. Очень проницательно с твоей стороны, должен сказать. Как будто ты меня отлично знаешь! Да, я слуга. Я признаю это открыто. Видишь, в этом ты права, но ты очень ошибалась в том, кому я служу. Мои гости собираются изменить мир, моя дорогая. Перестроят его по своему образу и подобию. Они - короли и королевы среди людей, и они будут вершить судьбы этого мира в соответствии со своими целями. Это не простые психопаты... это элитные психопаты. Это твои хозяева, а не мои. Я служу рядом с ними, а не им, и в этом, моя дорогая, разница между тобой и мной... Я служу с честью, с достоинством и с большой гордостью. Тогда как ты... ты будешь служить им только до тех пор, пока от тебя не останется ничего, чем можно было бы играть...

Атос плюнул ей в лицо. Она почувствовала, как плевок стекает по ее щеке, теплый и леденящий одновременно.

Он взглянул на часы, затем щелкнул пальцами.

- Приведите ее в порядок! Церемония вот-вот начнется.

ДЖЕЙСОН

Его голова звенела, как чертов колокол, возвещая об обеденном перерыве в какой-то адской кошмарной школе, запрятанной в глубинах его сознания. Каждый толчок бьющегося сердца предвещал очередную волну изнуряющей агонии, которая заливала его, как вода дерьмо в сточной канаве.

Что меня ударило?

Ощущение было такое, будто он провел пятнадцать раундов со снежным человеком, а потом его отвели обратно в логово победителя, чтобы тот с ним еще поиграл. Ему казалось, что он умирает, но если это то, что ждет его по ту сторону, то он предпочел бы пропустить все это, спасибо большое.

Джейсон слышал голоса вокруг себя: хихиканье, восхищенные возгласы, звон соприкасающихся бокалов. На заднем плане звучала песня, слишком разноголосая, чтобы можно было распознать ее. Чувства медленно, но верно возвращались к нему, и они были так же желанны, как генитальные бородавки. Образы проносились в его голове, как вспышки черной молнии, один за другим.

Раз!

Семья, которую они с Ларой захватили в их собственном доме. Маленького мальчика заставили смотреть, как он насилует его мать прямо на полу в гостиной. Отец мальчика уже мертв, лежит на диване с вырезанными глазами и плачет кровавыми слезами, а его жену бьют, насилуют...

Два!

Девушки, которых они похитили вместе: он, Лара, Коннор и Фиона. Красивые, как и другие девушки, которых он когда-либо похищал. Идеальные для игр в доме боли...

Три!

Крики сестры, которую они убили, звучали все выше и выше, пока она не стала похожа на мяукающую кошку, которой медленно поворачивают голову... 

Четыре!

Полицейский. Выпотрошенный. Его кишки выползали из распоротого живота, как огромные черви...

Пять!

Перестрелка у бензоколонки. Оружие палит, кровь льется, головы взрываются, как воздушные шары.

Шесть!

Девушка, извивающаяся под ним, принимающая его член в себя, терпящая это, наслаждающаяся этим...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Семь!

Коннор, поджаривающийся в огне, с покрытой волдырями кожей и плавящимися глазами...

Восемь!

Девушка вырвалась, убежала в лес, как запаниковавшая лиса, за которой по пятам бегут королевские гончие. Он пустился в погоню, он и его девочки. Они оказались в доме. Какой-то особняк. Настоящий "старый мир". Роскошный, мать его. Жуткое место...

Девять!

Оргия... видел ли он оргию? Да. Видел. Блядь, видел. Чем занимались эти люди...?

Десять!

Комната с бедной женщиной, привязанной к пыточному устройству. Другая, пожилая женщина, пытающая ее до смерти...

Лицо мучительницы.

Одиннадцать!

О, черт.

Вот оно. Самая яркая вспышка и самое нежелательное осознание всей бесславной жизни Джейсона. Его должно радовать, что после удара он остался в ясном уме и твердой память. Вот только сейчас это его совсем не радовало. Он прекрасно помнил ее лицо. Он видел ее улыбку, эти сияющие белые, идеальные зубы, которые она так часто демонстрировала на экране. Ее голубые глаза, хищные даже когда она улыбалась. Черт возьми, даже хищнее, когда она улыбалась. Ее волосы, уложенные лаком для волос, твердые, как кирпич, как гребаная деталь из "Лего", застывшая в неясной попытке создать иллюзию женственности, грации, самообладания. Наряженная для камер, словно испорченная кукла безумного ребенка.

Он мог видеть все это сейчас, ясно, как только что родившийся безоблачный день.

Каждую деталь.

В его мысленном взоре она смотрела прямо на него холодными, расчетливыми, какими-то голодными глазами. Она кивнула головой, только один раз и совсем чуть-чуть, как бы подтверждая его слова.

Затем женщина подняла свой бокал в знак тоста, не сводя с него глаз. Он смотрел, как красное вино плещется в бокале. Он почувствовал его запах...

Черт.

Он хотел вычеркнуть ее из памяти. Ту, которую меньше всего ожидал увидеть здесь, в этом чертовом доме – первую леди Соединенных Штатов Америки.

В какой-то момент он полностью пришел в себя, и молниеносная визуальная сказка в его голове перешла в холодную, жесткую реальность. Джейсон слегка тряхнул головой, разгоняя последние тучи в голове, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Говорить было трудно, но он старался изо всех сил.

То, что выходило, звучало как брань городского пьяницы.

Он чувствовал себя Бозо-чертовым-клоуном и недоумевал, какое ему дело до того, как его слышно.

Он был здесь не для того, чтобы принимать награду. В его гребаном будущем не было Нобелевской премии мира, и он точно не сидел в том самом знаменитом кабинете. Он был, насколько мог судить, привязан к стулу за запястья и лодыжки, сидел во главе огромного обеденного стола, изобилующего винами, ягодами, хлебом всех видов, на котором мерцали свечи, с обеих сторон смотрели лица, известные лица, растиражированные американскими СМИ, аколит[7] коррупции, проповедники двухпартийной линии. Не говоря уже о том, что было выставлено в центре огромного стола...

Это была Лара.

Впервые, за всю свою жизнь Джейсон ощутил настоящий, необузданный страх. Он обвился вокруг его души, как паук вокруг сопротивляющейся мухи, готовый укусить, разжевать и проглотить.

Он открыл рот, чтобы заговорить. Но ничего не вышло.

Через стол, сидя рядом со своим сорокалетним мужем, первая леди подняла свой бокал еще выше.

- Тост! - объявила она собравшимся, которые сидели по обе стороны от нее рядами, перед ними сверкали тарелки и поднимались бокалы. - За нашего незваного гостя!

Джейсон мог только смотреть, широко раскрыв глаза, как жена президента слегка коснулась своим бокалом бокала мужа. Он смотрел в немом, тупом шоке, как их бокалы встретились, и немного красного вина пролилось на стол, где Лара лежала обнаженная и неподвижная посреди деликатесов.